Борис Солоневич - Заговор красного бонапарта

• Название: Заговор красного бонапарта
• Автор: Борис Солоневич
• Издательство: Издательство «Сеятель»
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1958

---

Наблюдавший больше за реакциями своих спутников, чем за ходом картины, Пенза заметил, как все сильнее напрягалось внимание его молодых товарищей, как захвачены они батальными картинами фильма и его глубоким национальным содержанием. Рука девушки, бессознательно просунувшаяся под его руку, сжалась и застыла в волнении. Таня, казалось, не дышала, когда с экрана гремела канонада смоленского сражения, когда русские сами жгли свое имущество, и длинные змеи повозок и жителей тянулись на восток, чтобы не «быть под неприятелем». А этот неприятель широковещательно обещал низовому русскому люду свободу от крепостного права, уничтожение власти помещиков и вхождение «в великую семью свободных европейских народов». Но «рабы» жгли дома и уходили от «свободы» на восток, чтобы остаться под тяжкой, но все-таки своей, русской властью. Потом, под орудийную канонаду, промелькнуло страшное массовое убийство — Бородино и сразу же в тишине простой деревенской хатки в Филях просто и человечно прозвучали ясные слова старого Кутузова:

«С потерей Москвы еще не потеряна Россия. Властью, данной мне Богом и государем, я приказываю отступление…»

Наполеон в сердце России — в Кремле. Багровым отблеском вспыхнули огни московского пожара. Алчная попытка сорвать золотой крест с колокольни Ивана Великого. Неудачный взрыв кремлевских стен. Грабеж города. Армия превращается в мародеров.

Зачем я шел к тебе, Россия,
Европу всю держа в руках?
Теперь с поникшей головою
Стою на кремлевских стенах!..

— думает с горечью Наполеон.

А вне занятой неприятелем Москвы все растет народная волна гнева и сопротивления. Стихийное движение народа против пришельцев. Партизаны. Отступление «Великой армии». Малоярославец, Березина, страшная русская зима. И, наконец, граница освобожденной России. Кутузов склоняет старческие дрожащие колени и осеняет себя крестным знамением. Россия спасена!

Из стиснутых волнением грудей зрителей вырвался общий вздох, и восторг вдруг прорвался в буре рукоплесканий. А на экране знамена победным маршем освободителей шли через Варшаву, Вену, Берлин, Брюссель, Париж. И на фоне колеблющихся складок старых знамен вырисовывалось умное, спокойное, проникнутое глубокой верой в свою Родину, лицо старого главнокомандующего.

В твоем гробу восторг живет,
Он русский глас нам издает.
Он нам твердит о той године,
Когда народной веры глас
Воззвал к святой твоей седине:
«Иди, спасай!..» Ты встал и спас!

И дальше, на этот раз красными буквами, на экране запестрели слова:

«Так будет с каждым захватчиком, который протянет свою грязную лапу к нашей счастливой, советской Родине»…

Вспыхнул свет и каким-то взрывом загудел зал. Везде виднелись оживленные, сияющие лица. Замечания, восклицания, смех, возгласы слились в общий хор.

— Ах, как хорошо, ах, как чудесно! — восторженно трясла руку Пензы девушка. — Ведь правда, Миша? Мне этот фильм просто всю душу перевернул. Ах, какая прелесть этот Кутузов! Вот где чисто русский человек. Да и все русское, как на подбор..

Приятели двинулись к выходу, где уже стоял длинный хвост зрителей на второй сеанс. На улице начало смеркаться.

— Просто домой идти не хочется, — заметил, сияя чистыми серыми глазами, Ведмедик. — Я, право, сегодня спать не смогу. Все мне Бородино сниться будет… Эх, мне бы вот туда; с хорошим пулеметом. Как бы я его, Наполеона, сукина сына, расчесал бы… В то время, надо думать, один пулемет все дело решил бы! Эту мюратовскую атаку, метров этак с 800, хорошей лентой срезать! Эх!

— Кому что, а Ведмедику только бы пострелять, — усмехнулся д'Артаньян. — Пройдемся малость, ребята. А вы вот, товарищ Миша, может быть, нам объясните, как это так может быть, чтобы при Бородине никто не смог разбить. Это в шахматах ничья бывает, но чтобы на поле сражения?

— Объяснить-то можно, — медленно и задумчиво сказал Пенза. — Мы в России почти всегда проигрывали все сражения, кроме последнего. Наши войны — обычно: сначала поражения — помните, может быть, по истории — татары, турки, Литва, поляки, шведы, французы… А потом… Да только — не на улице же объяснять-то? Вношу предложение, друзья: если у вас есть часик времени, зайдем в пивнушку, поболтаем. Ведь вся война, с точки зрения военной истории, была совершенно необычайной.

— А откуда вы все это знаете?

Пенза добродушно усмехнулся, глядя на открытое серьезное лицо девушки.

— Откуда? Да уж если человек семь лет на войне провел, да в военной индустрии работает, — немудрено, что военное дело его интересует. Я много читал по этому вопросу, вот и знаю.

— В пивнушку бы зайти неплохо, — мечтательно протянул комсомолец. — Это бы классически вышло… Да только…

— Что «только»? — опять весело усмехнулся рабочий, дружелюбно оглядывая чуть смутившиеся лица. — Зачем же остановка?

— Да у нас, как это говорится: «финансы поют романсы».

— Ерунда. Идем, товарищи. У меня вечер свободный и я с удовольствием с вами в компании посижу. А пиво — на мой счет.

— Идет, идет, — облегченно воскликнули юноши. Пенза вопросительно поглядел на девушку, решения которой в этой компании были, очевидно, законом. Та молчала, видимо, в нерешительности.

— Пойдемте, Таня, — мягко сказал Пенза и деликатно взял ее под руку. — Я> право, от чистого сердца предлагаю. Я парень одинокий и с милыми людьми очень рад вместе часок посидеть. Честное слово, для меня этот расход на пиво — сущий пустяк. Пожалуйста, не отказывайтесь!

В голосе рабочего промелькнули мягкие просительные нотки. Девушка пытливо взглянула в его черные глаза, но все еще колебалась.

— Я, между прочим, сам на Бородинском поле был, — еще до того, как там, — в начале большевизма, — памятники все взорвали. Так что, есть о чем порассказать: я даже изучал место этого боя. Ведь после Кремля — это самое чудесное место в России. Вместе с Полтавой и Севастополем. А помните, как замечательно поется в старой военной песне:

Ведь были схватки боевые,
Да, говорят, еще какие!
Недаром помнит вся Россия
Про день Бородина!

Сердце певуньи-студентки сдалось. Песня была пропета верно и с большим чувством. Ореол гордого слова «Бородино», про которое этот сильный спокойный человек мог еще многое, видимо, рассказать, сломил нерешительность. Девушка улыбнулась Пензе и кивнула головой.

— Ура, ура! Да здравствует «Трехгорка»[8]! — весело заорал Ведмедик. — Идем! Тут как раз пивнушка «Моссельпрома» есть.

Нигде, кроме
Как в Мосседьпроме[9].

— Ишь ты, как наш чемпион забурлил. Да тебе ведь, чортов снайпер, пива и вовсе даже нельзя пить. Глаза ослабнут. Алкоголь для него первый враг. Вы знаете, товарищ Пенза, он даже курить не. имеет права, — зрение для снайпера первое дело. Вот вам — иное дело…

Пенза с улыбкой поглядел на свою неразлучную трубку, как глядят на старого проверенного друга.

— Да, — как-то, чуть вздохнув, сказал он. — Мне стрелять не нужно: за меня стреляют… Впрочем, — спохватился он, — дело не в стрельбе. А просто я не представляю себе, как это без трубки думать, например, можно… Трубка, радио, бутылка — вот мужчина и не одинок.

— Снайперу вообще думать не нужно, — со смехом воскликнул Полмаркса. — Ведь хорошей стрельбе даже орангутанга выучить можно!.. Ну, значит, Ведмедище, ты мне свои порции уступишь?

— А иди ты, Полмаркса, к подноготному дьяволу! — весело огрызнулся Ведмедик. — Нашелся тоже… классический «помощник». Откуда в пиве алкоголь?.. Ерунда. Ничего из-за пары кружек со мной до самой смерти не будет. Пошли!

— Правильно рассудил снайпер. Ежели мужчина, не ругается, горького не любит, не пьет, не курит, в девочек не влюбляется, — грош ему цена… Даже подозрительно!..

Через полчаса вся компания сидела за большим столом, в полупустой пивной, за кружками пива, и Пенза, с большой изобретательностью использовав кучу спичек, пустые коробки, пепельницы, кружки и пр., изобразил наглядно план Бородинского боя и с увлечением рассказывал о ходе самого сражения. Молодежь с живейшим интересом слушала превосходно знающего о нем рассказчика и опять переживала волнение, только что испытанное в кинозале. Только теперь к эмоциональному восприятию добавилось ясное, рельефное понимание всего хода этого исторического сражения.

Некоторая натянутость в отношении к новому знакомому скоро совсем прошла и молодежь жадно забрасывала Пензу рядом самых разнообразных вопросов. Спрашивали про все: про Кутузова, про гражданскую войну, про историю России, про Кремль, фашизм, военное дело, Америку, троцкизм, Гитлера, жизнь за границей… Рабочий проявил себя широкознающим человеком и охотно, просто и точно отвечал на град вопросов. В свою очередь, он умно и тактично сам ставил темы и побуждал молодежь искать ответы на сложные изгибы и комбинации текущей жизни… Было весело и непринужденно. Пенза заказал уже по четвертой кружке и незаметно передал подавальщику наскоро написанную записку. Через несколько минут, к большому удивлению всех, перед каждым появилась шипящая сковородка яичницы с ветчиной. Лукаво ухмылявшийся подавальщик поставил перед ними по стаканчику и наполнил их какой-то прозрачной жидкостью.