Александр Анянов - Рожденные ползать

• Название: Рожденные ползать
• Автор: Александр Анянов
• Жанр: Современная проза

Когда-то очень давно, миллионы лет назад по берегу моря шли динозавры и их следы со временем окаменели. Теперь археологи спорят о том, куда и зачем они шли и скептически утверждают, что оставленные следы какие то невнятные. И вообще наши пращуры ходили не туда, куда следовало, и вели неправильный образ жизни. Иначе бы они не вымерли.

А динозавры просто жили и совершенно не заботились, что о них будут думать потомки!

---

Аудиенция была закончена, стороны расставались вполне довольные друг другом. Пряча глаза, следователь благодарил за новые показания и заверял, что не видит больше никакого состава преступления в этом деле. Они уже дошли до самой двери кабинета, а служитель закона все еще продолжал трясти руку Адама, как будто не решаясь что-то сказать. Наконец, он отпустил огромную ладонь техника и неожиданно тихо спросил:

— Не как старший лейтенант — старшего лейтенанта, а как мужик — мужика: зачем тебе это надо?

— Люблю баб, которые могут за себя постоять! — ответил Адам и вышел в коридор.

С Вики сняли все подозрения, однако, видимо, от пережитого стресса, у нее произошел выкидыш. Теперь она лежала в больнице, то часами плача, то, впадая в какое-то странное оцепенение. В этом состоянии и нашел больную Адам, неожиданно появившийся в дверях палаты.

Был он в парадной офицерской форме, с большим букетом тюльпанов, бутылкой шампанского и бумажным кульком с апельсинами. Находящихся в палате особы женского пола, от 16 до 70 лет, заинтересованно уставились на вошедшего. Разговоры тут же смолкли. В наступившей тишине было слышно, как за окном дребезжит на ветру жестяной подоконник.

— Ну, привет, девоньки! — несколько более жизнерадостно, чем требовалось, поприветствовал женщин Адам.

Несколько нестройных голосов прозвучало ему в ответ. Вика, как будто ничуть не удивляясь такому появлению, повернулась на другой бок, спиной к посетителю. Офицер, как ни в чем, ни бывало, обошел ее вокруг и сел на край кровати. Девушка молча глядела перед собой немигающим взглядом.

— Ну, здравствуй Вика! — начал Адам. — Как болеется?

Ответом ему было молчание.

— Вот, решил навестить. Поди, не чужие люди.

Больная продолжала изучать окружающее пространство.

— Обижаешься? — вздохнул Адам. — Ну что ж, имеешь право. Я за этим и пришел — извиняться. Хотя, если по-честному и не только за этим. А повинную голову, как говорится, и меч не сечет!

Вика безмолвствовала, как будто офицер разговаривал сам с собой.

— Послушай, я ведь чего…, — Гулянюк поставил шампанское на тумбочку и примостил рядом кулек с апельсинами.

Словно бы ища поддержки, он оглянулся по сторонам и внезапно заметил, что все глаза и уши в палате повернуты в их сторону и жадно впитывают происходящее. Адам недовольно скривился:

— Девоньки, родные! Не в службу, а в дружбу. Пожалуйста, дайте нам поговорить наедине. Совершенно интимный вопрос. Ненадолго, минут на пятнадцать-двадцать. Я быстро кончу.

«Девоньки», хихикая, неохотно потянулись на выход. Когда дверь за последней из них закрылась, Адам взял девушку за руку. Рука казалась холодной и безжизненной, как ее хозяйка.

— Вичка, ну прости подлеца, кругом был не прав! — офицер положил цветы поверх одеяла. — Давай все забудем. Я ведь к тебе не просто так, — Адам сделал торжественную паузу. — Я ведь тебе предложение делать пришел. Выходи за меня!

Вика внезапно дернулась, как будто по ее телу пропустили электрический ток. Тюльпаны упали на пол.

— За тебя?! Замуж?! Я что, похожа на сумасшедшую? Убирайся вон, немедленно! Пока я тебя до конца не убила!

— Ну вот, совсем другое дело. Какой прогресс. Со мной уже разговаривают, — пытался пошутить Адам, хотя его огромные руки сжались при этом в кулаки. — Так ты согласна?

— Уйди, богом прошу. Видеть тебя не могу!

— Вика, ты знаешь, я дважды никогда не повторяю. Унижаться ни перед кем не намерен!

— Ты что пугать меня вздумал? После всего того, что ты со мной сделал?! Да я в лицо тебе плюю, кобель ты вонючий! Мне даже в одной комнате с тобой находиться противно. Когда будешь уходить, окна после себя не забудь открыть!

Адам вскочил, как ошпаренный и заорал в ответ:

— Истеричка долбанная! Тебя и вправду нужно изолировать от общества. Зачем я только тебя от тюряги отмазывал!

— А тебя никто об этом и не просил. Лучше на нарах, чем с тобой в одной постели!

— Ну и пошла ты, знаешь куда? У меня девок…. Только свиснуть! Ничего, как говорит русская пословица: «баба с возу — а имей сто друзей»!

Гулянюк со злостью раздавил каблуком головки тюльпанов, разбросанных по полу и, вышел, хлопнув дверью так, что с потолка посыпалась штукатурка. Женщины, едва успевшие отскочить от двери, смотрели ему вслед, кто со злорадством, кто с сожалением, в зависимости от личных обстоятельств, которые привели их самих в гинекологическое отделение.

— Во, козел! — сказала шестнадцатилетняя школьница, находящаяся здесь по совершенно пустяковому поводу.

— Зря она так. Ведь он же извиняться приходил, просил. Чуть ли не на коленях стоял. Мне кажется, ради любви все, что угодно можно простить. У меня с мужем такая любовь! Такая любовь… Вы даже не представляете. Я ради него на все готова! — вмешалась молодая особа в очках, лежащая на сохранении.

— А вот у меня с мужем никакой любви, зато четверо детей. Клянусь, в последний раз этому подлецу дала. Все они кобели, только бы свое удовольствие справить! — поделилась своим мнением сильно пожитая женщина, в зеленом больничном халате, пребывающая в палате по причине послеабортного осложнения.

— Дурехи! Сами не знаете, что хотите, от того и маетесь. Что козел, что кобель — скотина полезная в домашнем хозяйстве. Если только умная хозяйка. А так…, — махнула рукой пожилая женщина с белыми, как снег, седыми волосами. — Эх, был бы мой старик жив! — и отвернулась, утирая глаза тыльной стороной ладони.

* * *

Гусько потер руками уши, чтобы не отморозить, и покосился на марширующих рядом с ним солдат. Их было шестеро, вместе с ефрейтором. Бойцы, разбитые на пары, как в детском саду, молча, и совсем не в ногу, топтали дорогу тяжелыми кирзачами.

Юра снова вернулся к своим мыслям. После неудачного полета в Швецию и, особенно, после происшествия с лючком, все его внимание сосредоточилось на том, как бы «закосить» от службы. Законных вариантов было немного, а точнее всего один — заболеть. Вначале, Гусько решил применить свое обычное средство. Однако его действия никто даже не заметил. Красно-синяя опухшая рожа симулянта практически ничем не отличалась от обветренных и промороженных лиц остальных технарей. Тогда, на следующий день, он подошел к инженеру эскадрильи и пожаловался на сильное недомогание и температуру. На просьбу разрешить несколько дней не выходить на службу, чтобы отлежаться в гостинице, капитан Тихонов выпучил свои круглые рачьи глазки и прорычал:

— Техник может находиться только в двух состояниях: или на стоянке, или в госпитале!

Юре ничего не оставалось делать, как тащиться в медсанчасть, используя свой последний шанс. Тихон дал ему полчаса и отпустил.

В медсанчасти «больного» встретил начальник подразделения — майор медицинской службы. На его сером одутловатом лице, от недостатка свежего воздуха и избытка медицинского спирта, отразилось неподдельное удивление. Молодые, здоровые офицеры не часто баловали майора своим вниманием. Узнав о Юриных проблемах, медик померил температуру, посмотрел язык, зачем-то постучал молоточком под коленкой, затем протянул ему несколько таблеток.

— Я думаю, в госпитализации нет никакой необходимости, — прозвучал вердикт. — Само пройдет.

Гусько окончательно потерял почву под ногами. Ни один из действующих на гражданке приемов не годился в армейских условиях.

Еще больше его настроение ухудшил разговор с начштаба эскадрильи, произошедший сегодня, после утреннего построения. Узнав, что его назначают ответственным в казарму, Гусько так расстроился, что пропустил мимо ушей почти все инструкции Чернова. Однако главное он все-таки уловил. Сразу после окончания рабочего дня нужно было зайти на КПП и забрать оттуда шестерых эскадрильских солдат, которые занимались там ремонтными работами. Потом построить их и отвести прямиком в казарму.

И вот, Юра идет рядом со своей «бригадой», мечтая только о том, чтобы поскорее закончить неприятные для него обязанности. Они прошли уже больше половины пути, когда Гусько уловил знакомый запах — дорога проходила мимо технической столовой. На секунду, в его голове мелькнула здравая мысль: сначала доставить бойцов в казарму, потом вернуться поужинать. Однако, Юра, как известно, никогда не поступался своими принципами. Глядя на виднеющееся неподалеку впереди серое здание казармы, он сердито решил про себя: «Да что я им, нянька, в самом деле!». Бросив на ходу: «Идите дальше без меня. Я к вечерней поверке подойду», — Гусько устремился прямиком к предмету своего вожделения.

Когда за лейтенантом захлопнулась дверь столовой, двое рядовых, замыкающих строй, переглянулись. Это были два друга: Помидоров и Полупушистый, известные в солдатской среде, как «двойной или «полный «П»", из-за первых букв своих фамилий и склонности к разного рода авантюрам. Помидоров вполголоса обратился к своему товарищу: