Анатолий Днепров - «Мир приключений» 1963 (№09)

• Название: «Мир приключений» 1963 (№09)
• Автор: Анатолий Днепров
• Жанр: Прочие приключения

Альманах "Мир приключений", № 9

Государственное издательство детской литературы Министерства просвещения РСФСР

Москва — 1963

Редколлегия: К. К. Андреев, И. А. Ефремов, А. П. Kaзанцев, М. М. Калакуцкая, Л. Д. Платов, Н. В. Томан

СОДЕРЖАНИЕ:

А. Бобровников. Повесть о бедных марсианах. Рисунки Л. Дурасова (3).

Л. Платов. «Летучий голландец» уходит в туман. Рисунки В. Бибикова (97).

М. Емцев, Е. Парнов. Падение сверхновой. Рисунки Ю. Копейко (207).

Яков Волчек. Последний рейс на «Яке». Рисунок А. Лурье (235).

А. Днепров. Глиняный бог. Рисунки Ю. Макарова (291).

А. Горбовский. Четырнадцать тысячелетии назад. Рисунки И. Симанович и И. Устинова (369).

А. Смуров. Рассказ о плавающем острове. Рисунки А. Тамбовкина (421).

М. Емцев, Е. Парнов. Доатомное состояние. Рисунки А. Тамбовкина (465).

Ю. Давыдов. Шхуна «Константин». Рисунок А. Лурье (480).

Г. Альтов. Судьба предвидений Жюля Верна. Рисунки Ю. Копейко (521).

Оформление Л. Бирюкова

Для среднего и старшего возраста

---

Офицер в эсэсовском мундире вырвал у одного из солдат автомат и дал очередь по иллюминатору. Брызнули отколотые чешуйки стекла, по комнате затарахтели пули.

Тогда эсэсовец стал бить прицельно в одно и то же место, с каждой пулей выбивая осколки слоистого стекла. Когда опустел магазин, он знаком потребовал другой автомат и продолжал стрелять. Наконец стекло не выдержало и лопнуло. Почти абсолютный вакуум всосал в себя весь воздух. Окна в лаборатории лопнули. Раздался взрыв. Но это не был взрыв тротила или пороха, это был взрыв изменившейся кривизны пространства — взрыв гравитации.

Все, что находилось в лаборатории, было искалечено и искажено. Застыв в неестественных позах, повсюду валялись трупы в немецких мундирах. Батисфера же была пуста. Лишь внутри нее вспыхивали и угасали зеленые звезды аннигиляции. Немцы опоздали. Профессор уже был там, где его не могла коснуться ничья рука нашего мира.

СТРАНИЧКА ИЗ ДНЕВНИКА ЮРЫ

17.3.19.. года. Суббота. Сегодня прилетит вертолет. Вчера, по требованию товарищей, написал рассказ. Они говорили, что, хотя им уже все ясно, необходимо восполнить некоторые детали. А это может сделать только искусство. Поскольку по аналогии с повестью Чапека последнее слово должно было принадлежать писателю, они сказали, чтобы это сделал я. Не знаю, удалось ли мне, но я очень старался. Я даже пытался перевоплотиться в своего героя, как это делают все великие писатели. Мне, правда, больше хотелось написать об этом поэму, но товарищи большинством голосов проголосовали за прозу. За поэму был только Толя Кирленков.

После того как я прочел свой рассказ, опять были споры, Но уже не принципиальные, а только в деталях. Если раньше наши споры можно было сравнить с тропическими ливнями, то теперь это был лишь грибной дождик. Все теперь сводилось к одному: как профессор — после моего рассказа уже не говорили Незнакомец, а только профессор — сумел вернуться назад, если немцы разбили иллюминатор и испортили вакуум? А может, они и не разбили иллюминатор и то, что кто-то принял за брызги стекла под ударами пуль, на самом деле что-то другое? Здесь пока можно только гадать. Неясно еще и другое: почему появление профессора в запертой аккумуляторной сопровождалось такими световыми эффектами. Но здесь, как сказал Кирленков, нам вообще не разобраться до тех пор, пока мы не научимся сами создавать дираковский вакуум. В том, что мы научимся его создавать, никто не сомневается, так как профессор сегодня впервые открыл глаза. Он даже произнес одну фразу: “Мы победим” — и вновь потерял сознание. Это случилось час назад, уже после того, как я написал свой рассказ, чем я очень горд и все остальные — тоже.

Так что последнее слово все-таки принадлежит не писателю, а жизни. Тем более, что она еще впереди. Нам очень много предстоит узнать и понять. Как хорошо жить!

Но пора кончать, Я уже слышу, как в небе стрекочет наша стрекоза. Побегу встречать. От мамы и Галочки очень давно не было писем. Целых две недели.

Яков Волчек ПОСЛЕДНИЙ РЕЙС НА “ЯКЕ”

Повесть, написанная по следам действительным событий.

Глава I

В большом городе редкая ночь обходится без происшествий… Лучше всех других это знают в отделениях милиции и на станциях “скорой помощи”.

На дежурстве ночные минуты ползут беспокойно-томительно. Но вот черные провалы окон будто растаяли на стене. Можно погасить назойливую электрическую лампочку. Дежурство идет к концу. Врачи допивают из термосов холодный крепким кофе, дежурные в отделениях милиции, с опаской поглядывая на внезапно умолкнувший телефон, закуривают последнюю папиросу из смятой пачки.

Лейтенант Чилингарян обшарил все карманы, осмотрел все ящики письменного стола — папирос не было.

— Да. Продолжайте, пожалуйста. Я вас слушаю.

Ночной посетитель сидел неподвижно на краешке стула. Вряд ли он был курящим. Рассказывает такую странную историю, волнуется, а в карман за куревом не лезет. Да и не попросишь папиросу у потерпевшего. Не полагается.

— Так, я все понял. Значит, их было трое?

— Во всяком случае, мне показалось, что три человека. А может, где-нибудь прятались и другие, кто знает. Один — очень высокий, одни — маленький, один — толстый. Но лиц я не разглядел. Было темно.

— Ясно. Пытались вас ограбить?

— Нет. У меня было при себе немного денег, но они не интересовались.

— Пьяные они были?

— Нет, по-моему.

— Тогда как же понимать? Хулиганство?

— Я не знаю. Я возвращался домой от родственников. Было часа два ночи, когда мы разошлись. Я свернул в переулок и вот там встретил этих люден.

— Давайте подробнее. Один из них вас ударил?

— Нет, они меня не тронули.

— Откуда же у вас кровь на щеке?

— Это уже потом. Понимаете, я упал. Но это уже после того, как они ушли. Я побежал и упал.

— За вами гнались, что ли?

— Нет.

На дежурстве не полагается обнаруживать свои чувства. Можно думать: “Ты просто струсил, товарищ! Никто тебя пальцем не тронул, ты сам себя запугал. И для чего, спрашивается, ты к нам пришел, раз ничего с тобой не случилось?” Вслух работник милиции имеет право только беспристрастно поинтересоваться:

— А почему вы побежали?

— Даже не знаю, сумею ли объяснить… Только вы поверьте, что я не трус. Две воины прошел и награжден за отвагу…

Лейтенант Чилингарян слегка прищелкнул пальцами. Разок струсить может иногда даже самый отважный человек.

— Если говорить впрямую, вы для меня не являетесь “потерпевшим”. Ничего вы, так сказать, не потерпели, кроме одной минуты испуга. Вас остановили па улице трое неизвестных и никакого ущерба вам не нанесли, а отпустили по-хорошему. Вот и все ваше дело. Правильно я говорю?

— Внешне, может быть, и правильно. Не ударили, не убили, и так далее. Но я убежден, что это очень опасные люди. Они могут неисчислимую беду наделать. И я определенно утверждаю, что со миом они не шутили, хотя напоследок стремились превратить все в шутку и даже подарили мне пачку сигарет…

— Ах, вот даже как? Сигареты подарили?

“Потерпевший” выкладывает на стол маленькую картонную коробочку.

— Ну что ж, сейчас вернется патруль. Посмотрим, что это за страшные люди, которые сначала угрожают, а потом дарят, понимаете ли, табачные изделия.

— Неужели вы думаете, что они все еще там и ждут, когда вы их поймаете?

— А вот посмотрим. Для чего им убегать, если они, по вашим же словам, ничего преступного не сделали? Я ведь могу им только лишь нравоучение прочитать да документы проверить, больше ничего. Состава преступления, так сказать, нету.

Дверь с улицы открывается. Громко топая, входят два милиционера. Один из них рапортует: ни в указанном месте и нигде поблизости ничего подозрительного не обнаружено. Все тихо. Город спит.

— Ладно. — Лейтенант Чилингарян внимательно рассматривает коробочку. Это начатая пачка, одни уголок у нее оторван и сигареты повалились наискось. — Вы оставьте нам заявление, опишите подробно все, как было. Мы попробуем разобраться.

Потерпевший садится за маленький столик в углу, ему дают чернила, бумагу. О чем писать?

На исходе ночи в глухом переулке вблизи дома его остановили трое. К нему подошел маленький ростом человек, а двое других остановились на краю тротуара под деревом. Голос у этого маленького был раздраженный, с повизгивающими нервными нотками, а все же сразу угадывалось, что это молодой голос. Одним щелчком можно было сшибить с ног этого наглеца. Но почему-то бессильно опустились руки.

Что было потом?

— Стой!

А он и так стоял неподвижно. Луч электрического фонарика ослепил его.

— Жить тебе хочется?

Он молчал.

— Сколько тебе лет?

— Пятьдесят шесть.

— Ну, значит, пожил. И достаточно.

И тут он увидел, что в руке человека появился молоток. Надо было бежать или хотя бы закрыть голову. Он только хрипло выдавил:

— За что?

Маленький сказал:

— Просто так.

— Что я вам сделал?

Человек с молотком обернулся к двум другим, притаившимся в отдалении:

— Ну, что ему сказать? Что он нам сделал?

Люди, стоявшие под деревом, молчали. А его охватил ужас, он оцепенел, не мог даже рта раскрыть.

— Ничего не говори, бей его!

Это выкрикнул взволнованный голос из темноты. Но другой голос, густой и властный, перебил:

— Оставь его.

— Почему?

— Оставь. Старик, иди сюда.

Он сделал несколько неуверенных шагов — пошел в темноту, как в пропасть, все время ожидая страшного удара сзади.

Высокий, негромко и странно посмеиваясь, положил ему в карман пачку сигарет.

— Возьмите. Это была шутка.