Яков Кумок - Карпинский

• Название: Карпинский
• Автор: Яков Кумок
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1978

Немногие знают, что первый президент АН СССР А.П.Карпинский был фактически последним главой императорской Российской академии наук. Ему было 70 лет, когда грянула революция. Ученый сумел разобраться в бурных событиях века. Под его руководством старая академия была преобразована. Она стала центром советской науки. Книга рассчитана на массового читателя и написана на основе многочисленных архивных материалов, ранее нигде не публиковавшихся.

---

Первая и по объему значительная публикация, посвященная геологии Урала, появилась уже через год после возобновления уральских маршрутов; в дальнейшем они появлялись регулярно. И эта первая уже настолько зрелая, что не оставляет сомнений — исподволь он всегда готовился к изучению этого сложнейшего региона. А вскоре ему посчастливилось совершить открытие, которое во многом предопределило дальнейшее изучение и освоение Урала. Близ Артынского завода, что в Оренбургской губернии, Александр Петрович, лазая по скалам, собрал множество остатков ископаемых животных; иные из них относились к видам, существовавшим в пермский период, иные в карбоне. Это две разные системы с разной фауной; между ними, по тогдашним воззрениям, должна пролегать межа. Анализ, проведенный Карпинским, показал, что все найденные им окаменелости — здешние, не принесены извне. Между тем несколько родов трилобитов, селяхии и некоторые аммонеи древнее рядом с ними захороненных других морских существ. Явление это и ранее было известно и не находило объяснения; ученые датировали слои то пермским возрастом, то карбоновым.

Карпинский подошел к загадочному явлению по-новому: «Чтобы решить вопрос... припомним тот закон, на важность которого, если не ошибаюсь, впервые обратил внимание Лейель. По этому закону, чем совершеннее организация вида, тем меньше геологический период его существования». Ориентируясь на это теоретическое положение, он рассматривает данные петрографического анализа; вкупе с палеонтологическими они «заставляют считать последнюю (т.е. песчаниковую пачку пород, в которой и обнаружены окаменелости. — Я.К.) членом, связующим каменноугольную и пермскую системы».

Итак, в чем же суть открытия? Карпинским провозглашается  п е р е х о д н ы й  х а р а к т е р  с л о е в; они не принадлежат ни к какой системе целиком. Он берет на себя даже смелость утверждать, что этого открытия следовало ожидать, исходя из чисто теоретических воззрений. «Существование в России подобной переходной группы осадков можно было с вероятностью предполагать и ранее, на основании общего хода событий и геологической истории этой страны». А за границей существуют подобные образования? Да. «Например, осадки, наблюдавшиеся в штате Небраска, отложения, недавно точным образом исследованные в Южных Альпах, равно как и пласты, составляющие в Богемии переходное образование между продуктивной формацией и мертвым красным лежнем». Неважно, что воочию ни одного из перечисленных объектов он не видел, это не мешает ему, освоив литературу, поспорить с английскими коллегами и попытаться доказать, что некие отложения в Индии, близ Пенджаба, тоже следует считать переходными. Как же! О том свидетельствует англичанами же составленный список фауны. Универсальных границ между системами нет, они искусственные. На каких теоретических воззрениях основывался Карпинский? Ясно, что на эволюционном учении Дарвина. И в этом смысле доказательное установление переходности сыграло огромную роль.

«Для... песчаниковой группы... я предлагаю название Артинского яруса по имени той местности, в которой эти осадки были прежде всего изучены».

Артинский ярус скоро стал знаменит; принцип «переходности слоев», с помощью которого он был выделен, получил мировое признание и был положен, как пишет профессор Л.С.Либрович, «в основу дальнейшего изучения соответствующих отложений и фаун в различных странах». «Кроме того, — замечает толкователь уральских работ Карпинского, — эти исследования сыграли существенную роль в деле внедрения в геологические науки идей эволюции». «Здесь перед нами своеобразная попытка, — соглашается с ним профессор Б.Л.Личков, — применить эволюционную идею к разграничению геологических периодов и систем, выявить и доказать непрерывность геологической истории».

Если мы забежим на полвека вперед, то станем свидетелями новой вспышки интереса и новой волны публикаций, связанных с артинским ярусом. Дело в том, что появились сведения о его нефтеносности; впоследствии они подтвердились. Прошло еще несколько лет, и дискуссия вспыхнула с новой силой: нашлись ученые, которые стали оспаривать — и весьма ожесточенно — саму правомерность выделения яруса как генетической единицы; однако их нападки были отведены. Все это лишний раз свидетельствует о том, сколь интересное природное образование удалось открыть и описать Карпинскому в 1878 году. Он продолжал сбор фаунистического материала, это дало ему возможность создать одну из прекрасных его палеонтологических монографий; мы разберем ее в соответствующем месте.

Артинский ярус лишь один из геологических элементов Урала, и, естественно, Карпинский не мог замкнуться на его изучении. Возможно, Александр Петрович не сразу понял принципиального значения сделанного им открытия именно в силу грандиозности поставленных перед собой задач (в самом деле: всего лишь один ярус, а сколько их предстоит изучить) и только на склоне лет признал: «Самым важным результатом я считаю установление артинского яруса и выяснение филогении филума пролеканитид, начиная от верхнедевонских слоев последовательно до триаса». (Тут он говорит об установленной им связи между индивидуальным развитием особи и развитием рода в одной из групп ископаемых моллюсков.)

Свои усилия он теперь сосредоточивает на изучении восточного склона Урала. К тому влекли и практические потребности — каменноугольные пласты, разведку которых он вел, развиты на восточном склоне, но не меньший интерес представляла и теоретическая сторона дела. «Хотя в большинстве горных кряжей, — писал Карпинский, — замечаются некоторые особенности их противоположных склонов, но редко различие это достигает такой степени, как в Уральском кряже, западный и восточный склоны которого являются весьма различными как в геологическом, так и в орографическом отношении».

Они действительно очень разные, западный и восточный склоны одного хребта. Даже реки текут здесь по-разному. Те, что стекают с запада, бегут по продольным долинам, параллельно хребту, особенно в верхнем своем течении, те, что с востока, берут широтное направление. На западном склоне озера редки, а на восточном «встречаются тысячами, в таком изобилии, какое вообще наблюдается довольно редко». Отроги западного склона сложены осадочными породами или метаморфическими сланцами, на востоке же, наоборот, осадочных пород мало, все больше изверженных. Своеобразны третичные осадки, распространенные по восточной стороне, на западе их вовсе нет, зато здесь в изобилии находят пермские и триасовые, которых нет на востоке. И так далее. В связи с этим и минеральные скопления очень разнятся: на востоке месторождения магнитного железняка, коренное золото и медь, хромистый железняк — залежи штокообразные и жильные; на западе месторождения пластовые — каменный уголь, медистые песчаники, красные и бурые железняки.

Карпинский принимается за составление сводной геологической карты Восточного Урала и, реконструируя геологическое прошлое, берется за объяснение разительного несоответствия между востоком и западом. (Вопрос этот не получил полного объяснения по сей день.) Попутно Карпинский проводит весьма цепные наблюдения. Со времен Гумбольдта считалось, что гора Юрма (на Среднем Урале) — некий горный узел, от него Урал расходится на три ветви. Каршгаский исправляет ошибку, показывает, что никакого «узла» не существует. Далее он находит прежде неизвестные верхнедевонские отложения (на Южном Урале), возраст доказывает безукоризненным анализом палеонтологических; остатков. Выясняет соотношения найденных им пород с соседствующими отложениями. Составляет полный разрез каменноугольных отложений.

...Шли годы, по весне Александра Павловна упаковывала дорожные сумки. Поезда до Москвы стали ходить на три часа быстрее; от Екатеринбурга до Перми проложили железную дорогу. В Екатеринбурге по-прежнему жили мать Александра Петровича и его сестра, рано овдовевшая. Александр Петрович ежегодно гостил у них. У него теперь было четверо детей: дочери Евгения, Марина, Александра и сын Коля, мальчик одаренный и необычно раннего развития. Но прожил он недолго. Внезапно заболел и умер. Рассказывали, что Александр Петрович поседел, пока — извещенный телеграммой — добирался из экспедиции домой. Не годами седеют, а горем...

Прежде чем самому отправиться по весне, надо было отвезти семью на дачу — ее снимали тогда в Лахте, да наказать, куда в каком месяце слать письма. Он берег их в походе, потом терялись. Его письма тоже не берегли — наверное, потому, что он сам ими не дорожил; зачем? Научных рукописей, переписанных его женой, сохранилось больше, чем ее писем. Но там, вдалеке, он ждал их с нетерпением, беспокойством. От нее, от детей...

«Милый дорогой папа, — старательно выводила дочурка, — скоро две недели, как ты уехал, а мне кажется, что я целый год тебя не видела. Сегодня мы купались, погода хорошая, а то с девятого числа была такая погода, что Таня, Коля и Маня были в саду в шубах.