Валерий Пашуто - Александр Невский

• Название: Александр Невский
• Автор: Валерий Пашуто
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1974

Александр Невский был не только выдающийся полководец, но и умный политик, тонкий дипломат. Он вел сложную политическую борьбу с целью сохранить независимость русского народа.

Книга доктора исторических наук В. Пашуто в живой и занимательной форме рассказывает о герое русской истории.

---

В простенках храма между окнами центрального барабана изображения восьми пророков, эпически спокойных среди шума и гама Новгорода. На стенах южного притвора — Константин и с осуждающим взглядом Елена. Много больших икон — апостолы Петр, Павел... А внизу пестрят надписи, нацарапанные на стенах, вроде: «Якиме стоя усне, а лба о камень не ростепе», да и другие по-хлестче. Каждый год затирают и епитимьей карают тех, кто вырезает их, но без успеха — грамотных теперь много.

.. Шли дни, и Александр постепенно присматривался к Новгороду. Со своим наставником он проходил по улицам боярской столицы как по страницам ее истории.

София — центр древнего Детинца — округлого городища, обнесенного греблей — земляным укреплением. Два конца широкого пятнадцатиметрового земляного вала пятиметровой высоты дугой упирались в реку. Толщина стен Детинца — 1/2 метра, а изнутри — глубокие арки. Название Детинца от слова «дети» — дружинники, но скоро уже сто лет, как бояре выжили их с князем ян Городище, а здесь господствует Владычный двор; он застроен церковными, парадными, жилыми и хозяйственными зданиями. «Где святая София, там и Новгород» — так повелось. И верховодят тут владычные слуги, да паробки посадничьи, и мостят Пискуплю (Епископскую) улицу владычные бедняки — изгои, и рядит новгородские полки тысяцкий. А отец на Городище, сбоку припека.

Вытеснив князей, владыки сильно укрепили Детинец стенами и башнями., Через одну — Пречистенскую — путь вел к реке на Большой мост; неподалеку высилась Борисоглебская башня по имени храма Бориса и Глеба, выстроенного богатым гостем — самим Садко Сытнычем в 1167 году.

Садко, как повествовала местная былина, поставив в заклад свою голову против богатых лавок шестерых купцов новгородских, вытащил из озера Ильмень златоперых рыб. Так он стал богатейшим купцом и даже однажды под залог в 30 тысяч гривен пытался скупить все товары новгородские, да только не смог и понял, что «побогатее» его «славный Новгород». С другого края от Пречистенской Водяные ворота вели к реке. Под Спасской башней проезжали из древней мощеной Пискупли в Людин конец. Дальше — Глухая башня и другие. Между ними тайники с колодцами, ведущими за предел Детинца.

В Новгороде, как и вообще принято на Руси, Детинец не отделен от города. Он — внутреннее укрепление, не больше, и даже главный вход в него вел через окольный город. Это не обособленный замок, а укрепленный центр — и административный, и церковный, и жилой.

...«А вы, братия, в посадниках и в князьях вольны». Это крылатые слова, произнесенные лет десять назад на вече не кем-нибудь, а суздальским другом посадником Твердиславом. Вот и правят Новгородом триста золотых поясов — богатейших бояр и купцов, но так ловко, что все делается именем веча, черных людей.

Александр знал, что Новгород не единственный вольный город и на Руси, и в Европе, и на Балтийском и Средиземноморском прибрежье. Но нет равного ему по обширности владений. Весь север Руси, от Финского залива до Уральских гор, — все это Господин Великий Новгород.

Новгородская земля граничила с Владимиро-Суздаль-ским княжеством на юго-востоке, со Смоленским — на юге и Полоцким — на юго-западе. Обретя самостоятельность, новгородские бояре удержали за собой земли соседних народов. В этих землях стояли русские крепости, в которые свозили дань из сельской округи.

На Волхове такой крепостью была Ладога. Она защищала торговые пути от нападений с севера и служила опорным пунктом освоения Карелии, где возник город Олонец; на западе находился основанный еще Ярославом Мудрым Юрьев — центр новгородской власти в эстонских (чудских, как называли их на Руси) и латвийских землях. И вот немцы теперь переименовали его в Дерпт. Крупными городами Новгородской земли были Торжок, Великие Луки, Старая Руса, Городец.

По берегам Невы и Финского залива новгородские бояре собирали дань с ижорян и вожан, а на севере управляли Карелией. Ежегодная дань поступала с земли еми — финнов и севернее, с земли саамов, вплоть до границ Норвегии. Далеко на севере, по Терскому берегу — Кольскому полуострову Белого моря, Заволочью, Зауралью, тянулись новгородские владения. Отовсюду стекалась в Новгород дань — мед, воск, меха, связанные в «круглые бунты» на кольцах из прутьев, серебро, драгоценный моржовый клык, рыба.

Великий Новгород, один из древнейших русских городов, стоит в центре водных путей, связывавших Русь через моря Балтийское, Черное и Каспийское с другими странами. Волховом — Ладожским озером — Невой по Балтийскому морю новгородские купцы плыли в Швецию и мимо Вюсби (известной гавани на острове Готланд) в другие страны Европы — Польское поморье, Германию, Данию, вплоть до Англии и Италии.

Вел из Новгорода на запад и торговый путь по суше — через Юрьев к Двине и далее к Неману и Висле — в Пруссию. По реке Ловать, пробираясь волоком на Днепр, направлялись новгородские суда в Черное море, заходили в киевское Олешье, в устье Днепра, Белгород и Галич — на Днестре, Малый Галич — на Дунае и шли морем далее, вдоль болгарских берегов в Константинополь, где до разорения крестоносцами был русский квартал — жили купцы, стояла церковь святого Георгия. По рекам Мета и Тверца плыли новгородские купцы к Волге, а по ней через Низ или Понизье — как называли они владения владимиро-суздальских князей — в Каспийское море. На Каспийском побережье они торговали с купцами Средней Азии — Самарканда, Бухары, а также арабского Востока.

Таков Новгород. Ни Любек, ни Бремен не идут с ним в сравнение, ни даже Венеция и Генуя, владения которых велики, но лоскутны.

Не диво, что Новгород — вольный город и тирании не терпит. Править в нем нелегко, силой его не согнешь. Андрей Боголюбский пробовал и «добром и лихом», пришел было чуть ли не со всей. Русью, но три дня воевал, а на четвертый был бит. День победы над ним новгородцы доныне отмечают как праздник. О Липицкой битве и вспоминать не хочется. Один срам. Отец оттуда едва голову унес.

...Княжичам сопутствовал равномерный ритм городской стены, с чередующимися башнями, воротами, кое-где с церквами над ними. Каменные декоративные кресты на стене, маковицы церквей — все это сурово, живописно, неприступно. За укреплениями жило более 40 тысяч горожан, да еще монастыри, да пригороды... В Новгороде и вокруг него был 21 мужской и женский монастырь — втрое больше, чем во Владимире, а в отчем Переяслав-ле — всего один. Есть среди них такие, что известны и в Суздальской земле, например Хутынский, из него вышло немало видных деятелей аристократического монашества, в том числе Добрыня Ядрейкович, автор «Повести о падении Константинополя».

Федор Данилович не уставал повторять своим княжичам: надо знать город, чтобы удержать его зыбкий стол. Стена-то вокруг одна, да не ею держится единство Господина Великого Новгорода.

Говорят, что на Великом мосту прежде сталкивались только жители противолежащих сторон.

Теперь не так: расположенный на Софийской стороне Наревский конец с его аристократической Прусской улицей нередко поддерживает Торговую, и межи разделяют уже не стороны города, а проходят по частоколам усадеб одной и той же улицы. Новгород не так уж твердо спаян — есть в нем как бы изолированные поселки: на Софийской стороне между Людиным и Наревским концами лежит малонаселенное Загородье, лишь окаймленное Прусской и Чудинцевой улицами, между собой почти не соединенными; да и на Торговой стороне концы Словенский и Плотницкий тоже разделены.

Все эти внутренние швы должен различать княжич и уметь использовать. Конечно, если задумает здесь усидеть. Ведь не только стены города замкнуты для суздальских дружин, но тут даже календарь свой, не как у людей: в Суздалыцине год считали и праздновали с 1 сентября, а в Новгороде с 1 марта. Здесь люди как будто и жили быстрее.

Все дома смотрели на Александра — богатые отсвечивали стеклом и слюдой, бедные — тускло мерцали окошками, затянутыми рыбьим пузырем. К богатым подается вода по отводным трубам из деревянных долбленых колод, длиной до восьми метров, бедные — тянутся к колодцам и реке. Богатые дворы мощены, скот — в открытых загонах, бедные — тонут в грязи. У богатых — сады и цветут ирисы. Дома новгородцев в большинстве деревянные, двухэтажные, украшенные резьбой. Улицы вымощены плотно скрепленными толстыми плахами. Самодовольные новгородцы говорят, что плах этих под землей не один слой, а больше десятка, что улицу Великую начали мостить еще при великой княгине Ольге в 953 году, когда ни Владимира, ни Ростова и в помине не было.

Вечевая площадь испокон веку мостилась коровьими челюстями с обрубленными выступами. Никто не знал почему, но обычай жил. Улицы полны шумного народа — кругом ремесленный и торговый люд, озорной и деловой, город Садко Сытныча и Василия Буслаева. Смерды, как и на Суздалыцине, в короткополых, выше колен, кафтанах и в матерчатых, закругленных шапках, со светлыми косыми отворотами; правда, здесь они не в лаптях, а в кожаных мягких поршнях, без каблуков. У многих в ухе серьга. На женщинах стеклянные бусы, витые и пластинчатые браслеты.