Алексей Тимофеев - Покрышкин

• Название: Покрышкин
• Автор: Алексей Тимофеев
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2005
• ISBN: 5–235–02759–0

Документальное повествование о жизни и подвигах, счастье и невзгодах трижды Героя Советского Союза А. И. Покрышкина (1913–1985) принадлежит перу писателя-историка А. В. Тимофеева. Книга насыщена текстами воспоминаний друзей и соратников легендарного летчика-истребителя, маршала авиации, содержит редкие документальные свидетельства и ранее неизвестные факты. На широком историческом фоне автор эпически и душевно создает богатырский образ Героя XX века. Стиль изложения максимально приближен к лексике фронтовиков, отчетливо звучит суровый язык донесений, сводок, рапортов и приказов. Книгу отличает свободный, правдивый и современный взгляд на противоречивые события 1930–1980-х годов. Среди персонажей повествования — известные военные и государственные деятели (И. В. Сталин, А. Н. Косыгин, П. М. Машеров и др.), плеяда знаменитых летчиков ушедшего века.

---

В ожидании приказа о назначении Покрышкин получил известие о смерти отца. Несколько дней добирается до родного города, где не был более двух лет. В пути, как вспоминал Александр Иванович, много передумал о судьбах отца и деда. Нет, что бы ни было, надо вырваться из круга тяжелого приземленного быта Закаменки — городской окраины, где можно пропасть и в гораздо более благополучные времена... Вырваться, продолжить образование. Летать! Быть первым!..

Те раздумья, наверное, повлияли и на отношение Покрышкина к водке. Пить вино, очень редко и умеренно, он начал лишь в двадцать с лишним лет и всю жизнь отличался разумной выдержкой в этом вопросе, неизменно злободневном на Руси...

На похороны отца Александр опоздал. Побывал на могиле, повидался с матерью, бабушкой, братьями и сестрой. Постоял на берегу Оби... Молодого командира уже ждали юг, Краснодар, авиационное звено связи 74-й Таманской стрелковой дивизии, куда он был назначен приказом наркома обороны СССР от 17 декабря 1934 года.

С другом по Перми и Ленинграду Костей Пильщиковым Покрышкин встретился лишь через десять с лишним лет, в мае 1945-го в Германии. Была эта внезапная встреча и радостной, и грустной. Пильщиков, летчик, командир полка, был сбит над Восточной Пруссией, попал в плен. Освобожденный американцами, он шел к своим на восток. Шел навстречу жестким допросам особых отделов...

Покрышкина, как подчеркивали многие из знавших его, отличало стремление «познать все в авиации» не только с технической точки зрения. Его интересовали психология летчика, история авиации, опыт лучших пилотов прошлого, в первую очередь тех, кого отличали не только бесстрашие и воля, но и способность глубоко и самостоятельно мыслить. Поэтому еще с довоенных лет любимыми героями Александра Ивановича стали русские летчики Петр Николаевич Нестеров и Евграф Николаевич Крутень.

В образе мыслей, биографиях Нестерова и Покрышкина много сходных черт. В истории отечественной авиации они соединены благородным родством душ...

В те годы, когда летчики не осмеливались накренить свой хрупкий аппарат на вираже, когда каждый полет был рискованнейшим шагом в непознанную стихию, Петр Нестеров не просто ошеломил мир рекордным трюком — «мертвой петлей», он открыл новую эру в авиации, стал основоположником высшего пилотажа. Русский летчик покорил воздух!

Именно так видел значение своей «петли» сам П. Н. Нестеров, который писал: «Уже теперь наши военные круги, до сего времени относившиеся отрицательно к этим эволюциям, отказались от прежних взглядов и признают за мертвой петлей крупное авиационное значение. Вот почему я пользуюсь страницами газет, чтобы познакомить читателей с сущностью одного из важнейших вопросов современности...»

Еще во время учебы в Воздухоплавательной школе в Гатчине Нестеров был задет шарадой-эпиграммой «Кто он?» в рукописном журнале:

Ненавидящий банальность,
Полупризнанный герой,
Бьет он на оригинальность
Своею мертвою петлей.

Петр Николаевич ответил:

...Не мир я жажду удивить,
Не для забавы иль задора,
А вас мне нужно убедить,
Что в воздухе везде опора.
Одного хочу лишь я,
Свою петлю осуществляя,
Чтобы «мертвая петля»
Была бы в воздухе «живая».

Личным примером, убедительными и ясно написанными статьями П. Н. Нестеров повел за собой пилотов, вокруг него сложилась в России школа летчиков.

К удивлению публики и прессы широко известный французский летчик, бравый унтер-офицер кавалерии А. Пегу, чьим последователем, не разобравшись, газетчики назвали Нестерова, с редким благородством признал приоритет русского. Во время выступлений в России Пегу пришел на встречу в Политехническом музее и заявил, что решился на «мертвую петлю» только узнав о полете Нестерова. Под овации зала русский и француз обнялись и расцеловались.

В некрологе «Памяти друга» И. И. Сикорский подчеркивал: «Наряду с безграничным опытом Нестеров сочетал глубочайшую уверенность в силу теории и науки. Бывало, он уединялся на неделю, месяцы, чертит, рисует, вычисляет, составляет таблицы и только после большой упорной чисто кабинетной работы вылетает, поражая всех смелостью и точностью расчета... Значение таких людей, как Нестеров, сейчас, в наше время, бесконечно велико. Авиаторов-практиков весьма достаточно. Но авиаторов-ученых, т. е. людей, которые соединяют умение летать с глубоким знанием теории летания, которые ни на минуту не прерывают связи с наукой, очень немного. Нестеров бывал у нас часто в Киеве, где я близко его изучил как человека. Хладнокровие и выдержка, наряду с величайшей готовностью совершить любой подвиг, отличительная черта его характера, поражала всех близких, знавших его. То, на что другие люди способны при сильнейшем возбуждении, хотя бы патриотическом, Нестеров делал спокойно, размеренно, с полным сознанием совершаемого...»

Более чем вероятно, что эти строки в изданной Государственным издательством оборонной промышленности в 1939 году книге К. Е. Вейгелина «Путь летчика Нестерова» читал перед войной А. И. Покрышкин. Очевидно сейчас, что слова Сикорского о Нестерове можно в полной мере отнести к жизни и боевой деятельности Покрышкина. К летчикам-исследователям такого уровня в отечественной авиации XX века можно, видимо, причислить только последователя Нестерова — Е. Н. Крутеня и еще одного великого — М. М. Громова. Правда, его «Заметки о летной профессии» и воспоминания «На земле и в небе» (полный вариант) опубликованы лишь в 1994 и 1998 годах.

Что еще роднит Нестерова и Покрышкина? Вера в себя, и продуманное и проверенное на деле заставляла Нестерова идти вразрез с официальной «Инструкцией для военных Летчиков» (1912 г.), запрещавшей крен на вираже свыше 20 градусов. Нестеров рисковал карьерой, да и большинство коллег его идеи поначалу всерьез не воспринимали. Но, как писал Петр Николаевич: «...я вижу, что большинство аварий, о которых приходится ежедневно читать в газетах, происходит от неправильных маневров летчика. Но... так его учили... Вот для доказательства своих взглядов я и проделывал, как некоторые называют, опасные фокусы или «трюки»... Благодаря подобным опытам мне не страшно никакое положение аппарата в воздухе, а мои товарищи теперь знают, что нужно сделать в том или ином случае».

О намерении совершить «мертвую петлю» Нестеров не сообщил своему начальству. После великого полета начальник воздухоплавательной части Генштаба генерал М. Шишкевич назвал «петлю» Нестерова бесполезным опытом. Были и предложения арестовать возмутителя спокойствия на 30 суток! Француз Пегу уже крутил одну «петлю» за другой, а Нестеров получил на это приказ — запрет... От ареста летчика-новатора спас, возможно, только шум в иностранной прессе.

Как писал с оптимизмом в 1939 году автор книги о П. Н. Нестерове: «У наших летчиков нет тех горьких разочарований, тех мытарств, которые пришлось испытать на своем пути летчику царской армии Нестерову». Но жизнь показывает, что есть закономерности, не зависимые от страны, строя или режима. «Тот, кому свойственны поступки выдающегося человека, — конспектировал в своей «Важной тетради» летчик и создатель Авиации дальнего действия в годы Великой Отечественной войны Главный маршал авиации А. Е. Голованов, — неизбежно испытает противодействие со стороны заурядных людей своего века; тот, кому свойственны размышления человека независимого ума, непременно будет осужден людьми». Но великие летчики претерпевали все мытарства во имя спасения жизни боевых товарищей и победы над врагом!..

Сходство Нестерова и Покрышкина можно увидеть и в их детстве — в раннем пристрастии к самым сложным математическим задачам и формулам, в стремлении познать себя в рискованных затеях. Маленький Петя, к примеру, раскачивался на верхушках высоких старых лип, перескакивая с одной на другую. С 11 лет Нестеров, как и позднее Саша Покрышкин, любил белых голубей, вместе с другом имел голубятню. Часами он мог любоваться полетами турманов. И до этого увлечения Петя держал птиц у себя в комнате, причем жили они не в клетках, а на свободе, в подвесных садиках. Сам Петя сеял для них просо и цветы. Позднее Heстеров писал: «Когда птицы вылетают освежиться в воздухе, повеселиться и поиграть, они радостно реют, делая изумительные эволюции, полные грации и красоты...» Наблюдения за полетами птиц спустя ряд лет привели летчика к мыслям о фигурах высшего пилотажа, о новом самолете, конструирование которого он не успел завершить...

Петр Нестеров говорил товарищам: «Неизбежные воздушные бои будут схожи с нападениями ястребов на ворон. Те летчики, которые научатся владеть своим самолетом, сумеют придавать ему «воздушную подвижность» ястреба, будут в состоянии легче нанести врагу скорейший и серьезнейший урон путем воздушных эволюции. Только пройдя школу фигурного летания и практически освоив, в частности, мертвую петлю, летчики будут обладать основным оружием ястребов в их нападениях на менее искусных ворон. А кто из вас захочет быть вороной?»