Алексей Тимофеев - Покрышкин

• Название: Покрышкин
• Автор: Алексей Тимофеев
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2005
• ISBN: 5–235–02759–0

Документальное повествование о жизни и подвигах, счастье и невзгодах трижды Героя Советского Союза А. И. Покрышкина (1913–1985) принадлежит перу писателя-историка А. В. Тимофеева. Книга насыщена текстами воспоминаний друзей и соратников легендарного летчика-истребителя, маршала авиации, содержит редкие документальные свидетельства и ранее неизвестные факты. На широком историческом фоне автор эпически и душевно создает богатырский образ Героя XX века. Стиль изложения максимально приближен к лексике фронтовиков, отчетливо звучит суровый язык донесений, сводок, рапортов и приказов. Книгу отличает свободный, правдивый и современный взгляд на противоречивые события 1930–1980-х годов. Среди персонажей повествования — известные военные и государственные деятели (И. В. Сталин, А. Н. Косыгин, П. М. Машеров и др.), плеяда знаменитых летчиков ушедшего века.

---

Русский человек сразу почувствовал особый характер развернутой против него агрессии. Командующий ВВС Ленинградского военного округа генерал А. А. Новиков 23 июня приехал на допрос первых пленных, летчиков бомбардировщика Ю-88: «Я посмотрел в глаза командиру экипажа. Хотя бы мускул дрогнул на его молодом лице, только в глазах ледяное высокомерие. И взгляд командира экипажа сказал мне больше, чем все, что я до сих пор читал и знал о гитлеровцах. Передо мной был враг, не только отлично вооруженный и упоенный легкими победами на полях и в небе Западной Европы, но враг жестокий и беспощадный, физически и духовно подготовленный к большой войне и готовый на любые преступления...»

Советский Союз, Россию по планам Гитлера ожидали раздел, колониальная эксплуатация, геноцид. Несколько десятков миллионов человек подлежали умерщвлению. Все эти данные многократно публиковались после войны за рубежом и в нашей стране. Никто их не опроверг.

...Первым к народу обратился глава Русской православной церкви митрополит Московский и Коломенский Сергий. Получив известие о начале войны, он написал краткое обращение, разосланное 22 июня по всем приходам. Русская православная церковь была к этому времени почти уничтожена. Были закрыты все монастыри, осквернены мощи Сергия Радонежского и Серафима Саровского, могилы героев Куликова поля Пересвета и Осляби... В 1937 году в Горьком прошел очередной расстрельный процесс над «церковно-фашистской диверсионно-террористической и шпионской организацией»... Не раз побывал в тюрьме и митрополит Сергий. Однако в своем обращении 22 июня 1941 года он предостерегал оставшихся в живых священников от «лукавых соображений насчет возможных выгод на той стороне границы» и объявил это «прямой изменой родине и своему пастырскому долгу».

«Повторяются времена Батыя, немецких рыцарей. Карла шведского. Наполеона. Жалкие потомки врагов православного христианства хотят еще раз попытаться поставить народ наш на колени перед неправдой, голым насилием принудить его пожертвовать благом и целостью родины, кровными заветами любви к своему отечеству.

Но не первый раз приходится русскому человеку выдерживать такие испытания. С Божьей помощью и на сей раз он развеет в прах фашистскую вражескую силу. Наши предки не падали духом и при худшем положении, потому что помнили не о личных опасностях и выгодах, а о священном своем долге перед родиной и верой, и выходили победителями».

В обращении митрополита не прозвучала ни одна неверная нота. Он не успокаивал народ, как В. М. Молотов, сказавший в тот день, что при бомбежке советских городов «убито и ранено более двухсот человек», когда уже погибли тысячи. И. В. Сталин 3 июля говорил, что «лучшие дивизии врага и лучшие части его авиации уже разбиты...».

Но и в выступлениях руководителей государства прозвучало главное — это «Отечественная война... Наше дело правое». И. В. Сталин обратился к народам уже не «Граждане и гражданки Советского Союза!», а «Товарищи! Граждане! Братья и сестры!».

...Звенящие удары металла о металл разбудили Покрышкина в палатке на аэродроме в молдавском городке. Били в рельсу — сигнал тревоги! Постоянные учебные тревоги стали привычными, Леонид Дьяченко вставать не торопился, ворчал: «Какое отношение мы имеем к делам этого полка?» Но Покрышкину не давало покоя предупреждение старика-еврея... Александр Иванович сразу ощутил необычное напряжение на аэродроме. На КП все стало ясно: «Война! На границе уже идут бои. Ждем удара по аэродрому».

Первый день войны, как никакой другой, подробно описан А. И. Покрышкиным в его книгах. Каждая деталь осталась в памяти. Этот день для летчика сложился столь ошеломляюще, что после первого боя хотелось «сделать переворот и вертикально врезаться в землю...».

Александр Иванович, как опытный техник, вместе с товарищами самостоятельно подготовили «МиГи» и вылетели на полевой аэродром в Семеновку у совхоза «Красный Маяк» в Одесской области (летчики назвали эту площадку — Маяки). В Бельцы к своей эскадрилье без боеприпасов лететь было нельзя. Еще с земли до вылета из Григориополя летчики увидели бой наших истребителей с «юнкерсами».

Прилетев в Маяки, Покрышкин обратился к инженеру полка — пулеметы на его самолете пристрелять на сто метров. «Это не по инструкции. Положено на двести», — ответил инженер. Но Покрышкин уже до войны понял цену многих инструкций мирного времени: «Пусть слабаки стреляют на двести метров, а я буду стрелять на сто и меньше!»

Летчик полон нетерпения. «Душа жаждала боя...» Но горячность и нетерпение к добру не привели.

Сначала Александру Ивановичу пришлось лететь не на своем истребителе, а на У-2. Начальник штаба А. Н. Матвеев приказал найти севшего на вынужденную посадку без горючего командира полка В. П. Иванова. Командир вернулся в полк на прилетевшем У-2. Покрышкин полдня ждал бензовоз, проклиная нелепое бездействие. Уже были получены сообщения с аэродрома в Бельцах, который ранним утром бомбили немцы — погибли моторист Ф. М. Вахтеров и техник Д. А. Камаев. В воздушном бою погиб адъютант эскадрильи Семен Овчинников. Вспомнились споры с ним о технике пилотирования: «Семен! Когда ты перестанешь пилотировать самолет в замедленном темпе?» — «Ты летай по-своему, а я буду летать, как положено!» И в первом же бою пара «мессеров» расстреляла Овчинникова на его плавных виражах... Как предсказывал Покрышкин, и не только он, одной из первых целей для «юнкерсов» стал размещенный на передовом аэродроме и выкрашенный в белый цвет громадный бензосклад...

Кстати говоря, пишет в своих воспоминаниях Г. А. Речкалов, на второй день войны выяснилось, что начфин базы в Бельцах и начальник ГСМ были немецкими агентами...

Вернувшись в Семеновку, Александр Иванович со своим звеном получает боевое задание — провести разведку аэродромов в румынских городах Яссы и Роман. На приграничном аэродроме в Яссах самолетов не было, но удивило большое количество зенитной артиллерии всех калибров. Хлопья разрывов снарядов и светящиеся трассы — необычное эффектное зрелище, которое пока сильно не страшит... В Романе летчики обнаруживают «авиавыставку» из двух сотен самолетов, целое озеро слепящего света — лучи полуденного южного солнца отражались от алюминиевых плоскостей и стекол кабин.

Удар по авиагруппировке противника по докладу разведчиков мог бы стать успешным, но в штабах медлят... Дьяченко выражает общее возмущение: «Ну зачем мы, как ошалелые, носились среди зенитного огня?!»

В готовности номер один Покрышкин с товарищами ждут приказа на вылет. Прибежавший телефонист передает — в направлении аэродрома летят немецкие бомбардировщики. Вот они показались вдали. С КП подается сигнал — три красные ракеты. Первым Покрышкин настигает самолеты неизвестной конструкции. Их трудно рассмотреть против солнца, клонящегося к западу. Бомбы полетят на аэродром, надо стрелять. Точная очередь в упор, бомбардировщик подбит. И только сейчас летчику стали видны красные звезды на крыльях... Подставляя свой МиГ под прицелы однополчан, также уверенных, что перед ними враг, Покрышкин дал им время разобраться в обстановке. Потом он летел рядом с группой и не мог решить: что делать? «Стыд и позор жгли сердце...» Одинокий МиГ летит к аэродрому в Романе, чтобы искупить вину — блокировать немецкие истребители перед налетом бомбардировщиков. Пятнадцать минут он принимает на себя весь огонь зенитных батарей. Но атакованные Покрышкиным Су-2 в это время бомбили немецко-румынские войска, скапливающиеся у переправ через пограничную реку Прут...

На аэродроме, стараясь не попадаться никому на глаза, Покрышкин прошел на КП. После строгого внушения — «Не кидайся сломя голову, пока не разобрался, кто перед тобой» — Иванов, глядя на потемневшее лицо своего летчика, вздохнул и сказал: «Ладно, успокойся. Все утрясется. В другое время прокурор задал бы тебе другие вопросы...» Помолчав, Виктор Петрович добавил: «А стрелял ты плохо... Самолет только подбил, он сел на вынужденную».

Перед этим досталось и начштаба Матвееву, давшему неверный сигнал к атаке.

Слушавшие разговор летчики вступились за Покрышкина. Действительно, секретность соблюдалась столь строго, что истребители только понаслышке знали о новых советских бомбардировщиках Су-2 и Пе-2...

В это время на аэродром заходила на посадку прилетевшая из Бельц группа комэска Федора Атрашкевича. Летчики группы рассказали о первом немецком налете, который врасплох не застал. По сигналу боевой тревоги самолеты были рассредоточены и замаскированы. Звено Константина Миронова перехватило и сбило разведчик «Хеншель-126». Правда, бомбежку аэродрома семеро летчиков предотвратить не смогли. В бою погиб летчик Александр Суров.

Прилетевший из Пырлицы Валентин Фигичев поведал о разбирательстве по поводу инцидента 19 июня, когда наши истребители открыли ответный огонь по немецкому самолету, летевшему над советской территорией. В ходе этой перестрелки была нарушена на несколько километров граница с Румынией. По приказу комдива А. С. Осипенко в Пырлицу для разбора прибыли Иванов и Атрашкевич. Фигичев говорил: «Был разговор с упреками, но в основном нормальный. А вот когда прилетел представитель прокуратуры округа, началась катавасия. Кричал, что я провоцирую войну, грозил отдать под суд. Сейчас, видимо, дело будет закрыто».