Иосиф Линдер - Записки разумного авантюриста. Зазеркалье спецслужб

• Название: Записки разумного авантюриста. Зазеркалье спецслужб
• Автор: Иосиф Линдер
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-386-01807-8

Читателю предоставляется возможность соприкоснуться с уникальными историческими событиями из мира секретных служб, относящимися к 70–90-м годам XX века. Автору посчастливилось (или пришлось – это уж как посмотреть) лично принимать участие или быть «активным свидетелем» большинства описываемых событий, а впоследствии, благодаря незаурядному литературному таланту, рассказать о них на страницах этой увлекательной книги.

Это издание – не только сборник автобиографических произведений, написанных человеком, многие годы жизни отдавшим защите своей страны, но и дань уважения тем, кто, всегда оставаясь в тени, воспитывал, готовил, обучал, направлял, делился бесценным опытом, руководил и прикрывал людей переднего края. Эта книга – частица памяти об ушедшей эпохе, ушедших государствах и, конечно, людях, благодаря которым сегодня существует наш хрупкий мир.

---

Документы подтверждают, что в списке действительно фигурируем я и мой переводчик. Кажется, кто-то здесь сознательно тянет время. Я искоса посматриваю то на заветную дверь, то на немцев. Наконец старший не выдерживает и отправляет младшего поторопить «этого объевшегося водителя», но в тот момент, когда младший делает несколько шагов в сторону туалета, дверь его открывается, и на пороге появляется довольный «содеянным» Анатолий. Он характерным движением поправляет поясной ремень и опять благодарно кланяется полицейским. Старший повелительным жестом приказывает ему освободить ведомственное помещение, а затем указывает дежурному, что всяким водителям тут не место. Дежурный, багровея от стыда, принимает упрек и, недовольно буркнув что-то Анатолию, с облегчением закрывает за ним электронный замок. Еще несколько секунд, и я вижу, как фигура коллеги скрывается за массивной внешней дверью. От сердца немного отлегло. Я мельком бросаю взгляд на часы – почти одиннадцать. Ехать напрямую до посольства минут двадцать, значит, Сергеич будет знать обо всем уже до полудня.

Полицейские вежливо, но настойчиво предлагают следовать за ними. Дверь одной из переговорных комнат открывается, и мы оказываемся в небольшом помещении со стандартным пластиковым столом и четырьмя стульями. Немцы предлагают нам занять места «согласно купленным билетам» и, вновь открыв наши документы, начинают задавать свои вопросы. У Алексея от них начинает вытягиваться лицо, а кожа то бледнеет, то покрывается румянцем. Мне вспоминается стандартный вопросник крипо, криминальной полиции, которая с 1936 года составляла единое целое с гестапо.

Ну что же, гадать и думать, что там не состыковалось, сейчас не имеет смысла – постепенно они выведут нас на это сами. Если, конечно, то, что произошло, не столь серьезно. По крайней мере, ясно одно: дипломатическое протокольное мероприятие по обучению сотрудников специальной полиции превращается в нечто совершенно иное.

Я неторопливо осматриваю комнату. Глазки двух камер спокойно и непредвзято следят за нашей реакцией спереди. Значит, еще пара таких же электронных глаз следит сбоку сзади, а невидимые уши микрофонов фиксируют каждое сказанное слово. Именно поэтому оба «полицейских» ничего подробно не записывают, а лишь делают короткие пометки в каких-то своих бумагах, закрытых от нас планшетами. Вопросы к Алексею уже иссякли, и оба оборачиваются ко мне.

Один в очередной раз перелистывает мой паспорт, просматривая многочисленные визы и штампы пограничных постов, вновь и вновь сверяясь со своими бумагами. Затем они внимательно изучают первую страницу, печать консульского управления МИДа. Старший в такт каким-то своим мыслям покачивает головой и хмыкает, затем передает паспорт младшему, тот пулей выскакивает из комнаты. Старший молча переводит взгляд с меня на Алексея, наблюдая за нашей реакцией. Алексей, не вполне представляя себе, как называется настоящая процедура на профессиональном жаргоне, прекрасно понимает, что влип в историю, да еще в самом начале своей первой дипломатической командировки. На лбу у него выступают бисеринки пота, лицо то розовеет, то становится неестественно белым. Мне жаль парня, но сейчас сделать ничего невозможно. Держись! Я стараюсь спокойно проанализировать происходящее, выстраивая возможные варианты развития, хотя сказать, что сам ни капли не волнуюсь, не могу.

«Вот так, – думаю я, – господин или, если хотите, товарищ профессор, замастерились, понимаешь, переуверовали в свои силы. На кой черт всю свою жизнь вы посвятили этой нескончаемой и замкнуто-порочной игре? Зачем учить и тех и этих, перемежая получение благодарностей, гонораров, наград, признаний с вечным подозрением, провокациями, открытой политической и личностной враждой и ложью? На кой хрен вам все это надо? Да еще подставили мальчишку-дипломата…» Мысли спонтанно меняют свое направление. Старший «полицейский» выжидающе молчит. Алексей дергается, хрустит суставами пальцев, периодически снимает очки и протирает их, вновь водружая на переносицу.

Я сижу почти неподвижно, сцепив пальцы обеих рук в замок. Гостеприимный хозяин ощупывает нас цепким взглядом, его руки лежат на столе плашмя. Он, словно музицируя, чуть поигрывает пальцами, выстукивая какую-то одному ему известную мелодию. Наконец дверь распахивается и на пороге возникает младший «полицейский» с пачкой документов: я вижу свой паспорт, его ксерокопию и еще какие-то бумаги. Старший принимает это все в свои руки, как рождественский подарок, быстро пробегает глазами. Затем, удивленно посмотрев на своего подчиненного, переводит взгляд на меня. А вот интересно, что он сейчас спросит, основываясь на полученных данных? Начнет исполнять юридическую песню на правовой мотив или переведет разговор в иное русло?

Я чувствую себя мальчишкой. Во мне просыпается профессиональный азарт с неким налетом «хулиганства», характерный для подобных игр. Когда процесс захватывает и превращается в дуэль с множеством переходов и перестановок, каждая из которых может оказаться последней и решающей для того единственного выстрела, ради которого и задумывалась сама дуэль. Главное – не переиграть, не проскочить ту незримую черту, за которой все построенное ранее может быть разрушено в один миг. Но всего этого не происходит. Старший молча складывает мои документы в папку с какими-то бумагами и выжидающе смотрит на дверь, которая, словно по волшебству, открывается, впуская в комнату двух новых участников разговора: одного, высокого и плотного, и второго, он пониже и гораздо худосочнее.

Появление этой парочки остается для Алексея практически незамеченным. Он безучастно смотрит на вошедших, продолжая теребить свои пальцы. Зато для меня это многое меняет. Вошедшие в штатском заметно отличаются от аккуратных «полицейских» с их стандартной стрижкой и чопорнохоленым видом. В отличие от них, это молодые, разбитного вида парни в почти одинаковых коротких кожаных курточках и джинсах. Завершают их анархичный экстерьер разномастные прически и кроссовки.

Старший «полицейский» вскакивает, показывая на меня взглядом, молча передает папку с моими документами высокому парню. Тот молча принимает все мое имущество и, поджав губы, жестом предлагает мне выйти из комнаты. Я спрашиваю, кто будет мне переводить во время нашей беседы. Высокий мило улыбается и ласково объясняет мне, что моего знания второго родного языка вполне достаточно для общения и мы прекрасно поймем друг друга без перевода. Он в этом просто уверен.

– Пошли, – с легким акцентом безапелляционно добавляет он напоследок по-русски.

Я молча поднимаюсь и следую за ним. Худощавый напарник, прикрывая меня с тыла, замыкает процессию. Я просто спинным мозгом чувствую взгляд Алексея, отчетливо представляя его расширенные от недоумения глаза и состояние потерянности. Мне это несложно представить, когда-то я сам испытывал подобное, но это было уже так давно. Или это просто сейчас так кажется…

Мельком смотрю на часы – уже около часа дня. Мы поднимаемся на пол-этажа и, подойдя к шлюзовой двери, по очереди просачиваемся в смежный коридор соседнего корпуса. Здесь совсем иная обстановка – все зашито в пластик и дерево, на полу приятное ковровое покрытие, скрадывающее звук шагов. Такое впечатление, что мягкий свет струится из потолка. Мы идем по коридору, который слегка подсвечивается по мере нашего продвижения и снова погружается в полумрак у нас за спиной.

По обеим сторонам коридора одинаковые двери. Вопреки правилам пожарной безопасности, все они открываются внутрь помещений. Забавно и показательно. Наконец мы останавливаемся около одной из таких дверей. Высокий парень проводит электронной картой вдоль контрольной пластины датчика, и дверь автоматически открывается, впуская нас в темное помещение, в котором тут же вспыхивает свет. Так же автоматически включается кондиционер под потолком, нас обдает струей холодного воздуха. «Вот это техника! – думаю я. – Не хватает только хорошего дружеского застолья».

Но мои мысли сейчас никого не интересуют. Я усаживаюсь в предложенное немцем кресло из прозрачного пластика. Мои собеседники устраиваются на стульях напротив меня по разным углам стола. Бумаги появляются на столе одна за другой, словно карты в сложном пасьянсе. Теперь я начинаю узнавать некоторые из бумаг и понимаю, что ребята в полицейской форме уже нарыли для своих штатских коллег кое-какой материальчик и, заработав свои очки, передали нас с Алексеем дальше по инстанции.

Вновь начинается веселый и смешной, если смотреть со стороны, разговор глухого со слепыми. Один все время что-то вспоминает, а двое других все время что-то переспрашивают, хотя это что-то лежит перед ними и требует простого прочтения. Разговор крутится вокруг то одной, то другой, то третьей темы, ускользая и вновь возвращаясь к уже сказанному. Вопросы сыплются как из чудесного рога изобилия. Кто? Когда? Зачем? Как? По какой причине? В какое время? С кем? Для кого? А это когда? А это зачем? А это почему? Мы словно играем в бесконечное буриме, когда спонтанно брошенные рифмованные слова тут же соединяются в складное стихотворение на уже заданную и, что самое главное, проверенную невидимым учителем тему. Поэтому для моих собеседников итоговая оценка не является секретом, и игра идет попеременно, но все время у одних ворот. Вспотевшая спина прилипает к спинке кресла. Собеседники, разделенные углами достаточно большого стола, заставляют все время поворачиваться то к одному, то к другому.