Петр Рябов - Проблема личности в философии классического анархизма

• Название: Проблема личности в философии классического анархизма
• Автор: Петр Рябов
• Жанр: Философия

---

Однако достоинства штирнеровской философии, будучи им развиты до предела, перерастают в недостатки, слабости и нелепости: Штирнер недооценивает значение категории «общего», социально-экономической и биологической обусловленности личности, абсолютизирует противопоставление между личностью и обществом, между «человеком» и «Единственным», между личностью и ее содержанием. Борьба с фетишизмом приводит Штирнера к абсолютизации субъективизма и произвола. Этот сверхсубъективизм, в конце концов, приходит к логическому самоотрицанию, к превращению «Единственного» из уникальной и живой личности в пустую абстракцию, находящуюся в вакууме и лишенную содержания. Штирнеровская философия таит в себе опасность полного игнорирования общества и морали, имеет тенденцию к проповеди солипсизма, имморализма и релятивизма.

В целом следует указать, что негативная работа, проделанная Штирнером и «апофатическое» определение личности (как «творческого Ничто», как того, что не является абстракцией, невыразимо и не объективируется целиком) намного сильнее и убедительнее у него, чем попытки дать позитивное определение личности – эти попытки чреваты у Штирнера то рецидивами проповеди мещанства, то изоляцией и выхолащиванием личности, то скатыванием к пустым декларациям.

Помимо чисто философских недостатков и противоречий, к слабым сторонам указанного направления в анархизме, несомненно, относится то, что, если первое из рассматриваемых направлений, разрабатывая конкретные социальные проекты и увлекая за собой на практике массовые движения, страдало «философской декларативностью», то анархо-индивидуализм Штирнера, при всей смелости и глубине его философских построений, страдает «декларативностью социологической». Он далек от реальной практической борьбы и даже от подробного рассмотрения социологических проблем, связанных с личностью, ограничиваясь указанием на общие принципы. Проблемы взаимоотношений личности и общества решаются им односторонне (в сторону принижения общества и изоляции личности), а социальные проблемы мало разработаны: Штирнер ограничивается лишь общим призывом к созданию «союзов эгоистов» и восстанию рабочих против буржуазного общества. Таким образом его интересные и, порой, замечательные философские идеи о личности недостаточно связаны с жизнью, а его блестящая критика не переходит в более реальное и «материальное» действие – эта сторона, несомненно, намного сильнее разработана у первого из указанных направлений в анархической мысли, более «конструктивного» и «позитивного».

В общем, сравнивая два направления в анархических подходах к проблеме личности, отметим, что, в то время как первое во многом склонно не видеть этой проблемы, недооценивать и игнорировать ее, (декларируя ценность личности, но на деле отдавая приоритет сверхличному, в частности, обществу), то второе, напротив, утрирует, гипертрофирует эту проблему, увлекаясь полемикой, чрезмерно и искусственно противопоставляет свободную личность социуму, волю – разуму, единичность – общему. Если первое направление можно отчасти упрекнуть в чрезмерном оптимизме и «конструктивности», порой принимающей форму маниловских идеалов, то второе направление можно упрекнуть за тенденцию к имморализму и полному отрицанию всяческих идеалов, всего общезначимого и конструктивного.

Чтобы не быть голословными, сравним некоторые моменты отношения Годвина и Штирнера к проблеме личности. Если Годвин уверен в призвании личности служить Добру, Истине и Справедливости и, делая акцент на общем, не видит принципиальных различий между личностями, то Штирнер полностью отвергает необходимость служить кому-то и чему-то, абсолютно отрицает связь личности с чем-то вне– и надличностным, отрицает все «универсальное», «трансцендентное», все «святое», не признает обязанности и долг личности, абсолютизируя лишь индивидуальное и неповторимое, свободное и независимое в ней. Он убежден в том, что «я» есть ничто, но ничто творческое, способное творить из себя весь мир; мир не имеет универсальных и всеобщих смыслов и представляет собой борьбу сил и воль, борьбу всего против всего за самоутверждение, из чего логически следует культ «себя» и «моего» и отрицание всего «не моего».

Если Годвин понимает «личность» предельно обще и абстрактно-универсально, как только «человеческое» во мне (тогда как индивидуальное для него второстепенно), то Штирнер понимает «личность» предельно конкретно и специфично, как только «мое» во мне – не связанное ни с чем и не зависящее ни от чего – и поэтому отрицает все «общечеловеческое».

Если Годвин призывает к служению идеалу, к неприятию существующего – во имя высшего, подлинного, рационального, то Штирнер призывает, отринув химеры идеалов, принять настоящее, принять себя целиком, во всей конкретности, реальности и полнокровности; при этом, в то время, как Годвина можно упрекнуть в определенной теоретической наивности, конструировании и гипостазировании надличностных идеалов, то Штирнеру можно адресовать упрек в тенденции к самодовольному конформизму, к которому его влечет принципиальная и последовательная антииерархичность и антиидеализм его «философии жизни».

Острие критики Штирнера направлено не только против государства, права и эксплуатации, как у представителей первого из указанных направлений, противопоставляющих государству и праву – общество, науку и мораль (свободные от насилия и произвола), но – против всего надличного и внеличностного, в том числе, – и против морали, науки и общества.

Если Годвин (как и Прудон с Кропоткиным) убежден в том, что человек по природе добр и ему поэтому можно доверить свободу от опеки, то, по мнению Штирнера, у человека нет никакой «общей» «природы» или «сущности»; «добра» и «зла» как таковых не существует, и потому личность должна сама утверждать свои законы и истины и сама должна освободить себя от любой опеки.

Если Годвин склонен социологизировать личность и растворять ее в обществе, то Штирнер склонен изолировать личность и чрезмерно противопоставлять ее обществу. Наконец, если Годвин верит в достижимость конечного разумного социального идеала, то Штирнер указывает на вечную, динамичную жизнь, не знающую «совершенных» и «законченных» форм, для которой окостенение подобно смерти.

Итак, если для взглядов представителей первого направления в анархизме – Годвина, Прудона и Кропоткина – характерен морализм, прогрессизм, рационализм, натурализм, детерминизм и социологизм при разработке проблемы личности, то у Макса Штирнера в его учении, напротив, имеет место иррационализм, волюнтаризм, субъективизм, имморализм.

Таковы два крайних «крыла» в подходах к проблеме личности в анархической мысли. Каждое из них имеет свои крупные достижения, но также и существенные недостатки и односторонности.

III. На наш взгляд, односторонности и крайности двух рассмотренных направлений анархической мысли во многом преодолевает в своих взглядах на личность Михаил Александрович Бакунин. Он сочетает глубину теоретического обоснования личностной проблематики с действенным гуманизмом практических выводов. Его философия удачно сочетает элементы просветительско-позитивистские, рационалистические, детерминистские, социологизаторские, – с элементами «философии жизни»: субъективизмом, иррационализмом и интуитивизмом.

В своей философии Бакунин использует идеи Гегеля, Фихте, Фейербаха, позитивистов и одновременно выступает предтечей таких антиподов и гегельянства и позитивизма, как экзистенциальная философия и «философия жизни». Он преодолевает как плоский рационализм, фатализм, объективизм и детерминизм прудоновского учения о личности, так и односторонний субъективизм и волюнтаризм учения Штирнера, и сочетает сильные стороны их учений: социализм Прудона и индивидуализм Штирнера.

Если констатация биологической и социальной детерминированности личности позволяет Бакунину поставить ее в контекст природы и общества и отвергнуть теории, стремящиеся подчинить личность трансцендентным кумирам, то учение о бунте и свободе, как важнейших проявлениях личности, позволяет Бакунину отстоять уникальность и достоинство личности против фатализма и объективизма, сочетать гуманизм и персонализм, социализм и индивидуализм. Бакунин не только постулировал величие единичной личности, подобно Штирнеру, и не только сумел разработать социологическую теорию свободного общества, состоящего из свободных личностей, как Годвин, Прудон и Кропоткин, но соединил в своем учении эти две стороны, дал глубокое философское обоснование как ценности личности, так и анархического идеала в целом.

Важнейшие элементы и предпосылки бакунинского философского учения о личности: мысль о примате жизни над наукой и о непостижимости личности для научного познания, учение о свободе и бунте как важнейших, неотъемлемых проявлениях личности, и представление о «человеке», как динамической потенции, воплощающейся в многообразных, уникальных, но равноценных по своему человеческому достоинству, личностях. Если Годвин, Прудон и Кропоткин явно превозносят «человека» над «личностью», а Штирнер, напротив, отрицает «человека» во имя «личности», то Бакунин раскрывает глубокую взаимосвязь эти понятий: «человек» – потенция личности, личность – проявление и воплощение человека. «Человек» индивидуализируется в личности, личность же зарождается и вырастает (и перерастает) в человеческом социуме, на основе общечеловеческого.