Катерина Шишканова - Призрачная

• Название: Призрачная
• Автор: Катерина Шишканова
• Жанр: Фэнтези

До недавнего времени моей самой большой проблемой была способность видеть смерть — едва костра избежала, когда любимые селяне обо всём проведали. Меня спасли, отвезли в замок и оставили зализывать раны. И всё было просто замечательно, пока туда же не приехал управитель — господин Мглатиорг, склочный и желчный тип. За что он на меня взъелся?.. И почему именно он был моим спасителем?

---

А я не знала, что же со мной творится и как от этого избавиться: с одной стороны я была бесконечно счастлива, числясь в "Призрачной" графской невестой. Что бы там не происходило, но он был замечательным человеком и интересным собеседником. Частенько я сама искала с ним встречи, и он ни разу не заставил чахнуть меня от скуки. Никакой разницы в возрасте я не ощущала: граф резвился словно дитя и заставляя дурачиться меня. Прилепить кому-нибудь на спину надпись "Пни меня, ну пожалуйста!" было вполне в его духе. Однажды мы наловили в заводи два лукошка лягушек и поздней ночью приволокли их на кухню, выпустив прыгать по полу. Дикий визг Велы, первой явившейся на рабочее место, разбудил всех обитателей "Призрачной". Помню, как мы давясь и хихикая собирали весело скачущих земноводных обратно под мрачным взглядом нашей славной Авелии, как дико хохотали у речки, выпуская несчастных тварей обратно…

И вмесите с тем меня неудержимо тянуло к Океану. Не увидев его постную физиономию хотя бы раз в день я начинала задыхаться, если могла заснуть — снились кошмары с ним в главной роли, или просто заболевала — теряла интерес ко всему живому и неживому… кроме портрета. Его пасмурная фигура преследовала мои мысли, иногда я боялась, что оговорюсь и назову кого-нибудь его именем. Это наваждение не проходило и я боялась, что со временем просто сойду с ума, разрываясь между этими двумя. Однажды я забралась в винные погреба и передегустировала его содержимого. Когда глаза смогли фокусироваться на одном предмете, я отправилась в покои Океана и учинила ему грандиозный скандал, попутно успев признаться в глубокой любви, укусила за нос и призналась ещё раз — уже в другом, но таком же значительном и глубоком чувстве — ненависти. Граф ни о чём не узнал ибо всё вышеописанное происходило глубокой ночью, когда приличные младые девы спят в горницах, а не шляются по палатам достойных мужей с недостойными предложениями. Океан кое-как выпер меня за дверь, промыл зелёным вином рану на носу, а на следующий день, когда я отлёживалась с больной головой, даже передал мне с Ветой розу. Её я потом засушила и выставила на окне, как победный трофей. Общаться от этого мы больше не стали.

Так и текла моя жизнь в "Призрачной тишине", ставшей мне родным домом. Я давно позабыла радушие Приграничья, оставившего на моём теле и в моей жизни не одну метину. Замок с графом во главе готовился к свадьбе… которую я постоянно откладывала. И вот однажды прибыл гонец, сообщивший, что недалеко от нас на той стороне леса дотла выжгли село. Сердце моё сжалось, но помочь Приграничью я ничем не могла… да и не хотела. Вместе с гонцом прискакал нарочный от государя, сообщивший, что всё военоспособное население стягивается в одной точке — началась война.

В ближайшие выходные мы съездили в село и обвенчались. Тамошний священнослужитель странно косился на меня во время обряда, но ничего по поводу ведьминского происхождения не каркнул, за что я была ему несказанно признательна. Океан был несколько бледней, чем обычно, но когда я встретилась с ним взглядом он любезно поклонился и поднял в нашу честь кубок. Он же засвидетельствовал наш союз в храме. Тихой свадьбы, как мы планировали, не получилось — горластая пропасть военных во всю глотку скандировала наши имена, сетуя на горькое вино, а столы вообще пришлось выносить, чтоб уместить всю эту ораву. К утру налакавшееся за наше семейное счастье воинство почти в полном составе отмокало в речке, запивая пустыню во рту.

Ничего примечательного не случилось: никто не ворвался в храм, не выкрал меня из-под венца, не проткнул меня осиновым колом и не бросился царапать лицо с криком: "Отдай его, он мой", хотя все эти ужасы снились мне накануне. В роли моего похитителя выступал (кто бы сомневался!) Океан, моей соперницей — первая жена графа. В реальной же жизни мы с ним никому не были нужны…

Через день всё бравое воинство под предводительством моего мужа удалилось на запад, распевая во всю мощь лужёных глоток скабрезные песенки. Их похабщина ещё долго пугала в лесу ворон, с нервным карканьем носившихся над деревьями. "Призрачная" опустела. Граф забрал даже Антония, но обещал всегда держать его в поле зрения и никуда от себя не отпускать. Над некоторыми из парней уже клубились едва различимые Печати. Они смеялись и веселились, не зная, что сюда уже никогда не вернутся. Пилип тоже был им отмечен — я отчётливо поняла это на своей свадьбе, когда они танцевали с Ветой польку. Единственным мужчиной которого Ермолай всё-таки оставил (кроме деда Лукона, конечно же) был Океан. Я взвыла, когда только услышала об этом, но поделать ничего не смогла — граф упёрся рогом: он останется защищать меня любимую, а если понадобится, то и весь замок. Я с ужасом представляла как вообще смогу заговорить с этим человеком после всего того, что устраивала ему до свадьбы. Океан же отнёсся ко всему спокойней — нервы он вымотал накануне, когда до хрипоты спорил с другом, но тоже ничего не смог поделать. Когда они расставались мне показалось, что ни тот, ни другой не хотят, чтоб Океан оставался в "Призрачной", но я всё списала на больное воображение — ребята просто погрызлись, вот и мечут друг в друга предупредительные разряды.

С самим графом я попрощалась тихо и для всех незаметно, расстроив отсутствием СЦЕНЫ всё наше женское население. Баба Хвеня специально вышла на подворье насладиться моим показушным битьём головы об бетон, паданьем в копыта коню и криками: "Ой, и за что же ты меня молодую караешь, одну как былиночку оставляешь?". Ни криков, ни воплей, ни тем более истерик не было: всё что я должна была сказать, я сказала ему десять минут назад в нашей спальне, когда никого рядом не было. Там же мы и попрощались, обнявшись на прощание. Выезжая со двора граф только поцеловал мне руку — уж слишком высоко сидел, чтоб достать до щеки, на том и расстались…

…Сумрачный покусанный месяц укутался в набежавшие тучки, засеребрился сосновый лес на краю села, размеренно журчала река. Последние огоньки погасли в окнах домов. Где-то раскричался петух, потревоженный лисой.

В небольшом потрепанном временем домишке на краю села шуршали две тени: маленькая и большая.

— Спи, моё солнышко, баюшки-бай,

Глазки скорее свои закрывай.

Ангел веночек пусть звёздный совьёт,

Ноченька мягку перину взобьёт.

Мелодичный тихий полушёпот колыбельной разливался в ночи, сливаясь со стрекотанием сверчка и далёким уханьем совы. Пятилетняя девчурка мирно сопела носиком на руках у мамы, совсем не подозревая, что завтра с утра к ним придет неприятный здоровый тип, который доведёт её маму до слёз. Девочка увидит, как он набросится на мать, потянется к цепочке на её шее, а она располосует его щеку ногтями.

Совсем недолго осталось времени, когда к ним ввалятся с факелами селяне, науськанные тем самым мужиком, как разрушат их дом почти до основания, оставив лишь захудалый сарайчик, как заберут её маму и уволокут к площади…

— Дремли, кровиночка, баюшки-бай,

Ножки устали. Скорей засыпай.

Месяц баюкает люльку твою,

Звёздочки ясные песню поют.

Сейчас кроха спит. Мамин голос её убаюкивает. Ей снится её папа, которого она никогда не знала, хотя мама не раз о нём говорила, обещала, что когда-нибудь он приедет и заберёт их с собой. Этого не будет. Как не будет вскоре и мамы. И колыбельной. И даже слова песни забудутся на долгие-долгие годы…

— Спи, моё солнышко, баюшки-бай…

Я проснулась оттого, что на меня смотрели. Смотрели в упор уже минут двадцать, не мигая и не шевелясь. Почти круглый диск багровой луны залил мою спальню холодным призрачным светом. Я укуталась в одеяло, рассеянно вертя в руках засушенную розу. В ушах звенела давно забытая колыбельная, которую я слышала последний раз лет тринадцать назад. Два полупрозрачных глаза моргнули почти рядом со мной.

— Отвергнутый любовник, я полагаю? Здравствуйте! — я коряво поклонилась — сидя на пухлой перине особо не накланяешься.

— Графиня? — призрак недоверчиво сощурил огромные глаза.

— Ну, допустим, я.

Привидение собиралось что-то сказать, но в этот момент из-за двери высунулась хитрая рожа Альбины, заглянувшей ко мне с очередной дохлой крысой. Узрев бесплотного духа, кошка счастливо мяукнула и бросилась к нему. Привидение поспешно запахнулось в клубящийся плащ и испарилось.

— Глупая, — я щёлкнула любознательную кису по носу. — Я тут контакты с местными жителями налаживаю, а ты сезон охоты открываешь.

Поспать мне в ту ночь не дали. Уже на рассвете меня бесцеремонно поднял ворвавшийся в комнату Океан. Лицо его было серым, глаза расширены, ноздри раздувались. Первым делом я раскашлялась, вторым — запустила в нахала подушкой, чтоб не смел врываться в комнату к замужней женщине. Не обращая внимания на вопли протеста, он выдернул меня из-под одеяла, грубо бросая на кровать мою одежду.