Павел Щёголев - Падение царского режима. Том 4

• Название: Падение царского режима. Том 4
• Автор: Павел Щёголев
• Издательство: Государственное издательство
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 1925

Четвёртый том "Падения царского режима" содержит письменные показания последнего министра внутренних дел А. Д. Протопопова, а также исполняющего должность директора департамента полиции, позже товарища министра внутренних дел С. П. Белецкого.

---

Свою преданность престолу и самодержавным началам А. Н. Хвостов подчеркнул тем, что, оставив губернаторский пост, пошел в Государственную Думу и не только сел на правых скамьях, но и добился звания председателя правой фракции; при представлениях государю он даже в дни докладов на посту министра всегда надевал значок союза русского народа, украшенный лентами, чего никто из сановников правых убеждений как прошлого времени, так и последнего периода не делал. Близкие лица, мнением которых государь дорожил, к А. Н. Хвостову относились хорошо и о его начинаниях и трудах отзывались с похвалой, сам А. Н. Хвостов усвоил при докладах систему докладов Сухомлинова на посту военного министра, умел вести доклад, учитывая особенности характера его величества, снабжался материалом, дающим возможность затронуть разнообразные вопросы, провести свою или узнать точку зрения государя на интересующий предмет. Наружность и подкупающие своей правдивостью глаза скрывали внутренние его побуждения, и, подобно впоследствии Протопопову, он выдвигал и государю, и государыне, Вырубовой и Распутину и вначале мне идейную сторону его бескорыстного желания быть в переживаемое время полезным государю, отмечал, что он человек с огромным состоянием (которое, в значительном большинстве, принадлежало не ему, а жене), учитывал отношения государя к лицам и событиям, умело использовывал их. Таким образом, доверие к нему росло, и если бы не ряд ошибок в последующем, о чем я скажу в свое время, Россия имела бы его на посту председателя совета после ухода Штюрмера, срок нахождения которого у власти был бы не очень продолжителен.

Ко всему тому, что я уже сказал, чтобы охарактеризовать А. Н. Хвостова и его приемы при докладах и тем не дать повода думать, что у меня говорит исключительно личное к нему чувство, я коснусь только одного события, связанного с уходом от двора близко стоявшего к государю с молодых лет, в ту пору флигель-адъютанта Дрентельна. Когда, с выступлением[*] Воейкова, после смерти Дедюлина, на пост дворцового коменданта, начался постоянный уход близко стоявших к государю лиц свиты, сумевших заслужить к себе нерасположение со стороны ее величества, то в числе очень немногих остался полк. Дрентельн, который одновременно со мной был в Киевском университете, но на старшем курсе; знаком я с ним не был. Полк. Дрентельн любил государя, и его величество находил удовольствие проводить с ним часы досуга в разговорах на разные темы, а в особенности во время путешествия, о чем, в свою очередь, докладывали посылаемые в командировку при августейших путешествиях чины департамента полиции. Имя Дрентельна, в связи с теми или иными политическими или же придворными кружками, в мое время не упоминалось. Пред назначением А. Н. Хвостова и в первое время назначения он мне говорил о своем свойстве с Дрентельном[*] и о хороших с ним отношениях. Через некоторый промежуток времени, когда уже начались разговоры о лицах, нас поддерживающих, взволнованно[*] рассказал мне, а затем и кн. Андроникову о том, что Дрентельн заявил, что знакомство А. Н. Хвостова с Распутиным и поддержка, оказываемая последним А. Н. Хвостову, настолько его, Дрентельна, возмущают, что он, при встрече с А. Н. Хвостовым, ему руки не подаст. Это А. Н. Хвостова сильно задело не только лично, но и ставило в очень тяжелое положение в виду предстоявших выездов его в ставку с докладами, где государь предполагал остаться на продолжительное время и где Дрентельн, находясь в свите, был в постоянной близости около государя, почему, таким образом, трудно было избежать встречи, в особенности за завтраком и обедом, на которые почти всегда приглашались государем приезжающие с докладом лица. Официальное положение министра и связанные с этим знаки внимания к нему в таких случаях подчеркивали, зачастую, значение и силу доверия тому или другому министру, оказываемого со стороны государя, и разнообразили обстановку жизни ставки. Поэтому А. Н. Хвостов понимал, какая бы получилась богатая пища для разговоров не только в ставке, но и в Петрограде, а затем и в Думе, если бы Дрентельн, действительно, демонстративно подчеркнул свое отношение к нему.

Хотя я и кн. Андроников и указывали Хвостову, что Дрентельн, находясь в присутствии государя, едва ли позволит себе привести эту угрозу в исполнение, и что при том количестве лиц, которые сходятся к высочайшему столу, можно затянуть с кем-либо до выхода государя разговор, избежать необходимости подходить ко всем собравшимся, тем не менее, А. Н. Хвостов хорошо понимал возможность случая столкнуться с Дрентельном и вне высочайшего присутствия и неизбежность неловкости своей с ним встречи. Поэтому он решился обратиться к государыне и А. А. Вырубовой, Распутину и даже не захотел считаться с тем выставляемым ему мною доводом, что это может повлечь за собою еще большие осложнения, так как, при существовавших отношениях государыни императрицы к Дрентельну, может последовать удаление Дрентельна, которое вызовет разговоры и в армии, и в петроградском обществе, и в Государственной Думе, совершенно не отвечая поставленной нами программной задаче. Здесь, кроме подготовительного письма, посланного кн. Андрониковым и, если не ошибаюсь, и А. Н. Хвостовым Воейкову, который в отношении взгляда на лиц, окружающих государя, придерживался точки зрения государыни, А. Н. Хвостов сам принял самое близкое участие в соответствующем освещении возможного столкновения его в ставке с Дрентельном, указав Распутину и А. А. Вырубовой, усилия которых в борьбе с Дрентельном до сих пор не были успешны, насколько важно использовать этот момент для подорвания доверия у государя к Дрентельну и незаметного, затем, его удаления из ставки с соответствующим назначением к командованию армейской бригадой. При этом А. Н. Хвостов выставил себя страдальцем за интересы государыни и особо близких ей лиц и выразил надежду, что государь не допустит в ставке возможности такого скандала, в отношении преданного ему и государыне верного слуги.

Распутин и А. А. Вырубова приняли горячее участие в интересах Хвостова, и пред отъездом А. А. Вырубова успокоила А. Н. Хвостова, но не сказала, что будет сделано, а посоветовала ему не забыть при докладе государю доложить об этой угрозе Дрентельна. Потом Хвостов, по приезде, рассказывал, что он удостоился особого внимательного приема, и когда на докладе коснулся вопроса о Дрентельне и осветил его в том же духе, как А. А. Вырубовой, то получил ответ, что он сам убедится, насколько его опасения были излишни. Действительно, по словам А. Н. Хвостова, когда государь стал у закусочного стола и А. Н. Хвостову, здороваясь, пришлось проходить мимо Дрентельна, стоявшего у дверей, то государь не спускал глаз с Дрентельна, и тот подал руку А. Н. Хвостову, а за столом его величество был к А. Н. Хвостову особо любезен, что невольно обратило общее внимание. По приезде, благодаря А. А. Вырубовой, Хвостов узнал, что вопрос о Дрентельне покончен и что через некоторое время тот получит назначение в армию. Действительно, назначение состоялось, но не в армию, а в гвардию, командиром Преображенского полка с производством в свитские генералы (если не ошибаюсь), чтобы не было, как говорил Распутин, лишних разговоров, но добавил, что это на время и что, затем, Дрентельна назначат подальше от государя. Если бы Хвостов остался у власти, то, может быть, ему, через посредство соответствующих влияний и своих докладов удалось бы добиться назначения Дрентельна с повышением в армию, но после ухода Хвостова вопрос о Дрентельне затянулся до последнего пред революциею времени. Незадолго пред этим Дрентельн был в Петрограде и должен был представиться государыне, и предстоял милостивый прием его, чему во дворце придавалось особое значение. В силу каких неизвестно причин Дрентельн к назначенному приемному часу не явился и прибыл тогда, когда государыня ушла завтракать, и ему был назначен прием на другой день; он не явился и тогда и выбыл вечером к месту служения. Хотя Дрентельн и поставил, кажется, Н. П. Саблина, в известность, что не мог отложить своего выезда, но императрица этой причине не поверила и сочла его отъезд за демонстрацию против себя лично.

Я отметил уже взгляд императрицы на обстановку событий и личного ее к ним отношения, которое она отождествляла с отношением ко всей августейшей семье, и из предыдущих моих показаний можно усмотреть, насколько приходилось нам обдумывать проведение тех или иных начинаний даже в тех случаях, когда по крайней мере мною, не отрицаю, что в некоторых случаях и А. Н. Хвостовым, руководили искренние мотивы лучших побуждений. Но, чтобы нагляднее это оттенить, я приведу несколько примеров из докладов моих в присутствии А. Н. Хвостова и без него, но в большинстве случаев с его ведома, А. А. Вырубовой — как о лицах, интересовавших императрицу и ее, и о событиях, останавливавших внимание двора, так и о том освещении, к какому приходилось прибегать для получения желаемых результатов, посвящая в это Распутина, который вообще всегда относился подозрительно к влияниям на А. А. Вырубову вне его участия, проверял, так ли и в том ли духе было ей передано, как ему говорили, и придавал большое значение посвящению его в те или другие начинания, чтобы, при свиданиях с государем, которым он придавал большое значение, показать свой интерес и к вопросам государственного порядка, причем и Распутин так же, как и Вырубова, хотя и не с той подробностью, записывал на бумажку то, что останавливало более глубоко его внимание. В свою пору, после того, когда я из разговоров с А. А. Вырубовой, из ее вопросов и показаний, понял, что в той или другой степени интересует императрицу, и по каким соображениям, то в числе мер к собиранию нужных сведений, я прибег к перлюстрации и составил лично для тайного советника Мардарьева соответствующий список лиц, письма коих подлежали просмотру, дополненный затем, по указанию А. Н. Хвостова, некоторыми лицами, переписка которых его интересовала лично. Этот материал, в связи с получаемыми из других источников сведениями, служил темой для докладов А. А. Вырубовой, причем копию одного письма отца Александра Васильева я даже дал А. А. Вырубовой, по ее просьбе, чем А. Н. Хвостов остался недоволен, не потому, что признавал это неэтичным поступком, а как он мне сказал впоследствии, вследствие того, что это разоблачает А. А. Вырубовой наш источник получения сведений и как бы обесценивает силу трудности доставления интересующих ее и императрицу материалов. Так как в этот период времени отношение к императрице почти всей императорской фамилии выяснилось и государыня многое знала о жизни великокняжеских дворов из разных источников, то, поэтому, я агентуры своей в этих дворцах не заводил и письма их величеств не просматривал, а только, получая в некоторых случаях от А. А. Вырубовой указания, сообщал ей то, что мне приходилось узнавать другими путями.