Павел Щёголев - Падение царского режима. Том 4

• Название: Падение царского режима. Том 4
• Автор: Павел Щёголев
• Издательство: Государственное издательство
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 1925

Четвёртый том "Падения царского режима" содержит письменные показания последнего министра внутренних дел А. Д. Протопопова, а также исполняющего должность директора департамента полиции, позже товарища министра внутренних дел С. П. Белецкого.

---

Так как влиятельная группа членов правого крыла государственного совета сравнительно мало знала А. Н. Хвостова, и в случае выработки партийной законодательной тактики или по более серьезным программным партийным вопросам вела переговоры с Замысловским или Марковым, то для того, чтобы А. Н. Хвостов мог заручиться поддержкой этой группы и наладить с нею свои взаимные хорошие отношения, чего А. Н. особенно желал, я посоветовал ему, делая визиты, принять меры к тому, чтобы застать нужных ему членов государственного совета дома, с ними лично познакомиться и обменяться взглядами, сблизиться с видными лицами государственного совета. Затем, указав Хвостову на ту роль, которую после смерти Богдановича начал занимать кружок Штюрмера, находившийся в постоянных соглашениях[*] с Горемыкиным и придворными сферами, я по просьбе А. Н. Хвостова переговорил с Штюрмером, просил его оказать своим влиянием поддержку А. Н. и познакомить его с имевшими значение в правой группе государственного совета членами государственного совета и, на правах старого знакомого Штюрмера, имея уже согласие А. Н. Хвостова, обещал Штюрмеру свое содействие к переводу его старшего сына сначала в Петроград, как желал Штюрмер, а затем к назначению его вице-губернатором в одну из каких-либо отдаленных губерний, чем доставил Штюрмеру искреннее удовольствие, так как он, как я знал, был особенно озабочен судьбою этого сына, на которого женитьба, действительно, оказала благотворное влияние в последнее время. Кроме того, я рекомендовал А. Н. Хвостову установить хорошие отношения с сенатором А. А. Римским-Корсаковым, имевшим значение в среде объединенного дворянства и в монархических организациях, с которым я находился в хороших отношениях, и которого я также попросил оказывать А. Н. Хвостову поддержку в его начинаниях. Как Штюрмер, так и Римский-Корсаков обещали А. Н. Хвостову свою поддержку, причем Б. В. Штюрмер исполнил в точности мою просьбу, устроив у себя собрание, на котором я не был, многих членов государственного совета. На этом собрании А. Н. Хвостов изложил свое политическое кредо и программу предстоящей ему деятельности в качестве министра внутренних дел, а потом, оставшись в тесном кружке более влиятельных членов государственного совета, обменялся с ними рядом своих соображений по вопросам ближайшей тактики в отношении к Государственной Думы,[*] прессы, антидинастического движения в стране, парализования слухов в связи с именем Распутина, не указывая, конечно, на знакомство с ним, стараясь, как он мне потом говорил, как в первом, так и во втором совещании выдержать экзамен, приноравливая высказываемые им соображения к взглядам группы и кружков. Не скажу, чтобы после знакомства с ним, к нему отнеслись сразу доверчиво, как я проверял потом мнения о нем, у некоторых знакомых мне членов совета, бывших на этом собрании, так как последовавшие затем в прессе интервью А. Н. Хвостова несколько обеспокоили членов кружка, как не отвечающие тому, что он высказывал на этом собрании.

Кроме того, у себя (на Морской) я устроил разновременно ряд обедов правых членов государственного совета и влиятельных членов правой группы Государственной Думы и некоторых сенаторов для закрепления с ними более тесного единения А. Н. Хвостова.

Что же касается монархических организаций, то с представителями их вел разговоры как А. Н. Хвостов (с Марковым, Барачем, Левашевым, Замысловским, Восторговым), так и я (с В. Г. Орловым, Дубровиным, Кельцевым) и затем, когда открылся разрешонный кн. Щербатовым в Петрограде первый монархический съезд, то Марков, Замысловский, Левашов, Барач, Восторгов и правые члены Государственной Думы по соглашению с А. Н. Хвостовым вели программную работу, посвящая А. Н. Хвостова, а Замысловский иногда и меня, в ход работ комиссий и общих собраний. Кроме того, А. Н. Хвостов и я говорили с членами съезда при их посещениях нас; затем, в том же направлении был обсужден второй нами разрешонный съезд монархистов в Нижнем-Новгороде, куда поехали, по нашей просьбе, многие из видных деятелей монархических организаций, бывших в Петрограде, затем Марков, Дубровин близкий к Алексею Николаевичу Хвостову, член Государственной Думы из Нижегородской губернии Барач, В. Г. Орлов и другие, и кроме того, был командирован сын хорошего знакомого А. Н. Хвостова нижегородского архиепископа, председатель петроградского центрального комитета Левицкий[*], получивший специальный, в 2 тыс. рублей, денежный отпуск из секретного фонда департамента полиции для поддержки местных влияний.

В отношении же Государственной Думы, путем дополнительного, по три тыс. рублей в месяц, ассигнования полк. Бертковичу[*] из секретного фонда, мною было значительно усилено агентурное освещение всех фракционных и советских заседаний Государственной Думы, а также кулуарных разговоров членов Государственной Думы и ложи журналистов и устроено, секретно от Куманина, проверочное наблюдение сообщаемых им председателю совета министров того же порядка сведений, которых Куманин не давал министру внутренних дел, видимо, получая на свою организацию деньги из секретных сумм, находящихся в распоряжении председателя совета, мне неизвестных. Сверх того, все то, что мне кроме этого, по телефону и при личной явке сообщал полк. Бертхольд[*], которого я в интересах законспирирования его роли, согласно его желанию, в этот период времени перевел из корпуса жандармов в состав лиц, служащих по министерству внутренних дел и повысил в чине, или то, что сообщал мне А. Д. Протопопов или члены Государственной Думы Марков, Замысловский, Алексеев и Дерюгин, при получении у меня субсидий, а также поступавшие ко мне из разных сторон сведения, касающиеся настроения Государственной Думы, я сообщал А. Н. Хвостову, при личных, почти ежедневных свиданиях. Что же касается А. Н. Хвостова, то, как для парализования нежелательных в поставленной нами задаче течений, слухов и разговоров, так и для передачи тех сведений, которые могли бы успокоительно подействовать на депутатов, в особенности в вопросе своевременного открытия сессии и отношении государя к работам Государственной Думы, он широко использовал кн. Волконского, имевшего в Государственной Думе известное значение, а также большой круг хороших знакомых в составе членов Государственной Думы. Вместе с тем А. Н. Хвостов, кроме инструктирования указанных выше депутатов, а также много помогавшего ему во влияниях на правую группу члена Государственной Думы Барача, предпринял, как он мне говорил, меры к сближению с националистами и октябристами (насколько они были удачны — не знаю) и сблизился с членом Государственной Думы П. Н. Крупенским, которому я, по поручению А. Н. Хвостова, переданному мне в присутствии Крупенского, выдал 20 тыс. рублей, под видом устройства потребительной, при Государственной Думе лавки, причем, по уходе Крупенского, А. Н. Хвостов, смеясь, мне заявил, что эта ассигновка имеет своим значением, под благовидным предлогом, привлечение Крупенского к освещению настроения Государственной Думы.

Затем А. Н. Хвостов постарался и, как он сам мне передавал, достиг в этом направлении ожидаемых результатов, завязать хорошие отношения с председателем Государственной Думы, часто к нему ездил и говорил с ним, как я сам видел, по телефону, передавая ему те или другие политические новости, сообщая многое из деятельности совета министров, о Горемыкине, а также сведения из придворных сфер в соответствующем видам А. Н. Хвостова освещении, советовался с ним по некоторым служебным делам и старался всячески заручиться расположением М. В. Родзянко в смысле его влияния на спокойный ход работ в Государственной Думе, и избежания, в интересах династических, возможности поднятия в общих собраниях Думы, каких-либо разговоров, связанных с именем государыни. Кроме того, при открытии занятий бюджетной комиссии А. Н. Хвостов, хотя он и не был членом бюджетной комиссии, начал как член Думы, довольно часто посещать Думу, входя в здание не из министерского павильона, а из общего депутатского подъезда и, для более тесного сближения с членами Думы, передавал в кулуарах и за завтраком некоторые желательные ему или в общих, или в личных целях, сведения.

Подготовив, таким образом, некоторую почву для осуществления задачи, поставленной нами в вопросе о Государственной Думе, мы постоянно, при каждом свидании, начали подготовлять к благоприятному для нас разрешению наших предположений А. А. Вырубову и Распутина, запугивая их внутренним неспокойным настроением масс, видимыми осложнениями в ходе наших военных действий и подчеркивая упомянутое мною выше значение в эту минуту выступлений в патриотическом направлении Государственной Думы. Не скажу, чтобы нам с первых же по этому поводу разговоров удалось достигнуть желаемых результатов. В этом отношении А. А. Вырубова была откровеннее Распутина. Хотя она и понимала важность переживаемого времени, но на Государственную Думу смотрела с той же точки зрения, как и императрица и правые кружки и только наша настойчивость и убеждение ее в том, что нами будут приложены все усилия к тому, чтобы в общих собраниях не был поднят разговор об императрице, Распутине, владыке митрополите и о ней, несколько ее поколебали, и она обещала переговорить по этому поводу с императрицей. При этом мы ей в подробностях указали, что нами предпринято в отношении Государственной Думы, но вселить в нее чувство уверенности в содействии в этом деле А. Н. Хвостову со стороны Родзянко, было трудно, так как она М. В. Родзянко считала врагом императрицы и боялась, что он лично в волнующем ее вопросе не будет на нашей стороне. Немного ее успокоило мое заявление, что мне дал обещание помогать в этом направлении товарищ председателя Думы Протопопов, о котором я, после предварительного моего с ним по этому поводу разговора, пользуясь случаем и исполняя просьбу А. Д. Протопопова, высказался в благожелательных тонах, как о человеке, преданном интересам императрицы и желающем даже познакомиться с нею, Вырубовой; при этом я просил ее принять Протопопова и выслушать его доводы, а также и его начинания в области воздействия на Родзянко в желательном направлении, что она и обещала.