Лиза Си - Девушки из Шанхая

• Название: Девушки из Шанхая
• Автор: Лиза Си
• Издательство: Астрель: CORPUS
• Жанр: Современная проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-271-31664-7

Успешный автор бестселлеров Лиза Си — американка с китайскими корнями. Она родилась в Париже, живет в США, но китайская тема неизменно присутствует в ее романах, переведенных на десятки языков. «Девушки из Шанхая» — роман о войне, любви, скитаниях и эмиграции, но прежде всего — об отношениях двух сестер, со всеми неизбежными сложностями, соперничеством, обидами и непреодолимой привязанностью друг к другу. История Перл и Мэй, дочерей богатого шанхайского коммерсанта, начинается в предвоенное время. Красивые, веселые, беззаботные, они позируют художникам для календарей и рекламы и ведут по-европейски свободный образ жизни, надеясь выйти замуж по любви, а не по сговору, как это тысячелетиями происходило в Китае. Однако отец, тщательно скрывавший от семьи свое разорение, без ведома дочерей продает их в жены двоим китайцам из Лос-Анджелеса. Сестры решают нарушить брачный договор и остаться в Шанхае, но начинается война с Японией. На город дождем сыплются бомбы, а отцу угрожает местная мафия, которой он задолжал огромную сумму. После долгих мытарств Перл и Мэй, спасаясь от гибели, все-таки отправляются в Соединенные Штаты…

---

Вам понравится Джо. Он учится на подготовительных курсах при медицинском колледже. Он ходит со мной по воскресеньям в церковь. Вы бы хотели, чтобы я молилась, но мы не молимся на встречах Христианской ассоциации. Вы, наверное, думаете, что мы там говорим только об Иисусе, но мы совсем о Нем не говорим. Мы обсуждаем несправедливости, которые происходили с людьми вроде вас с папой, бабушкой и дедушкой. Мы говорим о том, что происходило с китайцами в прошлом и до сих пор происходит с черными. На прошлой неделе мы пикетировали универмаг «Монтгомери Вордс», потому что там не принимают на работу черных. Джо говорит, что меньшинства должны объединяться. Мы с Джо убеждаем людей подписывать петиции. Приятно ради разнообразия подумать о проблемах других людей.

Дослушав, Сэм спрашивает:

— Как ты думаешь, этот Джо говорит на сэйяпе? Мне бы не хотелось, чтобы она вышла замуж за кого-то, кто не говорит на нашем диалекте.

— Кто сказал, что он вообще китаец? — замечает Мэй.

Тут мы принимаемся перебивать друг друга.

— Они же состоят в китайской организации, — говорит Сэм. — Он должен быть китайцем.

— И они вместе ходят в церковь, — добавляю я.

— И что? Ты всегда поощряла ее ходить в церковь за пределами Чайна-тауна, чтобы знакомиться с другими людьми, — говорит Мэй, и на меня обращаются три пары возмущенных глаз.

— Его зовут Джо, — говорю я. — Хорошее имя. Звучит по-китайски.

Пока я разглядываю это имя, написанное аккуратным почерком моей дочери, моя ехидная младшая сестра перебирает других Джо:

— Джо Ди Маджио, Джозеф Сталин, Джозеф Маккарти…

— Напиши ей, — вмешивается Верн. — Скажи, чтобы не дружила с коммунистами. Она попадет в беду.

Но я пишу не это. Я спрашиваю напрямую:

«Какая фамилия у Джо?»

В середине мая я получаю ответ Джой.

Мама, ты такая смешная. Представляю себе, как вы с папой, тетей Мэй и дядей Верном сидите и беспокоитесь. Фамилия Джо — Го, ясно? Иногда мы говорим о том, что можно поехать в Китай, чтобы помочь стране. Джо говорит, что у нас, китайцев, есть поговорка: китайцы несут на плечах и в сердцах груз тысячелетней истории Китая — он может быть тяжек, а может веселить и вселять гордость. Он говорит, что мы должны быть частью того, что происходит у нас на родине. Он даже заставил меня сделать паспорт.

Я беспокоилась, когда Джой уехала, когда она начала тосковать по дому, а потом — встречаться с мальчиком, о котором мы ничего не знаем. Но это совсем другое. Это и в самом деле ужасно.

— Китай ей не родина, — ворчит Сэм.

— Он коммунист, — говорит Верн. Он всех считает коммунистами.

— Это просто любовь, — говорит Мэй беззаботно, но я слышу, что она тоже встревожена. — Когда девочки влюбляются, они делают и говорят глупости.

Я складываю письмо и убираю его в конверт. Мы ничего не можем сделать с тем, что происходит так далеко от нас, но у меня в голове начинает крутиться не то молитва, не то отчаянный вопль: «Пусть она вернется, пусть она вернется, пусть она вернется!»

Домино

Приходит лето, и Джой возвращается домой. Мы купаемся в нежной музыке ее голоса и тщетно пытаемся удержаться от постоянных прикосновений, но все равно беспрерывно треплем ее по руке, приглаживаем ей волосы или поправляем воротничок. Ее тетя дарит ей кинематографические журналы с автографами, цветные ободки и пару лиловых тапочек с перьями. Я готовлю ее любимые блюда: свинину на пару с утиными яйцами, говядину ла мянь с карри и помидорами, куриные крылышки с черными бобами и миндальный тофу с консервированными фруктами. Каждый день Сэм приносит ей какие-нибудь угощения: жареную утку из мясной лавки Сэма Сина, пирожное со взбитыми сливками и клубникой из кондитерской «Феникс» или свиной бао из любимого ею заведения на Спринг-стрит.

Но как же Джой изменилась за эти девять месяцев! Она коротко постриглась и носит теперь бриджи и хлопковые блузки без рукавов, туго обхватывающие ее тонкую талию. Внутри она тоже переменилась. Она больше не спорит с нами и не оскорбляет нас, как делала это в последние месяцы перед отъездом в Чикаго. Теперь Джой считает, что лучше нас разбирается во всем, что касается путешествий (путь в Чикаго и обратно она проделала на поезде, а никто из нас никогда на нем не ездил), финансов (у нее есть счет в банке и чековая книжка, тогда как мы с Сэмом по-прежнему храним деньги дома, где до них не доберутся ни правительство, ни кто-либо еще), но главное — во всем, что касается Китая. Сколько лекций мы выслушиваем!

Больше всего от Джой достается слабейшему из нас — ее дяде. Единственный недостаток простодушного Кабана — это его склонность верить всему и всем, будь то незнакомцы, жулики или объявления по радио. Годы прослушивания антикоммунистических передач навсегда определили его отношение к Китайской Народной Республике. Но противник из него довольно слабый. Когда Джой заявляет, что Мао помог жителям Китая, все, что может ответить ее дядя, это:

— Там нет свободы.

— Мао хочет, чтобы у крестьян и рабочих были те же возможности, которые мама с папой стараются обеспечить мне, — настаивает Джой. — Он первый позволил крестьянам учиться в колледжах и университетах. И не только мальчикам. Он считает, что на женщинах держится половина неба…

— Ты там никогда не была, — говорит Верн. — Ты ничего об этом не знаешь.

— Я все об этом знаю! В детстве я снималась во всех фильмах о Китае.

— Китай не похож на кино, — вмешивается ее отец, обычно держащийся в стороне от подобных споров. Джой не пытается его поддеть. Дело не в том, что он хочет распоряжаться ею, как подобает приличному китайскому отцу, или она является покорной китайской дочерью. Она для него драгоценнее жемчуга, а он для нее — как земля, по которой она ступает, такой же прочный и надежный.

Почувствовав паузу, Мэй решает положить конец рассуждениям Джой:

— Китай — это не съемочная площадка. Оттуда не уйдешь, когда погасят свет.

Это, наверное, самые резкие слова, с которыми Мэй когда-либо обращалась к племяннице. Но даже этот мягкий упрек действует на Джой как ожог. Теперь она переводит внимание на нас с Мэй — сестер, которые никогда не расставались, которые друг для друга самые близкие люди, чья связь гораздо глубже, чем она может себе вообразить.

— В Китае девушки не носят платьев, в которые вы с тетей Мэй меня наряжаете, — говорит она мне пару дней спустя, пока я глажу рубашки на веранде. — В тракторе, знаешь ли, платье не наденешь. Девушек не заставляют учиться вышивать, ходить в церковь или в китайскую школу. И им не талдычат все время о том, что нужно быть покорной, покорной, покорной, как вы с папой мне постоянно говорите.

— Возможно, если не считать того, что им приходится покоряться председателю Мао, — отвечаю я. — Есть разница между тем, чтобы быть покорной императору или своим родителям?

— В Китае никто ни в чем не нуждается. У всех есть еда.

Это не ответ, а очередной лозунг, который она подцепила на одном из занятий или у того же Джо.

— Еда у них, может, и есть, а вот как насчет свободы?

— Мао верит в свободу. Ты слышала о его новой кампании? Он сказал: «Пусть расцветают сотни цветов». Знаешь, что это значит? — Мой ответ ей не требуется. — Он призывает людей критиковать новое общество…

— И это плохо кончится.

— Мам, ты такая… — Она оценивающе разглядывает меня. — Ты всегда подпеваешь всем вокруг. Ты поддерживаешь Чан Кайши, потому что его поддерживают все в Чайна-тауне. А они поддерживают его потому, что считают, что так надо. Все знают, что он ничем не лучше вора. Он сбежал из Китая, украл деньги, предметы искусства. Посмотри, как они с женой теперь живут! Так почему Америка поддерживает Гоминьдан и Тайвань? Не лучше ли было бы установить связи с Китаем? Он гораздо больше, и там больше людей и ресурсов. Джо говорит, что надо разговаривать с людьми, а не игнорировать их.

— Джо, Джо, Джо, — устало вздыхаю я. — Мы его даже не знаем, а ты слушаешь все, что он говорит о Китае. Он хотя бы был там?

— Нет, — неохотно признается Джой. — Но хотел бы. Я бы тоже хотела туда поехать — увидеть, где вы с тетей Мэй жили в Шанхае, побывать в нашей деревне.

— Поехать в коммунистический Китай? Послушай меня. Змию, познавшему рай, нелегко вернуться в ад. А ты всего лишь девочка, которая ничего в этом не понимает.

— Я учила…

— Забудь о том, что вы учили в классе. Забудь то, что тебе наговорил какой-то мальчишка. Выйди на улицу и оглядись. Ты не заметила, сколько чужих людей появилось в Чайна-тауне?

— Здесь всегда было много ло фань, — говорит она пренебрежительно.

— Это не простые ло фань. Это агенты ФБР.

Я рассказываю ей об одном типе, который не так давно бродил по Чайна-тауну и задавал вопросы. Он сделал круг: прошел от «Международной бакалеи» на Спринг-стрит мимо «Кафе Перл» на Од-стрит, дошел по Бродвею до Централ-Плаза в Новом Чайна-тауне и заглянул в ресторан «Генерал Ли». Оттуда он отправился к бакалее Джека Ли на Хилл-стрит, затем — в новую часть Нового Чайна-тауна, навестил заведения, принадлежащие семьям Си и Фань, после чего ушел в центр города.