Б Николаевский - Тайные страницы истории

• Название: Тайные страницы истории
• Автор: Б Николаевский
• Жанр: История

---

Во всей этой картине, как она вырисовывается из переписки Ленина и других документов, наименее понятным является один момент: несмотря на этот надвигающийся финансовый кризис, Ленин, который обычно хорошо понимал важность финансовой базы для успешности политической работы и нередко шел на компромиссы, лишь бы обеспечить эту базу, на этот раз совершенно непреклонно держал курс на разрыв с Богдановым -- конечно, превосходно понимая, что это будет одновременно разрывом не только с Красиным, т. е. министром финансов БЦ, но и с Горьким, которого Ленин очень высоко ценил и сотрудничеством с которым

он крайне дорожил, и со многими другими видными представителями "старой гвардии" большевизма.

Причина этой крайней непримиримости Ленина полностью понятной будет лишь после того, как мы установим, что как раз в это время новые союзники Ленина, шедшие на смену старым большевикам типа Богданова и Красина, заканчивали в Москве работу по реализации первой части наследства Шмита, что должно было принести кассе БЦ около 190 тыс. руб. в совершенно полноценной валюте, не требующей никакого риска при размене. Ленин был в курсе этой работы -- и от Шестернина, который выступал в Москве доверенным человеком официальной наследницы, и от Таратуты, который вместе со своею женой, этой наследницей, поджидал деньги в Париже. Опасность срыва этой операции была ничтожной: Шестернин был вполне надежным человеком, лично связанным с Лениным; прочно привязан к последнему был теперь и Таратута.

В этих условиях ликвидация конфликта с Богдановым и Кра-синым не улучшала, а, наоборот, сильно ухудшала бы обстановку: если бы соглашение с Богдановым и Красиным было достигнуто, БЦ, несомненно, восстановил бы финансовую диктатуру Красина под наблюдением "коллегии трех"; именно в эти руки тогда перешли бы и капиталы Шмита; продолжение же и обострение конфликта создавало на верхушке большевистской фракции положение междуцарствования, которое было крайне выгодно Ленину, так как он имел большинство в редакции "Пролетария", с одной стороны, и получал фактический контроль над наследством Шмита, с другой.

Правда, требования соглашения делались все настойчивее и настойчивее со всех сторон. "Восстановления единства большевистской фракции" требовали в этот момент не только большевистские группы в эмиграции; не только ведущая группа большевиков-литераторов, которую в это время собрал к себе на Капри Горький, принимавший близко к сердцу тогдашний раскол и стоявший полностью на стороне Богданова и Красина; в этом же смысле Ленину писали и "питерские друзья"99, под таковым псевдонимом, несомненно, фигурировали находившиеся в Петербурге члены БЦ во главе с Рожковым, Гольденбергом-Мешковским, Лин-довым и др. Но все эти требования, с точки зрения Ленина, обязывали только к одному: нужно было так провести желательный и даже необходимый раскол, чтобы внешне ответственность за него падала не на него, а на противников. Опыт в этой области у него был большой, в своих силах он был вполне уверен. Курс на раскол был взят круто, хотя и был замаскирован фальшиво-миролюбивыми фразами.

* * *

В двадцатых числах мая 1908 г. Ленин получил сообщение, что первая часть наследства Шмита реализована, все документы

оформлены и Шестернин выезжает с ними из Москвы в Париж для их вручения формальной наследнице. Необходимо было спешить

Случайно это совпало во времени с большим рефератом Богданова о "приключениях одной философской школы", который был назначен в Женеве на 28 мая: на нем Богданов собирался раскритиковать Плеханова... Это было как нельзя более на руку Ленину. Формально, по соглашению, которое действовало в-редакции "Пролетария", Богданов имел все права на такое выступление. Но оно, конечно, создавало столь же несомненное право и для контрвыступления любого члена редакции. А между этими "другими" членами редакции, между Лениным и Дубровинским, уже давно существовало полное единомыслие в этом вопросе. "И тот, и другой, -- вспоминает Крупская, -- чрезвычайно ценили Плеханова... И тот, и другой считали, что Плеханов прав в области философии, и полагали, что в области философских вопросов надо решительно отгородиться от Богданова, что теперь борьба на философском фронте приобрела особое значение".

Ленин с самого начала второй эмиграции обрабатывал в этом направлении Дубровинского, в котором еще с 1903--1904 гг. сидели "примиренческие" настроения -- стремление перекинуть мост для сближения с меньшевиками и восстановить партийное единство. Ленин пользовался этим настроением в своих целях, превращая Дубровинского в таран для дробления связей, поддерживающих единство большевистской фракции. "Ильич видел, что никто так хорошо, с полуслова, не понимает его, как Иннокентий. Иннокентий приходил к нам обедать, и они долго после обеда обдумывали планы работы, обсуждали создавшееся положение. По вечерам сходились в кафе Ландольт и продолжали начатые разговоры. Ильич заражал Иннокентия своим "философским запоем", как он выражался"100.

Когда он считал это нужным и когда дело шло о полезном человеке, Ленин умел не считаться со временем, чтобы прочно вколачивать свои мысли в головы собеседников, крепко привязывать-их к себе. Для тех лет Дубровинский стал самым полезным для Ленина его помощником. Правда, он не вполне отказался от своих собственных оценок, от своих особых оттенков в подходах к вопросам и людям. Но в тот период, в 1908--1910 гг., это было даже полезно Ленину: со своей репутацией "старого примиренца" Дубровинский имел доступ туда, куда человек с репутацией "непримиримого большевика" проникнуть бы не мог. В основном же он работал в том направлении, которое тогда было особенно выгодно Ленину. Именно это заставляло последнего им дорожить,

старательно и осторожно вдалбливая в его голову свои планы и концепции.

При этих отношениях Ленину легко было сговориться с Дубро-винским по вопросу о выступлении против Богданова. Дубровин-ский согласился взять на себя это выступление: Ленин набросал тезисы, которых следовало держаться, и около 25 мая отправился в путь: сначала в Париж, чтобы закрепить свое влияние на судьбу капиталов Шмита, а затем в Лондон, для работы в Британском музее над своей философской книгой против Богданова, о которой уже было широко известно в кругах большевистской эмиграции и разговоры о которой не раз прикрывали совсем не философские моменты деятельности Ленина101.

Расчет Ленина оказался вполне правильным. Выступление Ду-бровинского, который от собственного имени и имени Ленина резко напал на Богданова, в кругах большевистской эмиграции, которая не была посвящена в подробности закулисных отношений, произвело впечатление разорвавшейся бомбы и дало первый толчок для обособления верных "ленинцев" от "богдановцев": Ленину было выгодно и само это обособление, и в особенности тот факт, что оно проходило в его отсутствие, а следовательно -- не требовало потери времени.

Еще более выгодной была для него реакция Богданова, который в виде протеста против выступления Дубровинского заявил о своем уходе из редакции "Пролетария", чем поспешили воспользоваться Ленин с Дубровинским, под предлогом недостатка литературных сил немедленно кооптировавшие в редакцию Зиновьева. Последний, до апреля живший в Петербурге и входивший в тамошнюю коллегию ЦК, был Лениным заблаговременно, еще в конце апреля или начале мая, вызван в Женеву под предлогом недостатка в "Пролетарии" литературных сил и теперь прочно занял место секретаря редакции. Богданов, по-видимому полагавший, что его, по его прежнему положению в БЦ, будет невозможно устранить из редакции, в течение последующих месяцев вел переговоры о своем возвращении в редакцию, но Ленин и Дубровинский так вели эти переговоры, что возвращение становилось все менее возможным.

В результате совещание членов БЦ, состоявшееся в августе 1908 г,, санкционировало "добровольный" выход Богданова из редакции, пополнив ее москвичом Шанцером ("Марат"), который, правда, был противником Ленина (особенно в вопросах организационной политики), но не занимал боевой позиции; в вопросах философских не разделял взглядов Богданова и из-за болезни был вообще мало активен. Все это делало его весьма покладистым представителем оппозиции в редакционной коллегии, который сам себя считал меньшинством, в то время, как Богданов при каждом удобном и неудобном случае подчеркивал, что большевист

екая делегация на последней широкой общепартийной конференции (август 1907 г. ) именно его, а не Ленина избрала докладчиком для защиты той тактики, которую она считала правильной (бойкот Третьей государственной думы). Но и этот представитель оппозиции в редакции появился только с сентября 1908 г., а три летних решающих месяца, когда были подготовлены и проведены совещание членов БЦ и пленум ЦК, редакционная коллегия "Пролетария", бывшая тогда единственным формальным представительством БЦ за границей, состояла именно только из Ленина и его надежных союзников -Дубровинского и Зиновьева.