Анатолий Безуглов - Инспектор милиции

• Название: Инспектор милиции
• Автор: Анатолий Безуглов
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Детектив
• Год: 1975

Книга о работе молодого инспектора милиции в одной из Донских станиц.

В повести рассказывается о повседневном, нелегком, но очень нужном людям труде работников милиции. Герой повести после окончания средней школы милиции направляется в донскую станицу на должность участкового инспектора милиции.

Здесь его ждут первые встречи с новыми людьми, первая любовь, первые трудности и успехи на избранном им поприще.

---

Раскрываю я портфель и даже глазам своим не верю — два длинных парниковых огурца. Их еще называют китайскими. Ну, разумеется, скандал. Клянусь, что я ни при чем, а охрана еще пуще: милиция, говорят, сама должна пример показывать.

Докатилось до нашего начальства. Стыдно вспоминать, сколько я выслушал назиданий. Как еще не отчислили…

Перед самым выпускным вечером я узнал, что огурцы мне подложил в шутку Борька Михайлов. А когда ему дали поручение, он смотался с базы, забыв меня предупредить. А потом уж дело так далеко зашло, что у Борьки не хватило смелости во всем признаться.

Я, конечно, не побежал ябедничать. Распрощались мы с Михайловым уже не прежними друзьями. Очень ему было передо мной неловко.

С тех пор я терпеть не могу огурцы.

…Я глянул в зеркальце и невольно улыбнулся. Сзади покорно тащились два грузовика, не решаясь меня обогнать.

Я обернулся. Молодой парень сосредоточенно крутил баранку. Я махнул рукой — проезжай, мол. Он некоторое время не решался прибавить ходу. Не доверял. Пришлось прижаться к обочине и снова махнуть. Он слегка поддал газу и проскочил вперед.

Пропустив грузовики, я повернул на укатанную проселочную дорогу и невдалеке увидел хатки — хутор Крученый. За ним тянулась невысокая поросль дубков — полоса лесозащитных насаждений.

Хутор дугой обходил Маныч, окаймленный по берегам тугими камышами. Резвый «Урал» перемахнул мостик и затарахтел по единственной хуторской недлинной улочке.

Я проехал двор, в котором сидела… обезьяна. От неожиданности я затормозил и, заглушив мотор, попятился назад, отталкиваясь ногами от земли.

Макака (или другой породы, не знаю) сидела на утреннем солнцепеке на войлочной подстилке возле палатки с откинутым пологом. В ее старческих, слезящихся глазах стояла такая печаль, что хотелось заплакать. На обезьяне была стеганая безрукавка из ярко-красного ситца с цветочками, застегнутая на все пуговицы.

Мы посмотрели друг другу в глаза. Она, вдруг испугавшись чего-то, трусцой бросилась к крыльцу хаты и стала колотить пепельно-черными кулачками в дверь.

Та отворилась, и на улицу вышел высокий мужчина в фетровой повидавшей виды шляпе. Он слегка поклонился мне:

— Здравствуйте!

Я ответил на приветствие. Из-за его спины выглядывали две женщины — молодая и средних лет. А из палатки высыпало несколько смуглых босоногих ребятишек.

Все семейство смотрело на меня с любопытством и тревогой.

— Откуда у вас эта диковина? — спросил я. Хозяин улыбнулся и погладил обезьяну, взобравшуюся ему на руки.

— Наш приемыш. Старик, как и я. Заходите, товарищ инспектор. На чай.

Сказал он это просто и приветливо, сказал так, что мне действительно захотелось зайти к ним.

— Мне надо поговорить с Денисовым.

Он обеспокоенно поднял брови. А женщины зашушукались.

— Я Денисов.

— Нет, мне Чаву… то есть Сергея.

— Натворил он что-нибудь?

— Гражданка Ледешко вот жалуется на Крайнову. Мне надо выяснить у него кое-какие подробности.

Обе цыганки о чем-то загалдели, размахивая руками. Денисов цыкнул на них, женщины умолкли и скрылись в хате.

Глава семейства спустился с крыльца и неторопливой походкой вышел ко мне, за ворота. Дети шмыгнули за ним и тут же облепили мотоцикл.

— Если вам очень нужен Сергей, поезжайте к лесопосадкам. Он там со стадом.

Притихшая макака смотрела на меня с укоризной, поглаживая сморщенной рукой седую бороду хозяина.

Я подумал о том, что не знаю еще деревенской жизни. Следовало самому догадаться, что скотину выгоняют в поле на заре.

Я поглядел на ряды дубков, начинающиеся сразу за околицей. Завел мотоцикл. Цыган уловил мой взгляд.

— Они недалеко ушли. Нэ, ашунес,[5] — сказал он хлопчику постарше, — проводи дядю.

Мальчонка тут же побежал вперед по тропинке.

— Стой! — крикнул я. — Давай в коляску. Он обомлел от такой перспективы.

— Садись, садись, — подбодрил его дед и кивнул мне. — Он вас прямехонько выведет.

И мы поехали, провожаемые завистливыми взглядами черных глазенок.

Зачем я ехал к Чаве? Можно было зайти к Крайновой, поговорить с ней, свести ее с Ледешко — и дело с концом. История ведь сама по себе вздорная. Но меня тянуло к молодому цыгану любопытство. А может быть, и какое-то другое чувство? Не знаю. Но мне захотелось познакомиться с Чавой поближе.

Мы проскочили полосу насаждений и выехали на луг, где паслись коренастые темно-красные буренки, прильнув мордами к траве. Я остановился, не заглушая мотора. Пацан сиганул из коляски и помчался по траве к лошади, которую я сразу не различил среди коровьих спин.

И вдруг от стада отделился огромный рябой бугай.

Он приближался ко мне, задрав вздрагивающий хвост, свирепо изогнув шею и выставив вперед рога. Они у него хищно изгибались, отливая чернотой.

Бык остановился в нескольких метрах, глядя на меня застывшим, налитым кровью глазом. Я газанул, чтобы припугнуть его.

Он, оттолкнувшись от земли всеми ногами, так что из-под копыт взметнулись комья земли, бросился вперед, на меня.

Больше я не раздумывал и рванул мотоцикл с места. Сзади что-то ухнуло, затрещали, схлестнулись молодые дубки.

Со стороны, наверное, это было захватывающее зрелище. Я мчался по едва заметной тропинке, подскакивая на седле и выжимая из машины все что можно. Трава билась о полированные бока «Урала», пучками застревала между коляской и мотоциклом.

В зеркальце я видел разъяренную морду быка, преследовавшего меня чудовищными прыжками. Попадись на моем пути хоть небольшая ямка, я взлетел бы вверх и не знаю, где приземлился бы…

В зеркальце я видел разъяренную морду быка…

Мне казалось, что преследование продолжалось вечность.

Я, не сбавляя скорости, миновал хутор, проскочил мост. На меня восхищенно смотрели трое пацанов, стоявших по колено в воде.

Я заглушил мотор и подошел к берегу, поглядывая в сторону лесопосадок. Там застыл бугай, довольный, подлец, тем, что спровадил меня из своих владений.

— Купаемся? — как можно беспечнее спросил я, шаря по карманам в поисках платка.

Руки у меня дрожали.

— Вон сколько наловили! — кивнул мальчуган куда-то мне под ноги.

В камышах стояло ведро, в котором копошилось нечто зеленое. Я не сразу сообразил, что это раки, потому что видел их только красными.

— Кто из вас знает Крайневу?

Вопрос, конечно, глупый: на хуторе едва десяток домов.

— Баба Вера, что ли? — уточнил тот же пацан.

— Она самая.

— Аида, покажу.

Он вылез из воды весь в иле. Даже вокруг рта у него, как усы, темнела грязь.

Мотоцикл я повел, не заводя. Мой преследователь все еще красовался на краю хутора. Черт знает, какие у него намерения!

— Баба Вера, до вас тут пришли, — подвел меня к калитке мальчуган.

Крайнова, чистенькая старушка, стоявшая у забора, низко поклонилась:

— Здравствуйте! Заходите, милости просим. — Она ловко утерла фартуком мордочку моему провожатому, пожурив его. — Докупался! Вон, жаба цицки дала…

Пацан вывернулся из ее заботливых рук и вприпрыжку побежал на речку.

— Поговорить с вами хочу.

— Проходьте до хаты.

Мы зашли во двор, отороченный нарядными, словно нарисованными, подсолнухами. Я остановился.

— Прошу в хату.

— Можно и здесь. — Я указал на завалинку, как бы давая понять, что дело у меня пустячное и разводить официальности не к чему.

— Можно и здесь, если желаете. — Она быстро обмахнула фартуком и без того чистую завалинку.

Мы присели.

— А я гадаю, что это красное промчалось по дороге? Вжик — и нету.

— Мотоцикл… — уклончиво ответил я.

— Ловко вы с им управляетесь.

Да, инструктор по мотоспорту в школе поставил бы мне сегодня высший балл.

— Жалуются на вас, — сказал я, желая переменить тему.

Сказал и улыбнулся. Потому что не знал, как говорить с этой симпатичной старушкой по такому дурацкому поводу.

— Ледешиха?

— Она.

— Была у вас? — Крайнова покачала головой. — Неужто до такого сраму упала? (Я кивнул.) Батюшки, стыд-то какой…

Старушка немного помолчала, подумала.

— Хай, — сказала она. — Сдам я свою Бабочку на заготпункт. От греха подальше. Да и старая я стала, трудно ухаживать, сено заготовлять…

— А как же вы без молока будете?

— Для кого молоко-то?

— Для внучат…

Баба Вера кивнула на окно. И тут только я увидел, что за нами, отодвинув занавеску, наблюдает древний, сухонький старичок.

— Вот и все мои внучата…

— Нету, значит?

— Есть, как не быть. Э-эх, мил человек, кто нынче по хуторам живет? Старики да бобыли. Молодежь, она до города подалась. А нам со стариком и козы хватит. Вот куплю козочку. И молочко будет и шерсть… Значит, завтра и повезу мою Бабочку.