Анатолий Безуглов - Инспектор милиции

• Название: Инспектор милиции
• Автор: Анатолий Безуглов
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Детектив
• Год: 1975

Книга о работе молодого инспектора милиции в одной из Донских станиц.

В повести рассказывается о повседневном, нелегком, но очень нужном людям труде работников милиции. Герой повести после окончания средней школы милиции направляется в донскую станицу на должность участкового инспектора милиции.

Здесь его ждут первые встречи с новыми людьми, первая любовь, первые трудности и успехи на избранном им поприще.

---

— Точно повезете?

— За трешку сосед свезет. Шофер. Я почему-то очень обрадовался.

— Вера… как вас по батюшке?

— Николаевна.

— Вера Николаевна, когда сдадите свою корову, зайдите ко мне с квитанцией, ладно?

— Хай буде так, зайду.

— Вот и хорошо! — Я поднялся. Прямо гора с плеч.

— Может, вина? — предложила старушка.

— Что вы, какого вина? — воскликнул я.

— Нашего, домашнего. Сычов всегда пил да нахваливал…

Вот оно что! Ну и порядочки установил тут мой предшественник.

Я, разумеется, отказался наотрез.

Крайнова проводила меня за калитку и с уважением посмотрела на «Урал».

— Шибко резвый у вас мотоцикл. Прямо смерч какой-то.

Я невольно глянул в сторону дубков.

По дороге кто-то скакал. Я сразу понял, что это Чава, и постарался принять равнодушный, спокойный вид.

Подтянутый, ладный, стройный, Чава круто осадил своего коня и спрыгнул на землю.

— Вы извините, товарищ участковый, — начал он, словно сам был виноват в этой истории. — Зверь, а не бык… Насилу воротил назад. Он, наверное, от красного цвета взбесился.

До меня теперь тоже дошло, отчего рассвирепел бугай. Дело в том, что мотоцикл в РОВДе мне выдали ярко-красного цвета. Может быть, он предназначался для нужд пожарной охраны, не знаю. Но я был рад и такому.

Да, мне дорого мог обойтись этот красный «конь».

Баба Вера, смекнув, что произошло, заторопилась в хату:

— Доброго вам здравия, товарищ начальник! Завтра, мабуть, зайду. К обеду…

— До свидания, — кивнул я.

А Чава все еще разглядывал мой мотоцикл: все ли в порядке. Значит, и он не на шутку испугался.

— Зайдемте к нам, товарищ младший лейтенант. Дома говорить удобней.

Я вошел за ним во двор. Дети играли возле палатки. Приглядевшись к ней, я подумал, что это, наверное, шатер. Он был сшит из видавшего виды брезента. Значит, много еще цыганского осталось в быту Денисовых…

Сергей вручил поводья молодой женщине и провел меня в хату.

— Мой отец и мать, — представил Чава пожилого цыгана и цыганку средних лет.

— Мы уже познакомились с товарищем участковым, — сказал Денисов-старший. — Присаживайтесь.

Я сел на предложенный стул и огляделся.

Честно говоря, я представлял себе убранство комнат совсем иным. Ожидал увидеть беспорядок, солому на полу, как читал в одной книжке про цыган. А здесь все было чисто, уютно: печь с полатями; стол, покрытый цветной скатертью; буфет с фарфоровыми безделушками; железные кровати с кружевными подзорами и фотографии по стенам. Фотографий было много: небольшие любительские, от заезжих моменталистов, увеличенные портреты и заретушированные так, что родная мать не узнает, овальные, на выпуклых глянцевитых листах, подкрашенные в неправдоподобные цвета.

Что меня поразило, так это подушки. Огромные, в половину кровати, пышные, в ярких наволочках…

— У цыган богатство по подушкам определяется, — сказала мать Сергея, перехватив мой взгляд. — Чем больше подушки, тем больше денег…

— Хватит болтать, Зара! — остановил ее хозяин. — Жя шу самовари.[6]

Цыганка покорно удалилась, и остались одни мужчины.

— А вы здорово ездите на мотоцикле, — похвалил Сергей. — Я, честно говоря, испугался.

— Мог покалечить машину, — ответил я. Надо же было как-то выкручиваться…

— Мог, — подтвердил Чава. — Весной Выстрел одного волка убил. Долбал, долбал — не поймешь, где кости, где мясо. Всю шкуру испортил, сдавать было нечего. Сильный бугай…

— Ничего, — перебил я, — обошлось. Мотоцикл цел — это самое главное…

В то время о мотоцикле я думал столько же, сколько о прошлогоднем снеге…

— Вы по поводу Ледешихи и бабы Веры? — нетерпеливо спросил Сергей.

Вообще цыгане, несмотря на гостеприимство, вели себя настороженно, кроме хозяина — он располагал к себе уверенностью и спокойствием. Осанка у него была гордая, благородная. Есть такие пожилые люди, которых щадит старческое увядание.

— Крайнева сказала, что завтра повезет свою корову на заготпункт. Так что, думаю, вопрос уладится, — сказал я солидно.

— Вообще эта Ледешиха — дурная женщина…

— Читробуй кадэ тэпэнэс пэмануш,[7] — перебил сына Денисов. — У каждого свои заботы. Худо это или добро — судить не нам. Я часто видел таких, которые много красивых слов говорили, а сами думали только о своем кармане… Ты тоже хорош! Зачем грубишь Ледешихе? Она тебе в бабки годится.

Говорил он так, словно сидел сейчас перед ним не участковый инспектор, который приехал расследовать неприятное для его сына дело, а добрый приятель.

— Нужна она мне! — Чава сделал резкий жест рукой.

Денисов-старший повернулся ко мне: — У меня Ледешко тоже была. Я ведь в нашем хуторе как бы штатный советчик и мировой судья — депутат сельского Совета. (Я взглянул на него с удивлением и любопытством, которых не мог скрыть.) Да-да, — засмеялся цыган, — сам не ведал, что на старости лет сделаюсь властью… — Он погладил бороду, усмехнулся чему-то своему и продолжал: — Ну, я сказал ей, что не стоит затевать ссору с соседями из-за чепухи. Не послушалась… А Выстрел — действительно редкий бугай. Товарищ Нассонов, председатель наш, уговаривал Ледешко продать Выстрела колхозу. Хорошие деньги предлагал. Но она уперлась. «Мне, говорит, не резон от своей выгоды отказываться…»

— А как же у вас получается — в колхозном стаде частная скотина? — спросил я.

— Вот баба Вера сдаст свою Бабочку, как вы говорите, — ответил Чава.

— Ну, а ваша корова?

Сергей смутился. Но Денисов-старший весело подмигнул:

— По блату. Как-никак своя рука в стаде. — И серьезно добавил: — А если без шуток, сами подумайте: одну частную корову куда девать?

Я кивнул головой. И подосадовал на себя за то, что поспешил выказать свою осведомленность.

— А что, эта Бабочка сильно поранила бугая? — перешел я на другое.

— Ерунда! — сказал Чава. — Похромал один день.

— Ясно, — кивнул я. — Насчет увечья быка вы можете подтвердить?

— Конечно, — ответил Сергей. — Хоть на бумаге.

— Ну этого пока не требуется, — сказал я.

— А вообще Выстрел все стадо держит вот так. — Сергей показал сжатый кулак. — Можно спать, гулять, отдыхать — все будет в порядке. Волка, а то и двух одолеет.

— Водятся?

— Были. Но давно что-то не появлялись. Теперь охотников больше, чем зверья. — Чава поднялся. — Я вам еще нужен?

— Нет. Спасибо. — Я тоже встал.

— Э, — остановил меня хозяин, — чайку попьем. Небось не завтракали?

Батюшки, еще нет и восьми. А мне казалось, что уже середина дня.

Я покорно сел. Как-никак Денисов был человеком в известном смысле своим. Сельсоветский. Помня наставления преподавателей, что надо сколачивать актив, без которого участковый да еще в деревне ни туда ни сюда, я подумал: хорошо бы привлечь себе в помощь старшего Денисова, он подошел бы.

Сергей лихо взлетел в седло и взял с места в карьер. Сегодня он казался не таким ярким и необычным, как вчера. Что в нем нашла Лариса? Необразованный парень. Пастух. И даже не в этом дело. Как он говорил: «Долбал, долбал…» Да может быть, и сама Лариса тоже не такая, какой мне кажется… Надо приглядеться получше.

…Стол быстро оброс простенькими блюдечками, тарелочками, гранеными стаканами. Зара внесла пузатый самовар, начищенный до блеска, с резными, витиевато сделанными ручками и краником. За такими вещами охотятся в городе любители старины.

Сладковато пахло дымом, горячим хлебом и свежесбитым сливочным маслом.

Хозяйка разрезала неправдоподобной вышины каравай с взрывающейся под ножом корочкой.

Хозяину и мне чай налили в тонкие стаканы, болтающиеся в старинных подстаканниках, массивных, из серебра. Но Денисов наливал в блюдечко и пил из него.

Я обратил внимание, что чайные ложки, потертые и деформированные, тоже были из серебра, старинные.

Мне пододвигали то тарелочку с кусками белого со слезкой сливочного масла, то вазочку с вареньем.

— Я смотрю, у вас любят фотографироваться, — обратился я к хозяину, прихлебывая чай.

— Это Сережка, — ответил Денисов. — Сам фотографирует?

— Нет, — усмехнулся цыган. — Раньше, сразу после армии, он работал в райпромкомбинате, в фотоателье. Ходил по хуторам, заказы принимал. Вот и нам настряпал. По-свойски.

Я считал своим долгом продолжить беседу. Гость, которого угощают, должен отрабатывать харч. От этой мысли мне стало весело. Что ж, будем отрабатывать.

— Все хочу спросить: обезьяна у вас откуда? Хозяин снова усмехнулся:

— Зара ее нашла, пусть и расскажет. Его жена только этого и ждала:

— Весной, когда война заканчивалась, мы где были, Арефа?

— Не знаю, где была ты, а я был в Польше. В войсках Второго Белорусского фронта.

— А, забыла! — Она засмеялась. — Где-то там. — Цыганка неопределенно махнула рукой. — Стали мы табором возле одной деревни. Пошли, это самое, в общем, посмотреть… Кушать же надо было. — Она бросила на меня извинительный взгляд. — Мама у меня хорошо гадала… — Зара спохватилась: все-таки представитель закона: