Иеромонах НИКОН Беляев - Дневник последнего старца Оптиной пустыни

• Название: Дневник последнего старца Оптиной пустыни
• Автор: Иеромонах НИКОН Беляев
• Издательство: Стастисъ
• Жанр: Религия

По благословению Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Алексия II

---

Я помню обстоятельства моего поступления в скит и мои чувства... Я вижу, чувствую, что сбылись надо мною слова, прочтенные мною в книге еп. Феофана "Путь ко спасению": "Благодать, действуя в человеке, показывает ему, дает чуть-чуть ощутить сладость духовной жизни и быстро скрывается, поставляя человека на точку безразличия, где и требуется уже от человека произволение на новую жизнь".

То, что я был на точке безразличия при поступлении в скит, я теперь хорошо, ясно вижу. Почему я склонился на иноческую жизнь,— не знаю. Теперь я склонен думать, что меня тянули сюда молитвы Батюшки, который очень желал, чтобы я и Иванушка поступили сюда, и молитвы еп. Трифона. Кроме этого, за нас молились еще и в миру, и здесь: и в скиту, и в монастыре. И в Московском Чудовом монастыре — о. Серафим, и в Богоявленском — о. Иона с келейником о. Михаилом...

Вчера Батюшка говорил нам про утреню.

— Утреня у нас в скиту имеет громадную важность. На ней держится вся скитская жизнь, но она также представляет немалую трудность. А для нас, привыкших в миру поздно вставать, это одно из самых трудных положений скитской жизни. Поэтому не надо давать себе поблажки с начала.

"Смотрите, не просыпайте утреню,— говорил о. Анатолий,— это очень опасно. Бывали случаи, что многие от этого уходили и пропадали". Сразу надо браться за это дело, с самого начала. Вот и мне за молитвы старцев это далось ничего.

18 мая

Сегодня приехала мама, тетя Ларя и Коля. Мама прежде беспокоилась, что нам здесь трудно и плохо, а теперь, кажется, вполне успокоилась, видя нас здоровыми и благодушествующими. Это хорошо. Мама вообще хорошая, спаси ее Господи.

Оптина очень понравилась маме. Она будет говеть. Что-то Господь даст завтра?..

20 мая

Завтра уже отдание Пасхи... С тех пор, как приехали наши, я много времени провожу в разговорах и рассеянности в противоположность последним дням, поэтому и за молитвой никак не могу сосредоточиться. Что делать, надо терпеть и сопротивляться рассеянности, а Батюшка благословил ходить к ним, говоря: "Да, ходите, ходите, Бог благословит". Сейчас ко всенощной пора.

23 мая

Вечером наши уехали. Мама осталась очень довольна. Монастырь и служба ей очень понравились. Батюшка тоже понравился. Относительно нас она успокоилась. Уехали — и благодарение Богу. Теперь опять все пойдет своим порядком, прекратятся хождения в монастырь...

На следующей неделе предполагается переносить библиотеку в новое помещение. Поэтому садовое послушание от меня отставляется. Переписываю и излагаю в более правильной форме написанное о. Кукшей о выдающихся днях богослужения.

31 мая

Завтра Троицын день, день св. Пятидесятницы. Аще живы будем, Бог даст, будем украшать новый храм березками. Господь все утешает меня, грешного. Со всяким послушанием я мирюсь, ничто меня не тяготит, все время у меня хорошее настроение.

Однажды я пришел к Батюшке.

— Ну, что, все хорошо? — спрашивает Батюшка.

— Да, все хорошо, слава Богу.

— Да, новоначальные всегда радуются, если идут в монастырь от всего сердца. Сказано в псалме: "Работайте Господеви со страхом и радуйтесь Ему с трепетом". Вот такие и трудятся для Господа со страхом, боясь Его чем-либо оскорбить и радуются, как? — с трепетом.

— Я, Батюшка, теперь начинаю бояться мира. Мама говорила, что они переезжают на дачу, а мне становится страшно, как это они не боятся жить в миру?

— Это ничего, это спасительный страх. Вы ушли от этого ужасного чудовища — мира, и, Бог даст, совсем отойдете от него.

Один раз я видел сон. Иду я, будто бы, по лесу и вижу: лежит бревно. Я спокойно сажусь на него и вдруг чувствую, что бревно шевелится. Я вскочил и вижу, что это огромный змей. Я скорее бежать. Выбегаю из леса, оборачиваюсь и вижу, что весь лес горит, а вокруг него, кольцом охватывая его, лежит змей. Слава Тебе, Господи, что я убежал из леса, что бы со мной было, если бы я остался в лесу? И сон этот был для меня непонятен.

Потом мне один схимник растолковал этот сон. Лес — это мир. В миру грешат и не чувствуют, не сознают, что грешат. В миру и гордыня, и лесть, и блуд, и воровство, и все пороки. Да и я жил так и не думал о том. Вдруг я увидел, что если так продолжать жить, так, пожалуй, погибнешь, ибо за гробом жизнь или благая для благих, или вечная ужасная мука для грешных. Я увидел, что чудовище шевелится, что опасно на нем сидеть. И вот, когда я отошел от мира и теперь смотрю на него из монастыря, то вижу, что весь мир горит в своих страстях. Это — то "огненное запаление", про которое говорится в великом каноне св. Андрея Критского.

Как бы я здесь ни жил, а начинаю сознавать, что блажен муж, который, пришедши сюда, и ляжет здесь на скитском кладбище.

Июнь 9 июня

Уже настал Петровский пост. Вся братия готовится на первой неделе. К нам в корпус Батюшка поместил приехавшего из Казани студента Академии — иеродиакона Никона. Он еще молодой человек. Мы с ним будем жить, Бог даст, как жили в свое время с братом Иваном. Поступает к нам в скит еще один офицер, совсем молодой человек, живет пока на испытании.

16 июня

Слава Богу. Сподобился я, грешный, принятия св. Христовых Таин в субботу. Сбываются на мне слова Батюшки: времени свободного у меня совершенно нет ни в будни, ни в праздники, иной раз даже и устанешь под конец дня.

Но, благодарение Богу, ничего, хорошо себя чувствую. Изредка приходится заглянуть в книгу. Я читаю еп. Игнатия Брянчанинова. Очень утешаюсь его сочинениями. Не знаю, как благодарить Господа и Батюшку, что имею такое сокровище. Особенно хорошо я теперь читаю у него про молитву Иисусову. Да, кажется, у него все особенно хорошо.

22 июня

С библиотекой в основном покончили, теперь будем красить пол, и библиотека открыта.

Офицер, ныне брат Александр Аваев, хотя еще и в мундире, а не в подряснике, поступил окончательно. Спаси его, Господи. Он помогал мне немного в библиотеке и очень скромно и смиренно держал себя. Удивительно, как сразу начинает смиряться человек, поступая в скит; здесь какая-то особая благодать, приятная для смиренной жизни атмосфера.

Молю Господа, да смирит меня, окаянного, я всегда был и сейчас есмь гордец...

Как-то на днях о. Никон спросил меня, как явилось у меня желание идти в монастырь, что меня побудило, какая была причина? Я ни на один из этих вопросов не мог и не могу ответить. Господь привел меня сюда. Не знаю, следует ли вспоминать то, что связано с миром. Помню, что я часто даже в играх, которые любил, чувствовал неудовлетворенность, пустоту. Я не знал, куда мне поступить из гимназии, что выбрать, какую отрасль науки, какой сообразно с этим путь жизни. Ничто мне не нравилось так, чтобы я мог отдаться тому, что выбрал.

О вере в Бога я не размышлял и не давал отчета, имея скорее превратное понятие о вещах веры, например, о монашестве.

Теперь, слава Богу, все затихло, и истина доказывается моим собственным опытом, чтением книг и тем, что вижу и слышу. Да, здесь исключительно милость Божия, презревшая всю мою мерзость. Замечу еще раз, что церковь (этому я придаю большое значение), может быть, была одна из самых главных причин, приведших меня в обитель к Богу, если можно так выразиться, если я имею право так сказать.

С 12–13 лет я ее не покидал, несмотря ни на что. Я стоял в церкви во время службы, упиваясь мечтами (я жил мечтой, не имея нигде удовлетворения). Однако эти мысли меня мало тревожили. Но я думаю: не эта ли обособленность привлекла меня к беседе с Батюшкой, к молитве, к теперешней моей жизни в скиту? Кажется, ничего другого, особенного, не было. Моя жизнь вышла из колеи безразличного отношения ко всему именно в то самое время; тогда произошел переворот, который надо считать в своем начале вполне отрицательным. О, коль благ Господь, пресекающий зло, или обращающий его к добрым последствиям Своим человеколюбивым Промыслом.

28 июня

Вчера я каялся Батюшке, что не исполнил пятисотницы вследствие усталости...

— Бог простит,— сказал Батюшка,— но все-таки нужно укорять себя. Так учили наши великие старцы. При самоукорении это даже приносит пользу. Авва Дорофей, Иоанн Лествичник говорят, что самоукорение есть невидимое восхождение...

— Когда я творю Иисусову молитву или справляю пятисотницу, я бываю очень рассеян, мысль так и перескакивает от одного к другому, она везде побывает, только не в словах молитвы.

— А все-таки уста освещаются именем Господа Иисуса Христа,— сказал Батюшка.

Однажды я встретил в скиту рясофорного монаха о. Георгия.

— Как вы поживаете? Скучаете ли по Москве?

— Благодарение Богу, Батюшка, благодушествую.

— И я два года не вспоминал Москвы, а теперь вспоминается, даже иной раз задумаешься. Помоги вам Господи.

— Спаси вас Господи, Батюшка,— отвечал я и подумал: аще жив буду, не минует и меня эта участь.