Елена Гайворонская - Роман с небоскребом

• Название: Роман с небоскребом
• Автор: Елена Гайворонская
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9524-4709-7

Мечта ведет, спасает и возвышает человека. Так хрупкая Саня постепенно строила дом своей мечты. Сквозь пороги и водовороты 90-х годов – в соответствии с теми правилами, которые привили ей родители. Выбрала достойного мужчину, родила ему ребенка и выживала, пытаясь беречь своих близких… Внезапно она почувствовала себя никем, просто женой и мамой, придатком к мужу и сыну. Вчерашняя студентка, несостоявшийся педагог, несложившийся литератор. Умная, независимая Александра постепенно исчезала, превращаясь в бледную тень на серой стене… Но голубая мечта о парящем над облаками доме вновь наполнила ветром паруса надежды, и жизнь молодой женщины изменилась…

---

– Ну, пожалуйста, – взмолилась Крис. – Мне интересно, что он тебе скажет… Прошу тебя… Мы же подруги…

– Ну, хорошо, я попробую… Но вряд ли это что-то изменит…

– Спасибо! – с жаром выпалила Крис. – Я знала, что ты настоящий друг!

«М-да, – тоскливо подумала я, – задала ты мне задачку…»

Когда Вадик в очередной раз заявился к Сереге, я выманила его на кухню и в лоб спросила про его планы в отношении Крис. Как я предполагала, Вадик очень удивился моему любопытству, а потом с циничной, но обезоруживающей прямолинейностью ответил, что Крис – очаровательная девушка, но, во-первых, он пока вообще не готов к серьезным отношениям с кем-либо. Он любит секс и женщин свободных взглядов, любящих секс. Крис казалась ему именно такой, этим и нравилась. Он был честен с ней с самого начала – никаких взаимных обязательств. А во-вторых, сама Крис еще не созрела до семьи и брака. Несмотря на ее показную взрослость и независимость, на самом деле Кристина – капризный ребенок, который хочет, чтобы ее кормили, баловали и развлекали. Со вторым пунктом в глубине души я была согласна, но не собиралась обсуждать Крис с Вадиком.

Тот же второй пункт я опустила при разговоре с Крис. Но ей было достаточно и первого. Крис выкурила сигарету, процедила сквозь зубы:

– Ну что ж… Клин клином вышибают.

И стала прощаться.

– Ты куда? – зачем-то спросила я.

– Тут один мой старый приятель прорезался. Мы когда-то весело проводили время. Потом он женился, а сейчас развелся. Хочет встретиться. Пригласил в ресторан. От Вадика не дождешься…

Подруга чмокнула меня в щеку, вымученно улыбнулась.

Потом я узнала, что Крис со своим старым приятелем отправилась в пафосный ресторан, затем на выходные на его зимнюю дачу в красивом месте с вековыми соснами на участке. И все было классно. А вернувшись, она зачем-то без звонка отправилась к Вадику. Дверь ей открыла какая-то полуодетая девица и удивленно спросила:

– Вы к кому?

– К любовнику, – ответила Крис.

Девица вытаращила бараньи глаза:

– К какому любовнику?

– Судя по всему, к нашему общему, – сухо ответила Крис.

Тут из ванной вылез Вадик, одетый в банное полотенце, разрисованное яркими мячами, отвесил челюсть и принялся подбирать слова, но ничего умного не придумал. Девка принялась визжать, влепила Вадику пощечину. Крис не стала дожидаться окончания мыльной оперы и быстро спустилась по лестнице, на ходу глотая слезы. Дома она еще надеялась, что Вадик позвонит, попросит прощения, что-нибудь соврет, но он не позвонил. Очевидно, давно хотел прекратить отношения и ожидал подходящего момента, который как раз представился.

Крис ушла в загул, провалила зимнюю сессию и забрала документы, заявив, что институт ей смертельно надоел. Однажды днем позвонила из уличного таксофона и спросила, может ли зайти. Я была рада ее визиту. Крис вошла на кухню, достала сигарету, я предложила обед и кофе. От обеда Крис отказалась, а от кофе нет. В Крис не было обыкновенной бравады, напротив, веяло задумчивой грустью. Мы немного поболтали, но меня не покидало ощущение того, что Крис хочет говорить о другом, но не знает, с чего начать. Я сказала ей об этом.

Крис вскинула на меня прозрачно-серые глаза и криво усмехнулась:

– Я залетела.

Я поперхнулась кофе:

– Он знает?

– Кто, Вадик? – Крис передернула плечами. – Нет, он тут ни при чем. Если честно, я сама не знаю от кого. У меня в последнее время было трое мужчин. Впрочем, это не имеет значения. Я не собираюсь рожать неизвестно от кого в девятнадцать. Просто… мне надо было с кем-то поговорить.

Мы снова помолчали. Я переваривала услышанное, силилась представить себя на месте подруги, но не получалось. Я не знала, что сказать. Потому произнесла банальное:

– А мама?

– Мила знает. Она и устроит все в лучшем виде. Наорала, назвала меня тупой шлюхой… – Крис закусила губу, несколько раз моргнула, чтобы скрыть непрошеную влагу. – Ты тоже считаешь меня такой?

– Нет, конечно! – поспешно выпалила я. – Крис, если тебе понадобится моя помощь, звони в любое время, договорились?

Крис кивнула, докурила, допила кофе и стала собираться.

– Не говори Сереге, ладно?

Я снова повторила:

– Нет, конечно.

– Увидимся, – вяло махнула Крис. – Ну, пока.

Крис чмокнула меня в щеку, и ее каблучки зацокали по подъезду. Я машинально вытерла след помады, пахнущий табаком и ментолом. Меня не покидало смутное ощущение, что подруга ожидала от меня чего-то другого, больше чем молчаливое сочувствие.

Обмен «полтинников» и сторублевок

Солнечным январским утром я проводила Сережку на работу и, блаженствуя на заслуженных каникулах, уползла в постель досматривать сны. Разбудил тревожный звонок. Взволнованный мамин голос молоточками застучал по вискам:

– Саня, срочно собирайся и приезжай! Реформа. Меняют деньги. Бери с собой, сколько есть, я заняла очередь в банке. Позвони Сереже…

Очередь возле Сбербанка змеилась на половину улицы. Люди зябко ежились на промозглом ветру, притоптывали, обменивались информацией и тихо роптали. На громкое возмущение не решались – неподалеку дежурил сине-белый милицейский уазик, из которого периодически выходили размяться двое плечистых молодцов с автоматами. Накануне вечером президент подписал указ об обмене «полтинников» и сторублевок на новые в трехдневный срок, не более тысячи рублей на человека. Если у кого-то на руках оставалось больше, следовало написать заявление в специальную комиссию с объяснением происхождения денег. Заявление должно быть рассмотрено в течение года, после чего давался ответ о возможности или невозможности обмена. В случае отрицательного решения деньги пропадали. С банковского вклада также можно было снять ограниченную сумму – пятьсот рублей на человека. Остальные деньги замораживались до особого распоряжения. Истерически всхлипывала женщина в элегантном пальто с норковым воротником и стильном меховом берете. Они с мужем копили на автомобиль, но деньги хранили дома.

– Говорят, где-то можно найти спекулянтов, которые меняют любую сумму за пятьдесят процентов, – рассказывали в очереди. – Они в сговоре с банком.

– А куда милиция смотрит? – возмутился пожилой военный. – Это же мошенничество в чистом виде.

– Неизвестно, кто больший мошенник. Спекулянт хоть половину отдает, а родное государство обдирает вчистую. Помните, этот министр Павлов бил себя в грудь, что обмена не будет? И вот вам, пожалуйста…

– Сволочи, – простуженно зашмыгала красным носом неопределенного возраста тетка в застиранном пуховом платке и потрепанной телогрейке, – не могли до лета подождать. Всего три дня… Хоть бы неделю дали. Издеваются над людьми…

– Зачем вообще они все это затеяли? – спросила мама.

– Говорят, для того, чтобы обуздать инфляцию и ликвидировать дефицит. Мол, у людей слишком много денег, вот и скупают все подряд.

Пожилой военный злобно сплюнул на обледеневший асфальт.

Очередной порыв колючего ветра заставил вздрогнуть, зубы выбили барабанную дробь. Сапожки на «рыбьем» меху, джинсы в облипочку и шикарная, но тонкая французская дубленка, купленная у Крис, оказались плохой защитой от январской стужи.

– Замерзла? – участливо спросила мама.

– Нормально, – буркнула я, отчаянно шевеля пальцами ног.

– Сбегай домой, погрейся, а то простудишься. Здесь еще часа на три.

– Ладно, – предложила я, – давай стоять по очереди: полчаса ты, полчаса я. Благо дом близко.

Дед Георгий смотрел телевизор и ожидал, когда мы его позовем. Он тоже порывался стоять с нами, но мы с мамой сумели его убедить остаться дома и слушать «Новости»: вдруг передадут что-нибудь важное, например про отмену обмена. Разумеется, никто из нас не верил в это всерьез, но нам с мамой был нужен веский аргумент, чтобы оставить деда Георгия дома: не хватало восьмидесятилетнему старику морозиться в очередях.

Сережка позвонил и сказал, что на работе всем поменяют централизованно. Руководство института сумело договориться с банком. Он просил не волноваться, мол, все будет хорошо, старался говорить убедительно, но в его голосе слышалась растерянность.

Наличных денег на руках у нас было немного: основное как раз лежало в банке на процентах. Почти пятнадцать тысяч, копейка к копейке, честно заработанные и накопленные дедом и покойной бабушкой на протяжении целой жизни. Пятнадцать тысяч рублей – кооперативная квартира в новенькой «башне», на самом высоком этаже. Собственный крохотный оазис тепла и уюта с просторными светлыми квадратными комнатами и большой лоджией, на которой можно пить кофе и любоваться закатом… И шустрая машинка, чтобы навсегда забыть об оторванных в переполненном транспорте пуговицах и перепачканных колготках как о кошмарном сне… Материальный эквивалент пожизненного труда на благо социалистической родины одной семьи – одной из миллионов – простых, маленьких, безвестных, никому не интересных людей. Пятнадцать тысяч рублей… Одним росчерком пера превратившиеся в прах.