Эвелин Левер - Мария-Антуанетта

• Название: Мария-Антуанетта
• Автор: Эвелин Левер
• Издательство: Феникс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1997
• ISBN: 5-222-00383-3

Жизнь французских королей, в частности Людовика XVI и его супруги Марии-Антуанетты, достаточно полно и интересно изложена в увлекательнейших романах А. Дюма «Ожерелье королевы», «Графиня де Шарни» и «Шевалье де Мезон-Руж».

Но это художественные произведения, и история предстает в них тем самым знаменитым «гвоздем», на который господин А. Дюма-отец вешал свою шляпу.

Предлагаемый читателю документальный очерк принадлежит перу Эвелин Левер, французскому специалисту по истории конца XVIII века, и в частности — Революции.

Для достоверного изображения реалий французского двора того времени, характеров тех или иных персонажей автор исследовала огромное количество документов — протоколов заседаний Конвента, публикаций из газет, хроник, переписку дипломатическую и личную.

Живой образ женщины, вызвавшей неоднозначные суждения у французского народа, аристократов, даже собственного окружения, предстает перед нами под пером Эвелин Левер.

---

Совершенно не воспринимая критику, она заявила о своем намерении устроить здесь английский сад. Чтобы освободить землю, планировалось снести часовню, служители которой были уволены, и переделать ее в зал для спектаклей. Из тех же соображений планировалось снести больницу и разогнать весь персонал.

Мария-Антуанетта предполагала, что двор сможет переехать в новый дворец уже в сентябре. Тем временем все готовились к этому переезду, но чтобы ожидание не было слишком скучным, в Трианоне постоянно устраивались концерты. В садах разворачивались великолепные представления, за которыми следовали чудесные балы. Охваченная своей давней страстью к театру, королева решила возобновить работу домашнего театра и поставить на его сцене «Севильского цирюльника», где она должна была играть роль Розины.

12 июля, после мессы, королевский ювелир Бомер показал Марии-Антуанетте бриллиантовые эполеты и подвески, заказанные по просьбе молодого герцога Ангулемского. Он воспользовался этой встречей, чтобы вручить ей письмо, где выражал свою радость, которую испытал, увидев на ней самые красивые бриллианты, когда-либо виденные. Если верить мадам де Кампан, Мария-Антуанетта ничего не поняла из этого письма, которое сразу же сожгла, решив, что это «бред воспаленного ума» ее ювелира. Из того же источника: 3 августа этот ювелир с весьма взволнованным видом нанес визит мадам де Кампан в ее загородном домике. Он спросил, нет ли у королевы особых поручений или заказов для него. Узнав, что его письмо сожжено, он принялся объяснять что к чему. Закончил он заявлением, будто королева должна ему 1,5 миллиона ливров за покупку ожерелья, которое заказал от ее имени кардинал де Роан. Наконец, он показал несколько чеков, подписанных самой королевой, которые ему передал прелат несколько дней назад, сумма составляла 30 000 ливров. Горничная королевы заявила, что эта какая-то ошибка, поскольку она не видела у королевы никакого ожерелья. Она посоветовала ему пойти к барону де Бретелю, придворному министру, и изложить ему свое дело. Ювелир предпочел отправиться к кардиналу, затем пошел к королеве, которая отказалась его принять.

Через два дня в Трианоне Мария-Антуанетта с беспечным видом спросила у своей горничной, что хотел ее ювелир. Мадам де Кампан рассказала ей о своем разговоре с Бомером. Королева была поражена, она даже вскрикнула от ужаса, как могли возникнуть фальшивые чеки, подписанные ее именем, и как в этом мог быть замешан сам кардинал; это было для нее полной загадкой. Она тут же позвала к себе аббата Вермона и барона де Бретеля, чтобы они разъяснили ей ситуацию. До сих пор рассказ мадам де Кампан полностью совпадает с тем, что излагал ювелир и его компаньон Бассенж. Следует уточнить, что в своих показаниях оба ювелира свидетельствуют, что кардинал де Роан не советовал им обращаться к Бретелю.

В своих «Мемуарах», которые были впервые опубликованы в 1823 году, мадам де Кампан хотела показать, что она была лицом, особо приближенным к королеве. По всей вероятности, она знала все детали и подробности личной жизни государыни, однако это ее право приписывать себе особую значимость, поэтому историки с большой осторожностью обращаются к ее воспоминаниям. Что же касается знаменитой истории с ожерельем, то мы не можем игнорировать такого важного свидетеля, как мадам де Кампан, поскольку из многочисленных авторов воспоминаний она была более всех близка к королеве.

Свидетельство аббата Жоржеля, главного викария кардинала, его доверенного лица, опровергает все обвинения. Преданный своему хозяину, он играет главную роль в этом процессе. Он лично вел переписку с министрами, адвокатами. Кардинал и его приближенные руководили разбирательством, которое раскрыло основных участников этой интриги. Естественно, Жорже ль принимал во всем самое активное участие. Именно защитник кардинала де Роана смог опровергнуть все обвинения, которые предъявлялись королеве ее врагами. В своих «Мемуарах» он приводит резкую и жесткую критику в адрес не только королевы, но и многих других персон. Его воспоминания являются наиболее точными и полными. Они подробно и беспристрастно оценивают ситуацию. Итак, согласно Жоржелю, ювелиры не сказали всей правды. В 1797 году в Балле аббат вновь встретится с Бассенжем. «Он признался мне, — писал аббат, — что все показания, которые звучали на процессе, были подчинены указаниям самого Бретеля, они были вынуждены умолчать о том, что Бретель считал нежелательным для огласки». Жоржель надеялся, что королева узнала о сделке Роана относительно ожерелья до августа 1785 года (точной даты он не приводит). Ювелиры не хотели заключать сделки на такую значительную сумму, которая должна была выплачиваться не сразу, не зная точно, действительно ли от королевы поступил заказ. И Мария-Антуанетта позволила им заключить сделку с Роаном, не предупредив, что ее именем могут злоупотреблять и их могут обмануть. «Как же теперь могло выразиться ее негодование? — вопрошает Жоржель. — Предположим, Ее Величество решила отомстить кардиналу, в таком случае того, что она сию минуту узнала, было более чем достаточно, чтобы выслать его со двора и убрать с поста. […] Однако не было ни скандала, ни суда, ни Бастилии».

Как бы там ни было, дело приобрело новый оборот (точную дату привести невозможно, примерно между 16 и 30 июля), когда ювелиры в присутствии аббата Вермона заявили, что «кардинал де Роан заказал им это бриллиантовое ожерелье от имени королевы» и в тот день они избежали разговора об оплате. Охваченная негодованием Мария-Антуапетта не могла произнести ни слова. После этого рассказа Вермон попросил ювелиров принести договор, который они заключили с прелатом на покупку. «Королева, взяв копию этого договора, позвала на тайный совет барона Бретеля и аббата Вермона обсудить с ними ее поведение в сложившейся ситуации. […] Вермон считал, что нужно было немедленно обратиться к королю: действия Его Преосвященства он характеризовал как преступление против Ее Величества, которое должно быть жестоко наказано. Барон Бретель считал, что не стоит принимать скоропалительных решений: договор был составлен только от имени Роана, а обвинить его в преступлении невозможно. Показания ювелиров могут быть опровергнуты покупателем, королева будет скомпрометирована в глазах общественности, если потребует наказания преступника, вина которого не доказана, к тому же она сама находится под подозрением. Он предлагал не предпринимать ничего какое-то время, пока не подошел срок платежа, поскольку необходимо узнать мотивы и цели дерзкой махинации».

Итак, Бретель начал расследование, выслушав внимательно подробный рассказ ювелиров. Те потратили много лет, отбирая бриллианты одного размера, самого высшего качества, собрали ожерелье стоимостью 1,8 миллиона ливров и тщетно пытались его продать. Они надеялись, что Людовик XV подарит его мадам Дюбарри. Но смерть короля разрушила их надежды. В 1782 году, после рождения дофина, ювелиры предложили ожерелье Людовику XVI для подарка Марии-Антуанетте. Они знали страсть королевы к бриллиантам. «Король собирался уже купить это редкое украшение для королевы, когда всплыло злополучное дело с господином де Грассом, которое изменило планы государя. Он вернул ожерелье ювелирам. И огромный капитал, который заключался в нем, снова оставался невостребованным в течение двух лет», — так писал маркиз де Бомбель в своем дневнике 7 февраля 1783 года.

В конце 1784 года после нескольких безуспешных попыток ювелиры начали искать посредника, который имел бы влияние на короля и королеву и смог уговорить их сделать эту покупку. Некий господин Ашет убедил их в том, что его зять, адвокат Лапорт, знает некую графиню де ла Мотт, «известную еще при дворе Валуа», которая хвасталась своими дружескими отношениями с Марией-Антуанеттой. Во время первого же визита к этой даме она им пообещала «замолвить словечко королеве об ожерелье». Спустя три недели, 21 января 1785 года она заявила, что королева хочет купить его, однако личные причины мешают ей сделать эту покупку самой и что она купит ожерелье через одного высокопоставленного господина, который получит от нее «точные инструкции». Она советовала ювелирам соблюсти все необходимые формальности, чтобы они были уверены в том, что покупка будет оплачена именно в те сроки, которые укажет этот господин. 24 января в сопровождении своего мужа мадам де ла Мотт отправилась к ювелирам, чтобы известить их о визите покупателя, о котором она говорила. Через некоторое время явился кардинал де Роан. Он посмотрел украшение, обговорил цену — остановились на 1,6 миллиона ливров, добавил, что делает эту покупку не для себя. И посоветовал «сохранить сделку в тайне».

29 января кардинал, который «получил новые инструкции», пригласил к себе ювелиров. Он «показал им документы, подтверждающие законность сделки. Сумма 1,6 миллиона ливров будет выплачиваться в течение двух лет, по 400 ООО ливров каждые полгода. Первый взнос должен состояться 1 августа». Ювелиры согласились на условия и подписали документы.