Феликс Кривин - Жизнь с препятствиями

• Название: Жизнь с препятствиями
• Автор: Феликс Кривин
• Издательство: У-Фактория
• Жанр: Юмористические стихи
• Год: 2002
• ISBN: 5-94799-059-8

Почему смеется Кукабарра? Это тем более непонятно, что в лесах, где живет эта птица, гораздо больше страшного, чем смешного. Но она смеется утром, в обед и вечером, потому что "если хорошо посмеяться, то вокруг станет больше смешного, чем страшного".

Известный писатель Феликс Кривин тоже предпочитает смеяться, но не для того, чтобы не бояться жить, а потому что шутка — союзница правды, которая одевает ее так, что невозможно узнать. Это очень важно для автора, так как жизнь часто похожа на маскарад, где пороки прячутся под масками самых безобидных и милых существ — овечек и зайчишек.

Вошедшие в сборник рассказы, сказки и стихи очень разнообразны: автор рассматривает проблемы микро- и макрокосмоса, переосмысливает исторический и литературный опыт человечества. Поэтому из книги можно узнать обо всем на свете: например, почему впервые поссорились Адам и Ева, как умирают хамелеоны, и о том, что происходит в личной жизни инфузории Туфельки…

---

Одни платят любовью за остроумие, другие остроумием за любовь. И лишь те, кому нечем платить, расплачиваются деньгами.

А сатира покрывается ржавчиной, каламбуря в стакане воды.

Како Люди Мыслите

Почему у нас в мозгу извилины? Видно, слишком много препятствий встречается на пути у мысли.

Мудрые мысли погребены в толстых книгах, а немудреные входят в пословицы и живут у всех на устах.

В Древней Греции было два высших учебных заведения: Академия Платона и Аристотеля и бочка Диогена.

Диогена называли сумасшедшим Сократом, и это должно было ему льстить. Сойти с ума — дело нехитрое, тут важно, с какого ума сойти.

— Лучшее — это мера, — сказал философ.

— Высшая мера, — уточнил политик.

— Все подвергай сомнению, — сказал философ.

— Всех подвергай сомнению, — уточнил политик.

Что бы ни уточнял политик, все получается высшая мера для философии.

Мыслительный процесс не стал процессом века, поскольку на всех процессах присутствовал в качестве ответчика.

Чем просвещенней век, тем меньше в нем Сократов.

Редко встретишь мыслителя, играющего в дурака, и намного чаще дурака, играющего в мыслителя.

Чем глупее человек, тем больше ему требуется ума, чтобы скрыть свою глупость. Вот откуда берутся великие умники!

Мудрые мысли ходят по миру, но им никто ничего не подает.

Сначала отвыкаешь говорить то, что думаешь, а потом и думать то, что думаешь.

Не уставайте плыть против течения собственной глупости!

До всего можно дойти своим умом: до Воркуты, до Колымы, до Магадана.

В старинной русской азбуке содержался главный цензурный вопрос: Како Люди Мыслете?

А вот интересно: что запоет внутренний голос, если за ним установить наружное наблюдение?

Каждый по-своему с ума сходит. Думает, что по-своему. И думает, что с ума.

Голове легко быть умной: она наверху.

Заткнутые пробками в головах граждан, мысли бродят, крепчают, рвутся на свободу. На какую свободу? Ведь никакой свободы там нет.

Философии, которая учит счастью каждого человека в отдельности, никак не поспеть за политикой, которая учит счастью человечество в целом.

Когда много власти, она начинает мыслить и чувствовать за человека. Когда много денег, они начинают мыслить и чувствовать за человека. И лишь когда нет ни власти, ни денег, человек может мыслить и чувствовать сам.

Люди не раз отдавали жизнь за свои убеждения, но убеждения они отдавали только за хорошую жизнь.

Пизанская башня колебалась еще за триста лет до Гамлета и после Гамлета колеблется уже триста лет… Но не спрашивайте у нее, быть или не быть. Она тем и держится, что не знает ответа…

Крылатые слова в районе их приземления

Дайте мне точку опоры — или я переверну земной шар!

Платон мне друг, но истина дороже обходится.

Деньги не пахнут. Особенно когда деньгами не пахнет.

Беда одна не ходит: страшно ей одной.

Аппетит приходит во время еды, но не всегда еда приходит во время аппетита.

Хочешь мира — готовься к войне, хочешь войны — готовься к войне. Но черт побери, когда же готовиться к миру?

Охота пуще неволи, особенно когда охотятся на тебя.

О времена! О нравы! Все вы по-своему правы.

Да, жалок тот, в ком совесть не чиста, и в ком чиста, и вообще в ком совесть.

В человеке должно быть все прекрасно, но надеяться на это напрасно.

Социализм есть советская власть плюс электрификация и минус все остальное.

Родимые пятна капитализма, где вы, родимые?

Кто был ничем, тот станет всем, чем угодно.

Каждая кухарка должна научиться управлять государством, потому что варить будет все равно нечего.

Декабристы были страшно далеки от народа, но не так страшно, как стали близки большевики.

Рука руку мочит.

В науке нет широкой столбовой дороги, и только тот достигнет ее сияющих вершин, кто сумеет их отличить от зияющих пропастей.

Теория без практики мертва, практика без теории слепа. И куда же они нас завели, эти слепые и мертвые!

Ох и укатали сивку крутые Горки ленинские!

Время в пространстве

Время — что вода, и не потому, что оно течет, а потому что скрадывает расстояния. Как будто из одного Возрождения Данте и Шекспир, а расстояние между ними почти как между Шекспиром и Высоцким.

Вероятно, время такое же круглое, как наша Земля. Иначе почему человек, направляясь в будущее, рано или поздно оказывается в прошлом?

Если бы между прошлым и будущим не было настоящего, все плохое было бы уже позади, а впереди было б только хорошее.

Живое умирает, а мертвое существует миллионы лет, потому что совсем не расходует времени.

Счастье не имеет настоящего времени. Только прошедшее и будущее.

В прошлом и будущем мы живем хорошо. Нам бы еще научиться жить в настоящем.

Это только так говорится, что годы берут свое. На самом деле берут не свое, а чужое.

Запасы времени в природе не ограничены, но как мало приходите я на каждого человека!

Непостижимо, как мы ухитряемся жить во времени и пространстве, не имея подчас ни пространства и ни минуты свободного времени!

С каждым годом время летит быстрей, и если б мы жили тысячу лет, время сдувало бы нас с земли, как пушинку.

Время уже не течет, оно протекает, и никак не удается заделать пробоину.

Человек уходит, и затихают в пространстве его шаги… Но иногда они еще долго звучат во времени.

Из жизни трудящихся

Работа дураков любит, но как печальны плоды этой любви!

Дело мастера до того боится, что работа совершенно не движется.

Не каждую обезьяну труд сделает человеком. И не каждого человека. И не каждый труд.

Если бы Ньютон так работал, его бы и близко не подпустили к закону всемирного тяготения.

Наш человек не сам по себе плох, его делает плохим занимаемое положение. Какие замечательные у нас люди и какие ужасные занимаемые положения!

Хитрый мужичок облучок: пристроился под задом у кучера и поглядывает на всех свысока.

У хорошего бухгалтера от перестановки не только сумма, но и разность не меняется.

Любовь — это единственный вид деятельности, где любители предпочтительнее профессионалов.

В известной крыловской басне трудяге псу несладко приходится, а комнатная собачка горя не знает. Одна у нее забота — на задних лапках ходить. Тот, кто ходит на задних лапах, освобождает от работы передние.

Некоторые наши граждане, как палки, вытащенные из колес, любят повспоминать, как они способствовали нашему движению.

В трудное время колесо Фортуны устроилось на должность простого тележного колеса и горько скрипело, что не может устроиться по специальности.

Мы вырубим все оазисы, чтоб они не заслоняли от нас пустынь, которые нам еще предстоит засадить деревьями.

Работа не волк, в лес не уйдет, не надейся!

Великий и могучий

Великий и могучий не всегда правдивый и свободный.

Чтобы придать чему-то новый смысл, необязательно предать старый.

Архаизмы — это слова, забывшие, что и они были когда-то неологизмами.

Слово, которое обобщает все краски земли, самое невыразительное и бесцветное слово.

Повествовательное предложение отличается от других тем, что там, где хочется спрашивать или кричать, оно умеет сохранить спокойную интонацию.

Строгий порядок букв в алфавите обретает смысл лишь тогда, когда его нарушают.

Слово «фашизм» в переводе означает «вязанка хвороста». Поэтому его так легко разжечь.

Умирают на земле имена. Сейчас уже редко встретишь Харлампия — Сияющего Любовью, Калистрата — Прекрасного Воина. А куда девался Павсикакий — Борец со Злом? Есть Акакий — Беззлобный. Есть Иннокентий — Безвредный. А Павсикакия — нет. Либо зло слишком сильное, либо Павсикакии уже не те, что были когда-то.

Никому не известные имена легко уживаются в одном тексте. Известным трудней. Больно видеть, как они, чужие и несовместимые, живут в нем, втайне ненавидя друг друга, но подчиняясь общему смыслу, которому призваны служить. Разве можно спокойно читать вот такую фразу: «Сёстры Наталья Гончарова, в замужестве Пушкина, и Екатерина Гончарова, в замужестве Дантес…»?