Светлана Климова - Ловушка горше смерти

• Название: Ловушка горше смерти
• Автор: Светлана Климова
• Издательство: АСТ
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2001
• ISBN: 5-17-004907-2

Это — история полунищей молоденькой танцовщицы, решившейся вступить в жестокий «брак-договор», условия которого были по меньшей мере странными. Это — история ошибок, становящихся преступлениями, и преступлений, совершенных по ошибке…

Это — история женщины, которая хотела немногого — быть любимой, быть счастливой. Вот только… что такое любовь и что такое счастье? И главное, насколько тяжким будет путь к ним?..

---

В дверях он едва не столкнулся с Альбиной. Устремив на него вопрошающий взгляд, она проговорила:

— Вы не скучаете, Марк Борисович?

— Нисколько. Дмитрий прав — у вас совершенно особая атмосфера.

Марк посторонился, пропуская хозяйку, и пока она медлила в проеме, где-то в глубине дома вдруг зазвучали возбужденные голоса, кто-то вскрикнул пронзительным фальцетом, а затем выругался. Зазвенело стекло, словно со стола потащили скатерть вместе с посудой.

Альбина круто развернулась и исчезла. Марк шагнул следом, успев заметить мелькнувшую за поворотом коридора фигуру адвоката. Он ускорил шаги и догнал Дмитрия, окликнув его на ходу.

— Что происходит, Митя? — спросил Марк. — Где Лина?

— Понятия не имею. Только что я видел ее в прихожей. Кажется, она забыла что-то в плаще или сумочке.

— Ты уверен?

— Естественно. Мы стояли с Альбиной, когда она проходила мимо.

— Значит, она здесь?

— Сейчас взгляну. — Адвокат заторопился в прихожую, где грудой была свалена одежда гостей. — Минуту… Что-то я не вижу ее плаща. Черт!

— Запри за мной, Митя, — проговорил Марк, торопливо натягивая куртку и обматывая шею шелковым кашне. — Попрощайся за меня с хозяйкой и не жди. Я доберусь своим ходом.

— Послушай, я забыл предупредить тебя, что Лина… Я совсем упустил из виду…

Но Марк уже был на площадке. Не дожидаясь лифта, он, перепрыгивая высокие ступени, сбежал вниз и, оказавшись у подъезда, огляделся: поблизости не было ни души. Уже перевалило за полночь, и метро на Пушкинской было единственным местом, куда могла направиться девушка. Вряд ли она выбрала для этого неосвещенный и совершенно пустынный Дегтярный. Поэтому Марк, выйдя на Чехова, спустился к углу и свернул на площадь. Он уже почти бежал, когда у витрины известинского комбината заметил высокую хрупкую фигуру в светло-сером и сейчас же сбавил шаг, восстанавливая дыхание.

В половине первого на площади, откуда ветер и холод разогнали всех прохожих, эта девушка, глубоко засунув руки в карманы и подняв плечи, разглядывала фоторепортаж «Афганские будни». В центре красовалась «Раздача советской продовольственной помощи дехканам Кабульского уезда». Снимок был явно постановочный и композицией напоминал сцену из «Бориса Годунова» с той разницей, что дехкане все как один походили на юродивого.

Приблизившись почти вплотную, Марк сказал:

— Я чувствую себя виноватым. Вы не должны были уходить, Лина, не дав мне даже оправдаться.

Девушка стремительно обернулась, и он увидел мгновенный отблеск радости, скользнувший по ее лицу. Но в следующий миг ему показалось, что он ошибся.

— Это вы, — холодно проговорила Лина. — Не стоило беспокоиться. Ведь ничего не случилось.

— Позвольте, я провожу вас. — Марк осторожно коснулся рукой в перчатке ее локтя, даже под замшей плаща казавшегося острым. — Уже довольно поздно, и метро вот-вот закроют. В какую сторону вам ехать?

— Я не привыкла, чтобы меня провожали. — Сейчас лицо девушки казалось почти враждебным. — Это совершенно излишне.

— Правила следует нарушать, — засмеялся Марк. — Хоть изредка.

Он шагнул к краю тротуара и небрежно махнул перчаткой кофейной «шестерке», вывернувшей из-за угла. Словно парализованная этим жестом, машина остановилась у бордюра. Водитель молча разглядывал их обоих через стекло.

Марк рванул заднюю дверцу.

— Прошу вас, Лина. Едем!

Девушка наконец оторвалась от витрины.

— Вы даже не спросили, куда мне нужно.

— Ошибаетесь, спросил. Садитесь живее, нас ждут.

— Сомневаюсь, — сказала Лина. — Когда водитель узнает, что я живу в Измайлово, то скорее всего высадит нас на первом же перекрестке.

— А вот это пусть вас не беспокоит, — проговорил Марк, погружаясь вслед за девушкой в прокуренную темноту салона. — Вы сказали, Измайлово? А точнее?

— Четвертая Парковая. — Лина отвернулась, подбирая полу плаща.

— Поехали! — сказал Марк. — Но не спеша. Водитель обернулся через плечо и смерил его коротким взглядом.

Все полчаса, пока они ехали, Лина с Марком не обменялись ни словом.

Скверно освещенный и с трудом узнаваемый город словно протекал сквозь них, оставляя тонкий и едкий осадок. Когда с Первомайской свернули на Четвертую Парковую, Лина негромко сказала:

— Здесь, прошу вас.

— Это ваш дом? — спросил Марк.

— Нет. Дом в глубине двора. Туда трудно проехать. Да и не нужно. — Она потянула ручку, дверца щелкнула, приоткрывшись, но Марк удержал ее, бросив водителю: «Заезжай!»

Тот выкрутил руль, и они, описав полукруг по заросшему кленами и кустами белоягодника двору, оказались у панельной пятиэтажки, уродливо обляпанной по стыкам битумом.

— Это мой подъезд, — сказала Лина, выходя из «Жигулей». — Прощайте.

— Погодите, я доведу вас до квартиры. Темно.

— Нет-нет. Это совершенно не нужно. Я живу на первом.

— Ну вот. — Марк кивнул водителю, не отпускающему его взглядом. — Сейчас… Теперь я знаю, Лина, как вас найти. Вы не будете возражать, если я как-нибудь позвоню вам?

— У меня нет телефона.

— Тогда я загляну. На правах старого знакомого.

Лина смотрела на него с легким недоумением.

— Зачем вам это? Мы с мамой живем достаточно замкнуто. К тому же вы совершенно не нравитесь мне, Марк:

Это же очевидно.

Не подавая руки, она повернулась и, чуть неровно ступая по раскрошенному асфальту дорожки, направилась к подъезду.

Марк, еще некоторое время оставаясь в неподвижности, проследил за тем, как, поднявшись на один марш, девушка свернула направо.

* * *

То, что сказала Лина уходя, означало: «Ты чужой, а я совершенно свободна в своем выборе». Это было правдой, но Марк, словно и в нем начала раскручиваться тайная пружина, вовсе не собирался отступать. И если наутро он еще не был уверен в том, нуждается ли в этой девушке, то уже во второй половине дня он начал действовать.

Выходя из дому, он еще не знал, что предпримет. Однако почти машинально надетый им серый с матовым блеском английский костюм, свежайшая рубашка в микроскопическую полоску, плоские золотые запонки и серо-синий строгий галстук вместе с темно-вишневыми башмаками первоклассной кожи сами диктовали линию поведения. В центре Марк заглянул в «Арагви» и купил у швейцара бутылку «Букета Абхазии», а на углу Горького — три сливочно-белые длинностебельные розы с крупными коралловыми шипами. После этого он поехал в Измайлово.

Отыскав на Четвертой Парковой дом Лины, Марк отпустил таксиста и неторопливо прошел во двор. Было сухо, свежо, землю устилала палая листва, уже утратившая пышные краски октября. Марк опустился на скамью, запахнув ворот плаща и положив рядом хрустящие оберткой розы, и некоторое время сидел совершенно спокойно, глядя то на ступени подъезда Лины, то на ржавые гнутые трубы Детской площадки. То, что он испытывал сейчас, не имело ничего общего ни с влюбленностью, ни с обыкновенным желанием. Доказывать что-либо он также не намеревался. И тем не менее он был здесь.

За то время, пока он сидел, глубоко и размеренно дыша лиственной горечью, во дворе не объявилось ни души. Пробежала боком желтая собака, свернув к мусорным контейнерам, где-то наверху стукнула форточка, и двор огласился воплем: «Юрка, домой!», оставшимся без ответа. Стремительно темнело, когда Марк встал, пересек двор, поднялся на восемь ступеней и решительно позвонил.

Открыли почти сразу же. На пороге, растерянно опустив руки, стояла миниатюрная светловолосая женщина лет сорока с бледным и настороженным лицом.

Марк поздоровался и спросил:

— Могу ли я видеть Лину? Женщина испугалась.

— Полиночка сегодня работает… и вернется довольно поздно. Она не предупредила… Вы…

— Марк Борисович Кричевский, — отрекомендовался Марк, вручая цветы. — Знакомый.

— Мария Владимировна…

— Вы, очевидно, мама Лины?

— Да. Проходите, прошу вас, и не пугайтесь беспорядка. Я тут немного занялась уборкой. Вы позволите предложить вам чаю?

Марк улыбнулся и шагнул в дом.

— Разумеется! Об этом можно было только мечтать.

— Тогда раздевайтесь и проходите, а я сейчас… Сюда, пожалуйста, там комната Линочки, здесь будет удобнее…

Включив свет в прихожей, женщина отправилась на кухню, оставив Марка в тесноватой комнате, выполнявшей в этом доме, судя по всему, функции гостиной.

Первое, что бросилось Марку в глаза, — стерильная чистота. Те немногие предметы мебели и убранства, которые находились здесь, казались только что протертыми и освеженными. На полу можно было без риска отужинать, даже листья индийских гераней на подоконнике были свежепромыты и глянцевито блестели. В то же время вся эта убогая обстановка — фанерные шкафы, скрипучие стулья, допотопный телевизор и пластиковый ящичек радиоточки в углу у окна — говорила о чрезвычайной стесненности в средствах, если не нищете, щепетильно маскируемой чем только возможно. Марк ослабил узел галстука, чувствуя себя в этой своей павлиньей экипировке полным ослом. Тут и пахло трудолюбивой бедностью — бельем, выстиранным простым мылом и щелоком, постными обедами, скипидаром от мебели.