Светлана Климова - Ловушка горше смерти

• Название: Ловушка горше смерти
• Автор: Светлана Климова
• Издательство: АСТ
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2001
• ISBN: 5-17-004907-2

Это — история полунищей молоденькой танцовщицы, решившейся вступить в жестокий «брак-договор», условия которого были по меньшей мере странными. Это — история ошибок, становящихся преступлениями, и преступлений, совершенных по ошибке…

Это — история женщины, которая хотела немногого — быть любимой, быть счастливой. Вот только… что такое любовь и что такое счастье? И главное, насколько тяжким будет путь к ним?..

---

— Очень хорошо. — Марк слегка подался вперед, в его голосе теперь звучало удовлетворение. Девушка взглянула на него с изумлением. — Сказать по правде, это меня обнадеживает, потому что я намерен сделать вам, Лина, деловое предложение. Оно может показаться несколько… э-э… странным, тем не менее я полагаю, что его материальная сторона вас приятно удивит.

Лина негромко засмеялась, опустив подбородок на крепко сцепленные пальцы рук. Настолько крепко, что костяшки стали совершенно белыми.

— Как это понимать, Марк Борисович? Уж не хотите ли вы купить мою грешную душу?

— Успокойтесь, Лина, Я совсем не это имел в виду.

— Тогда что же?

— Я хочу предложить вам работу. То есть это можно назвать работой при желании, но это и не работа. Мы с вами заключим некое соглашение, и если вы выполните все условия, я постараюсь сделать так, чтобы вы не нуждались в деньгах. По крайней мере в течение нескольких лет.

— Вот как? Звучит серьезно, хотя и неконкретно. Что я должна делать?

— Прежде всего мне нужно ваше согласие.

— Но на что?

— Я не буду говорить об этом сегодня. Завтра мы встретимся, за это время я все окончательно обдумаю и подготовлю текст соглашения, которое нам наверняка понадобится. И довольно. Теперь нам действительно пора.

* * *

Лина просыпалась медленно, словно всплывая из тинистой глубины заброшенного лесного озерца. Всю ночь ей снился поезд, с гулом, грохотом, лязгом металла и скрежетом летевший в темноте. За окном огненными стрельчатыми росчерками проносились искры, и это значило, что впереди был паровоз. Паровозов она помнить не могла.

Сон утомил ее, голова была ватной, все мышцы ныли, как после непосильной работы. Отшвырнув легкое одеяло, которым была укрыта, Лина пробежала босиком в ванную и открыла кран. В ожидании, когда вода стечет и согреется, прошла на кухню.

Манечка отсутствовала: она уходила на службу довольно рано. На плите, закутанная в полотенце, ждала неизменная овсянка, и вместе с голодным спазмом Лина проглотила комок привычного отвращения. Хлеб задохнулся в плотно закрытой хлебнице и пах теплой плесенью, а в чайнике плюхалась чуть желтоватая спитая водица, отдающая березовым листом. Сложив руки на груди и прислонившись к косяку окна, Лина некоторое время разглядывала ржавые ряды гаражей за стеклом, мусорную землю между ними, покрытую радужными пятнами масла, бурые островки погибающей травы. После этого она вернулась в ванную, встала под едва теплые струи душа и, мелко дрожа и втягивая воздух сквозь сжатые зубы, постояла так минут пять. Затем с силой растерлась жестким, как фанера, полотенцем, набросила халат и снова отправилась на кухню, по пути заглянув в холодильник, где, кроме маргарина и до сапфировой синевы промороженного куренка, ничего не имелось.

С трудом заставив себя съесть несколько ложек овсянки и запив их жидким чаем, в который она положила четыре куска сахару, Лина бездумно посидела еще пару минут, глядя на непогашенную горелку плиты, В призрачной голубизне ее шумящей короны мелькали язычки чистой изумрудной зелени. Странным образом все, что ее окружало, все эти мелкие предметы, призванные подчеркивать устойчивость и прочность их с Манечкой жизни, — пластмассовая вазочка для цветов, пестрые прихватки для кастрюль, банка от апельсинового сока, служащая вместилищем горелых спичек, треснувшие фаянсовые чашки «на каждый день», все они казались чужими и никчемными.

Уперев локти в крышку скрипучего обеденного столика на двоих, Лина крепко сжала зубами сустав указательного пальца. Поверхность стола была покрыта многочисленными следами кухонного ножа — и Лина сейчас словно впервые увидела это.

Стряхнув оцепенение, она внезапно поднялась, прогнувшись всем телом, и, отведя ладони к затылку, коротким движением подбросила вверх плотную массу распущенных волос, наполняя их воздухом, давая дышать. Этот жест был так стремителен и нетерпелив, словно она освобождалась от надоевшей душной одежды.

Встреча с Марком назначена на три у главного входа ВДНХ, а уже около часу. Следовало поторопиться. Немного поколебавшись, Лина решила надеть темный тонкий свитер с глухим воротом, узкую, до щиколоток, черную юбку с кожаной пуговицей, прихватывающей разрез у колена, и единственные туфли, еще сохранившие приличный вид, — перламутрово-зеленые, с тяжелой пряжкой, английские, подаренные Манечкой из каких-то тайно скопленных денег. Обнаружив, что этот наряд несколько не соответствует плащу из серо-голубой замши, купленному после отчаянного торга в турецкой лавчонке пригорода Софии, Лина махнула рукой. Выбирать все равно не приходилось.

И почему, собственно, она должна придавать такое значение этой встрече?

Скорее всего за словами Марка, человека не вполне ей ясного, стоит нечто тривиальное, с чем она сталкивалась уже множество раз. Это не менее вероятно, чем то, что его предложение всего лишь уловка. Еще одно свидание, цель которого неопределенна. В этой слепой неопределенности было что-то бесконечно ее раздражавшее.

Во флакончике «Сигнатюра» на дне оставалось несколько загустевших, коньячного цвета капель. Лина лишь слегка коснулась пробкой шеи за ушами, ложбинки между ключицами, тыла кистей. Дешевенькие духи открыто пахли розовым маслом, нелюбимым ею за въедливую сладость.

Волосы уже были гладко расчесаны и лежали спокойными темными волнами, оставляя открытыми чистый выпуклый лоб и густые, даже излишне густые брови, доставлявшие Лине так много хлопот, когда ей приходило в голову заняться ими.

Осторожно тронув губы темно-розовой помадой из золотистого патрона, она прошла в прихожую, надела плащ, наглухо застегнула его и подняла ворот.

Из желтоватой мути зеркала на нее испытующе взглянула высокая девушка с прямой спиной, высокими плечами и матово-бледным лицом, зафиксировавшим жесткое, чуть пренебрежительное выражение. Хороши были одни глаза — фиалково-синие, испуганные и властные в то же время.

Помедлив секунду, Лина щелкнула выключателем и вышла, заперев за собой.

К метро она шла быстро, разогреваясь на ходу, тем широким и размашистым шагом, выворотно ставя ступню и чуть взлетая на носках, из-за которого ее вечно попрекали, что она не ходит, а носится и поэтому обувь на ней сгорает синим пламенем. Однако иначе она не умела. Неторопливые прогулки всегда казались ей истинным мучением. Смешавшись с неплотной еще толпой, она вышла на платформу и немного постояла, разглядывая сквозь стекла станции голый березовый частокол Измайловского парка, пока не подошел поезд.

В вагоне ей снова захотелось спать. Но с этим она справилась, вызвав на короткое время из небытия призрак Марка Кричевского и критически оглядев его с ног до головы. Спору нет — он был недурен, этот призрак. Гладкая и еще хранящая загар кожа твердых скул, ровный, с рельефно и изящно вырезанными крыльями, нос, спокойные серые глаза и энергичный подбородок, всегда до блеска выбритый. И тем не менее образ не складывался. Без колебаний она вернула его туда, откуда он явился, и больше об этом не думала.

Только выйдя из метро и огибая подножие нержавеющего монумента покорителям космоса, Лина заметила погоду — неопределенная взвесь сырой мглы низко клубилась над городом, словно не решаясь пролиться дождем. Воздух был насыщен микроскопическими каплями влаги, пощипывал глаза и скреб горло.

Высокую фигуру Марка она заметила издали. Он прогуливался у турникетов, временами скрываясь за туристическими «Икарусами». Вокруг не было ни души.

Выйдя из аллеи, Лина пересекла просторную асфальтовую площадку стоянки, стараясь держаться вне поля его зрения, и неожиданно оказалась совсем рядом.

— Вот и вы! — воскликнул Марк, сбрасывая с плеча фирменную сумку. — Как это я вас не заметил, Лина? Идемте скорее, с минуты на минуту заморосит.

— Куда мы направляемся? — спросила девушка. — Странное местечко вы выбрали, прямо скажем. Что здесь можно делать в такое время?

— Выставка еще открыта. Немного пройдемся, потом посидим и все обсудим.

Я много бывал здесь этим летом и откопал несколько прелюбопытных закоулков.

— У этих ваших закоулков дурная слава. Вы, случайно, не сексуальный маньяк, Марк Борисович?

Марк негромко засмеялся. Миновав турникеты, они неторопливо побрели по главной аллее мимо чудовищного фонтана, свернули направо, оставив в стороне павильон «Семеноводство», выстроенный с бредовой оглядкой на готику, и углубились в сквозящие чащобы боковых аллей. Лина кивнула в сторону павильона:

— Будто дурной сон. Сейчас это особенно заметно.

— Да. — Марк развел руками. — Вынужден извиниться. Мне следовало пригласить вас к себе, я живу недалеко, но вы могли бы неверно понять меня.

Зато здесь можно поговорить спокойно. Согласитесь, Лина, таких мест в Москве не слишком много.

Девушка промолчала, зябко поведя плечами. Миновав какое-то служебное здание, они оказались у кафе-стекляшки, к удивлению Лины, оказавшегося открытым. Внутри было пусто, но тепло и довольно чисто, а главное, имелась возможность присесть. Пахло рыбой, за холодильным прилавком ворочалась дородная тетка в несвежей белой куртке, убирая какую-то малоаппетитную снедь.