Брайан Клив - Жестокое убийство разочарованного англичанина

• Название: Жестокое убийство разочарованного англичанина
• Автор: Брайан Клив
• Жанр: Детектив

---

Он вспомнил дом в псевдоякобитском стиле, царящее в нем безумие.

- Я не высказывал никаких суждений.

- Это не имеет значения. Они называли его фашистом. Как и Гамсуна. Их не устраивает, если у человека есть своя точка зрения, если он личность. Если он не верит в толпу. Они не в состоянии вообразить, что каждый может стать великим. Они этого не допустят. Олаф писал. Но его не печатали. Никто никогда не говорил, что это плохо, просто не соответствует эпохе. Черт бы побрал эту эпоху!

Она заплакала. Бармен незаметно с любопытством поглядывал на них. За соседним столиком пара обсуждала свой предстоящий отдых на Мальорке. Женщина искоса посматривала на Еву.

- Может быть, перейдем в другое место? - спросил Шон. - Я бы хотел о многом вас расспросить.

- Хорошо.

- Где вы спрятали донесение?

- У себя в квартире.

Он так и застыл на стуле.

- Но это же... столь очевидно.

- Тогда не ходите со мной. - Она обладала пугающей способностью читать его мысли. - Если вы мне не доверяете. Сейчас я почти уже не боюсь. Что они могут мне сделать?

- Что угодно.

- Знаю, - вздохнула она. Взяла недопитый стакан, снова поставила на столик. - Человек продолжает жить, хочет жить. Не знаю, правда, зачем.

- Жаль, что я не был с ним знаком. Он нравился майору Кортни.

- Он не был фашистом. Олаф не торговал никакими идеями. Он был индивидуалистом. Он мечтал, что наступит день, когда индивидуалисты смогут... занять свое место в мире.

- Посмотрите, в какой компании он оказался с такими взглядами.

- Олаф не был хитрым. Мудрым и добрым - да. И разочаровавшимся. У Вайнинга прекрасно подвешен язык, он умеет убеждать собеседников. К тому же оба они ненавидели одно и то же. Олаф, правда, не понимал, что по разным причинам. - Она встала. - Пойдемте?

- Да, - согласился он, поднял портфель, почувствовал его тяжесть. Он никуда не хотел идти, но ничего другого сказать не мог и не мог иначе поступить. Они вышли из бара. Двое-трое мужчин посмотрели на Еву, но не более чем с естественным интересом. Молодого здоровяка нигде не было видно. Не похоже, чтобы кто-то из присутствующих следил за ними. Тем не менее Шон чувствовал, что за ними следят.

- Знаете, это может очень плохо для вас кончиться!

- Мне надоело всего бояться, - пожала плечами Ева.

"А мне надоело быть героем", - хотел он сказать ей, но вряд ли она поняла бы. Шону хотелось бы, чтобы все было проще. Они вышли в летний вечер; сумерки еще не надвинулись, просто стало прохладнее. Пропустив два такси, они сели в третье. С другой стороны, какая разница? Свинья ты, если заставляешь ее идти на это, подумал он. И тебя убьют, и ее, а майор об этом и не узнает. Подумает, что ты уехал в Италию. Интересно, как они все организуют?

...Одного человека нашли в шкафу, полуголого, связанного и задушенного чулком. Никто даже не почесался, когда убийцу так и не поймали. А это было запланировано. Шон знал всех участников этой истории и жалел погибшего. Тот всего-навсего попытался дважды продать одну и ту же информацию - англичанам и французам. В конце-то концов, ведь они были союзники. Но слишком важной оказалась информация.

В машине Шон переложил бумаги Альберта в портфель. Но сначала вырвал чистую страничку из записной книжки, черкнул две строчки майору Кортни. Если тот сможет их прочесть. "Это первый взнос. Надеюсь, будет и второй". Ева забилась в угол и не спрашивала, что он делает. На обороте странички Шон написал адрес больницы и фамилию майора.

Такси мчалось на север, затем повернуло на восток - мимо Блумсбери, и все это время он смотрел в заднее стекло. Похоже, хвоста нет. Такси проехало километра полтора, и Шон велел шоферу повернуть обратно, к Холборну и Грейз-инн-роуд. Машина остановилась в ста метрах от дома Евы, он вылез, оставив портфель на заднем сиденье и сказав Еве, что сейчас расплатится, долго делал вид, что ищет мелочь.

Затем дал таксисту страничку из записной книжки, два фунта бумажками и немного серебра. Серебро он вытащил, чтобы напустить туману в глаза Еве и возможным наблюдателям.

- Сейчас не тратьте времени на расшифровку, - сказал он. - Тут стоит адрес, по которому надо отвезти портфель, что я оставил на заднем сиденье. Молчите, отвечать мне необязательно.

Таксист кивнул, деньги и записка исчезли в его кармане. Шон попрощался и пошел по тротуару вслед за Евой. Она свернула в узкий переулок, застроенный безликими, жалкими домами. Здесь живут женщины, которые ухаживают за больными, и респектабельные конторские служащие. Шон оглянулся: заметили они, что у него уже нет в руке портфеля? Если, конечно, за ними кто-то следит. Во рту у него пересохло, словно он долго шел без отдыха. В переулке мужчина мыл свой "форд" модели "Кортина". Маленькая девочка пыталась ему помочь.

Ева вошла в один из домов, остановилась в холле, ожидая его.

- Я живу на последнем этаже. К сожалению, лифта в доме нет.

Идти пришлось на четвертый этаж. Когда она открывала дверь квартиры, Шон прижался к стене. Он был уверен, что в квартире кто-то есть. Когда же там никого не оказалось, Шон почувствовал даже слабость в коленях.

Прихожей не было. Большая комната (одновременно гостиная и спальня), крошечная кухонька, старомодная ванная. Он все осмотрел, даже не пытаясь это скрыть. Ева поставила на огонь чайник.

- Я приготовлю кофе.

Шон оглядел большую комнату: софа, книжный шкаф. На нескольких книгах дарственная надпись: "Еве от ее собрата в изгнании Олафа".

- Он рассказывал мне о Норвегии, - сказала Ева.

Она подала кофе, дотронулась до фотографии в кожаной рамке. Шон не узнал бы в этом человеке того мужчину, которого видел на свадебном снимке в Лиреме. С фотографии Евы на него смотрело смуглое лицо воинствующего интеллектуала. Лицо мученика или гонителя, раздираемого страданиями инквизитора. Такого нелегко любить.

- Где же донесение? - Шон все время прислушивался к посторонним шумам. Подошел к окну, посмотрел на улицу, но из квартиры видны были лишь хилый садик этого дома и его собратья, казавшиеся крошечными по сравнению с домами. Под окном - плоская крыша пристроенной ванны. В доме через два садика женщина раздевается у окна, мужчина в спущенных подтяжках бреется. Откуда-то из открытого окна доносятся звуки поп-музыки. Музыка стихла, послышался голос:

- Эта песня перескочила на второе место прямо с восемнадцатого. И теперь одиннадцатую неделю стоит на первом месте в списке самых популярных песен. Группа "Они", песня "Блеск и цирк" - да, да, фанаты, заряжайтесь настоящим: "Они", "Они", "Они"!

Визжала и стонала, штурмуя оконные стекла, песня "Блеск и цирк". Брившийся мужчина бритвой отбивал ритм. Шон отошел от окна. По какой-то странной причине он вспомнил пару из кафе - ее лицо уставшей матери, она жалела своего спутника. Боготворит ли она эту группу - "Они"? Интересно, я что, спасаю ее от Обри Вайнинга? - подумал он. От "Фонда треста" и майора Уиллиса? От Рэнделла? Странно получается. Как бы все это объяснил майор Кортни?

- Где же донесение? - повторил он, не веря, что оно вообще существует.

Она взяла с книжной полки "Njalssaga"* и подала Шону. Он открыл книгу, полистал ее. Никаких вкладышей нет. Кое-где несколько мест подчеркнуто, иногда на полях - пометки от руки. Такие книги обычно встречаются у университетских преподавателей или студентов. Шон попытался прочесть заметки на полях, но они были на норвежском, как и сама книга.

______________

* Самая большая из исландских саг, рассказывающая о событиях в Исландии приблизительно с 940 по 1015 год, - "Сага о Ньяле" (норв.).

- Он писал по-норвежски, - объяснила Ева.

- Это и есть донесение?

Ева пожала плечами.

- Оно зашифровано. Олаф делал в книге пометки, когда узнавал что-то новое и сопоставлял факты. Если, конечно, это были факты.

Ева подошла к окну, замерла, уставясь вниз. Возможно, она слушала то, что пели "Они". У нее слишком широкие плечи и бедра, слишком толстые ноги. Через несколько лет, подумал Шон, она располнеет. Как будто это могло подчеркнуть то, что она любила немолодого поэта-неудачника. Рассказывает ли она ему правду?

- Если вы мне не верите... - сказала она не оборачиваясь. - Это ведь не вернет Олафа, верите вы мне или нет. Делайте с книгой, что хотите.

- А что за донесение нашли они?

- Олаф составил его в форме длинного отчета норвежскому телевидению, который лежал на столе вместе с бумагами... в ожидании, пока он узнает нужный адрес. Они там и нашли донесение... На другой день.

- Майор Кортни указал номер телефона в колонке объявлений газеты "Таймс". Почему вы не позвонили?

Она продолжала стоять к нему спиной.

- В колонке объявлений?

- Вам было страшно?

- Да, - тихо ответила она, на этот раз повернувшись. - Мне было страшно. - Сейчас она выглядела некрасивой, неуклюжей. Она опустилась в единственное в комнате кресло, заскрипевшее под тяжестью ее тела. По ее лицу Шон представлял себе, какой Ева станет лет через десять. Уже сейчас она не первой молодости. Примерно моего возраста, подумал Шон.