Варвара Клюева - Каиново семя (Часть 1)

• Название: Каиново семя (Часть 1)
• Автор: Варвара Клюева
• Жанр: Детектив

---

Ксана тогда так и не поняла, как это случилось. В первые недели она наблюдала за Альбинкой с изумлением молодой овчарки, впервые столкнувшейся с чихуа-хуа. "Какая таинственная сила поддерживает жизнь в этом нелепом уродце? И что прикажете с ним делать? Обнюхать? Так он, чего доброго, отдаст богу душу. Припасть на лапы, пригласить поиграть? Визгу не оберешься. Ну его, к лешему! Вон, лучше за соседским шнауцером погоняюсь..." Подобного рода мысли мелькали и у Ксаны. Но у нее и у щенка овчарки, помимо игривости и некоторого внешнего сходства (например, длиннолапости и привычки склонять голову набок), было еще одно общее свойство - природное добродушие. Если в дом, где живет овчарка, принести котенка, собака почти наверняка возьмет его под свое покровительство - вылижет, допустит к своей миске и будет защищать от обидчиков. Примерно тот же инстинкт проснулся и у Ксаны по отношению к Альбинке. Инстинкт стайного животного, побуждающий опекать слабого, раз уж этот слабый принят в стаю.

Вторая причина, обусловившая эту странную дружбу, заключалась в характере Альбинки. Ей была присуща черта, совершенно нетипичная для детей ее возраста. Если уж на то пошло, то и вообще нетипичная - для любого возраста. Альбинка умела искренне радоваться чужому успеху, даже если он означал ее собственное поражение. Она восторженно пищала и хлопала в ладоши, когда Ксана выбрасывала на кубиках удачное число, позволявшее ей миновать неприятную ловушку в игре с фишками, подсовывала подружке свои карты, когда они играли в "пьяницу" или в "сметану", глазами и жестами буквально подталкивала Ксану к тому месту, где спрятала условленную вещь при игре в "холодно-горячо". Она все время порывалась подарить Ксане своих любимых кукол, самые красивые кукольные платья и посуду. Она смотрела на Ксану с обожанием, то и дело повторяя "ты такая умная", "ты такая смелая", "ты самая лучшая". И Ксане, чего греха таить, здорово льстило ее поклонение.

Естественно, родители записали девочек в один класс, а учительница по просьбе родителей усадила их за одну парту. Панический страх, который Альбинка испытывала перед другими детьми, со временем прошел. Оксана ясно дала понять дворовому братству и одноклассникам, что эта пугливая кроха находится под ее особым покровительством. Она нещадно лупила всякого, кто осмеливался дернуть Альку за косицу или плюнуть в нее из трубочки жеваной промокашкой. Она осыпала градом изощреннейших оскорблений горе-остряков, придумывавших Альке обидные клички. А поскольку кулачки у Ксаны были крепкими, ноги быстрыми, а язычок острым, желающих поразвлечься за Алькин счет вскоре почти не осталось.

Но Ксанины усилия едва ли увенчались бы успехом, если бы не удивительный характер самой Альбинки. Познакомившись с ней поближе, одноклассники вполне сумели оценить ее душевную щедрость и редкую незлобивость. В конце концов из всех уничижительных прозвищ вроде "дохлятина", "сикильдявка", "бледная поганка", "припадочная" и "овечий хвост", которыми ее исподтишка награждали самые неуемные, прижилось только безобидное и даже ласковое Малявка.

В общем, школьные годы прошли для обеих девочек довольно безоблачно, ни разу не подвергнув сколько-нибудь серьезному испытанию их дружбу или душевный покой. Даже муки первой любви на этом этапе миновали обеих. Ксану потому что на всякие глупости у нее просто не было времени. Учеба, книги, две спортивные секции (волейбол и фехтование) и занятия с Альбиной, которая по болезни часто пропускала школу и нуждалась в помощи, заполняли целиком ее дни и мысли. Альбинка же избежала сердечных терзаний благодаря своей инфантильности. То ли из-за болезни, то ли из-за наследственности ее физическое развитие сильно отставало от нормы. В шестнадцать лет она выглядела на одиннадцать. Да и эмоционально не слишком отличалась от одиннадцатилетней.

После школы они расстались. Ксана уехала в Москву поступать в медицинский, а Альбина осталась дома - ни учиться, ни работать она по нездоровью не могла.

По всем приметам их дальнейшие пути-дорожки должны были разойтись. Люди, не связанные общими целями, интересами и даже вкусами, редко поддерживают отношения после того как перестают вращаться в одном кругу. И следующие три года казалось, что все к тому идет. Переписка, сначала довольно интенсивная, потом все более вялая, заглохла окончательно. Время, которое девушки проводили вместе, когда Ксана приезжала на каникулы, потихоньку сократилось до обусловленного приличиями минимума. Первые полтора года, когда Альбинка сидела в четырех стенах и страдала от нехватки общения, Ксана, приезжая в Старград, сидела у подруги почти безвылазно - не потому что их так уж тянуло друг к другу, больше из сострадания и чувства долга. Потом Альбина одолела наконец полосу препятствий пубертатного периода, и здоровье ее улучшилось настолько, что она устроилась на работу. Не на завод, разумеется, и даже не в школу лаборанткой, а в горком комсомола - барышней на телефоне. У нее появились новые знакомства, новые интересы, и Оксана с облегчением заметила, что подруга нуждается в ней гораздо меньше. В очередной Ксанин приезд девушки виделись от силы пару раз.

А потом наступил семидесятый год. Страшный год, поломавший судьбу и Ксане, и Альбинке. И навсегда связавший их друг с другом.

А начинался он так прекрасно! Ксана влюбилась - до самозабвения, до умопомрачения. Влюбилась в человека, который сам ее выбрал.

Однокурсницы засматривались на Егора с первого дня учебы. И не потому, что он был красавцем, просто чувствовались в нем необычная внутренняя сила и сдержанное достоинство. В любой студенческой компании он обращал на себя внимание, не прилагая к тому усилий, - так притягивает взгляды матерый волк на площадке молодняка. Хотя матерый волк - слишком мрачный образ, а Егор не был ни мрачным, ни слишком серьезным. Скорее уж его отличало добродушие спокойное, несуетное, происходящее от сознания собственной силы. И немножко ироничное. С однокурсницами, наперебой искавшими его благосклонности, он держался галантно и сердечно, но смешинка в глазах наводила на мысль, что их маневры его скорее забавляют, чем возбуждают.

Ксана, как и большинство ее подруг, еще на первом курсе отметила Егора, выделила его из толпы. Но, понаблюдав за его реакцией на девичьи охотничьи уловки, решила, что не станет участвовать в борьбе за этот приз. И волевым усилием выкинула из головы романтическую дребедень. Сознательно выбрала для общения с Егором ровный дружеский стиль. И, как ей казалось, Егора их бесполые отношения вполне устраивали. А потом вдруг случилось чудо.

Институтская волейбольная команда проводила товарищескую встречу с Первым Медом. Мужской матч ребята продули со счетом 1:3. На площадку вышли девушки. Ксана считалась сильным игроком, но в тот раз она превзошла саму себя. Брала такие мячи и так играла на подаче, что зал в едином порыве вскакивал и восторженно орал - даже болельщики противника. Но и в этом невероятном шуме ее ухо чутко улавливало голос Егора, выкрикивающего ее имя.

Он поджидал ее в тускло освещенном коридорчике на выходе из раздевалки.

- Ксюха, там целое столпотворение мужиков, рвущихся подержать за ручку восходящую звезду советского волейбола. Ты не против, если я тебя потихоньку умыкну?

С того вечера все и завертелось. Потом Ксана много раз пыталась восстановить в памяти последовательность событий, но безуспешно. Такое впечатление, что она надышалась закисью азота. В памяти осталось ощущение эйфории, пьянящей радости, триумфа, праздничного мельтешения и острое - до боли - чувство слитности, неразделимости с любимым. И счастливое, но немного тревожное причитание внутреннего голоса: "Так не бывает. Это невозможно. Это не я. Разве может такое происходить со мной?"

Они решили пожениться в конце августа. Егор познакомил Ксану со своими родителями - с подтянутым суховатым отцом-полковником и робкой, немного суетливой и доброй мамой-домохозяйкой. После летней сессии поехали в Старград - предъявить жениха родителям невесты. Ну и, разумеется, друзьям детства.

Альбинка, добрая душа, изо всех сил старалась радоваться за подругу. Но Ксана слишком хорошо ее знала, чтобы не заметить героических Алькиных усилий скрыть терзающую ее тревогу, если не страх. С третьей попытки удалось вызвать упрямицу на откровенный разговор.

- Ох, Ксана, мне до того не по себе! За мной вот уже полгода ухаживает секретарь нашего комсомольского горкома. Замуж зовет. Мама хочет, чтобы я согласилась. Говорит, я не приспособленная - из тех, кого всю жизнь нужно за ручку водить. Какая из меня хозяйка? А у Виктора такое положение... Он может себе позволить и кухарку, и горничную, и экономку. И няньку, когда ребенок родится. Мне останется только ухаживать за собой, да приветливо ему улыбаться. Дом - полная чаша, ни хлопот, ни забот, будущее детей обеспечено. Где я еще найду такого мужа? Только я его боюсь. Он такой деловой, такой самоуверенный. Всегда знает, чего хочет, и идет напролом. Мне иногда кажется, что меня привязали к рельсам, и на меня надвигается локомотив. А еще он гораздо старше. Ему уже тридцать два. Я разговариваю с ним и сама понимаю: для него мои слова - детский лепет. Зачем я ему, Ксана? Почему он не хочет оставить меня в покое?