Ирина Пушкарева - ПростиТурция, или Восток - дело темное

• Название: ПростиТурция, или Восток - дело темное
• Автор: Ирина Пушкарева
• Жанр: Иронический детектив
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-4226-0112-7

Вы полагаете, что истинного знатока детектива ничем не удивить? Гарантируем: такого вы еще точно не читали! Следствие ведет… Золушка, внезапно превратившаяся в «кремлевскую принцессу». Она — дочь одного из первых лиц страны. Но мир непомерной роскоши ее не прельщает. Волею случая она оказалась замешана в криминальную историю. Расследование начато! К услугам девушки не только смекалка и удача, но вся сила государственного аппарата, вся мощь силовых ведомств России. Правосудие должно свершиться во что бы то ни стало! Но и противники не из слабых — международные преступные синдикаты, промышляющие работорговлей, наркотиками, террором. Сумеет ли первая леди экстремального сыска их одолеть? Готова ли она совершить невозможное во имя любви?

---

Я ж, сволочь такая, внимания на все эти представления не обращал. Я к ним с детства привык… И продолжал каждый день до поздней ночи с Маринкой гулять. Как только у нее лекции заканчивались, я забирал ее из института и мы все время вместе проводили. Я больше никогда в жизни так счастлив не был, как тогда. Правда…

И тут министра снова перебили — дверь библиотеки с жутким грохотом распахнулась, и в царство интеллекта и познаний влетела премиленькая жгучая брюнетка в вечернем платье и на каблуках:

— Папуль, Патрик сказал, что готов подавать обед!

Элка уставилась на брюнетку и присвистнула:

— Ого! Дочь? — это она у министра спросила.

— Анжела. Жена, — это министр Ёлке ответил. И уже в сторону брюнетки громким почти ором: — Я тебя сколько раз просил не вламываться ко мне, когда я занят? Освобожусь, будут накрывать! Вышла вон отсюда немедленно!

Элка на месте жены, наверное, за такую манеру общения не поленилась бы за сковородкой на кухню сгонять и этой сковородкой объяснить, как с девушками надо обращаться. Жена же за секунду успела Элку взглядом отсканировать, хмыкнуть недовольно и испарилась тут же безмолвно. Только большие дубовые двери за собой не закрыла.

— Анжела! — рявкнул министр.

Двери тут же закрылись.

— Анжела! — опять проорал министр. Двери закрылись плотно — исчезла малюсенькая щелочка.

— Когда двери закрыты, вообще ничего не слышно, как ни подслушивай. Я ее иногда за эти фокусы убить готов! Так вот, возвращаясь к родственникам…

Вот, блин, смотришь на него, бедолагу со счастливым детством, и прям сердце кровью обливается — как настрадался-то он, несчастненький! Всю жисть ему родственники своей заботой испоганили! Вона вздыхает как! Элке как-то вдруг нестерпимо захотелось пнуть этого козла со всей дури, чтобы у него действительный повод страдать появился! Это ж надо, несчастненький какой дядечка — ни одной проблемы в жизни не знал, все ему всегда на блюдечке приносили, вот какие родители негодяи-то, а! Сидит тут, распереживался!

Наверное, все эти мысли о вселенской несправедливости на Ёлкином лице очень уж явно читались, потому как министр вдруг стушевался и опустил взгляд в сияющий паркет:

— Ты меня тоже пойми. Я действительно привык к такой жизни — когда все у тебя есть и ни о чем думать не надо. И мне действительно до сих пор эту жизнь сравнить не с чем. Так что не делай, пожалуйста, таких лиц и постарайся меня дослушать. Пожалуйста. Мне и так обо всем этом говорить тяжело.

— Продолжайте! — благосклонно разрешила Ёлка. Хотя, честно говоря, этот странный человек и весь устраиваемый им фарс ее уже порядком подзадрали.

Ну ладно, ну был он с мамой в молодости знаком, так чего из этого? И при чем тут его родители и Элкины бабушки-дедушки?

Не, ну что там врать-то, в голове уже понятно все было, к чему весь этот разговор ведется, но сама только мысль о дальнейшем развитии сюжета в исполнении министра была настолько дикой, что Элка ее прочь из головы гнала и убеждала себя, что все это фигня полнейшая и быть этого не может. Бредит дяденька, бывает. У них, у ответственных чиновников, работа умственная, тяжелая, у них переутомления бывают. Вот, похоже, Ёлка как раз на такой перегруз мозга и попала. Надо посидеть немножко с умным видом, послушать невменяемого чела из телевизора, а потом смыться отсюда по-тихому.

Хотя нет. Сначала пообедать, а потом уже смываться. Должен же хоть какой-то гешефт со всей этой идиотской истории получиться — так хоть пообедаем в приличном доме на халяву.

Министр же продолжал повествовать о нечеловеческих страданиях и любви безграничной:

— А потом Маринка пропала. Она к тому времени только-только защитила диплом и, соответственно, из институтской общаги вынуждена была съехать. Я снял для нее квартиру. Небольшую недорогую квартирку на окраине Москвы — о том, чтобы переехать жить к моим родителям, и речи быть не могло, на свою жилплощадь я еще тогда не заработал. Вот мы с ней и договорились — я снимаю квартиру, где она будет жить, а я постепенно подготавливаю родителей к тому, что ухожу из родового гнезда к любимой женщине. Подготовил…

Одним непрекрасным днем я приехал в нашу с ней берложку — это Маринка так снятое жилье называла — и не застал там никого. И ничего. Ни Мариши, ни ее вещей — ничегошеньки не было. И ни малейшего намека, где и как ее искать! Она не оставила даже записки, почему и куда уехала! Я два дня в этой квартире один просидел — не знаю, чего ждал. Никуда не выходил, ничего не ел. Просто сидел и чего-то ждал.

Понятно, что раз Марина решила уйти, то обратно она точно не вернется. И позвонить она не могла — телефона в этой квартире не было. А мобильники в то время еще не изобрели. То есть я действительно никак не мог найти мою девочку. Никак!

По возвращении домой к родителям я попытался поговорить с отцом. У него были связи везде, где только можно, и я хотел попросить его поднять на уши всемогущее КГБ — должна же она быть где-то прописана, где-то работать. То есть при желании и содействии нужных людей у меня был шанс отыскать мою Маришку. Зачем? Да хотя бы затем, чтобы попрощаться по-человечески. Ну нельзя же вот так пропадать!

Я, грешным делом, сначала думал, что она мне замену нашла, ушла к другому. Но после разговора с отцом мне просто стало плохо. Оказалось, что мои замечательные родители встретились с Мариной. Поговорили с ней по душам. Сказали, что связь с ней портит мне карьеру. Что из-за нее я никогда ничего не достигну — мол, в наших кругах не любят, когда мальчик из хорошей семьи связывается со всяким отребьем. А еще они предложили ей денег. Кстати, приличную по тем временам сумму! И только после того, как разговор зашел о деньгах, моя невеста согласилась оставить меня в покое. Получив требуемую сумму, собрала вещи и уехала из Москвы. Вот так меня предала женщина, которую я любил.

Как мне потом объяснила мать, вся эта канитель была затеяна только для того, чтобы вытащить из моей семьи деньги. Кстати, я потом такие истории не раз от людей нашего круга слышал — когда безродная девица из провинции охмуряла сынка небедных родителей и оставляла его в покое только за кругленькую сумму…

— А теперь вы, дяденька, идете на хер. — Элка встала с манерного, «под старину», диванчика и, холодно улыбаясь, указала примерное направление этого самого «на хер» — куда-то в сторону окна.

Эпическое творение — дедушка Ленин у райсовета посылает министра на хер. И руку так это вперед, мол, туда вам, товарищ! А сама развернулась и пошла к выходу. Жаль, конечно, что обед в приличном доме обломился, да и как выбираться из этого «прекрасного далёка», Элка не знала, но валить отсюда пора было однозначно. Потому как если она еще хоть одно неуважительное слово про свою маму услышит, то случится ба-альшой политический скандал — она этому старому козлу морду набьет. А у нас в стране обычно как бывает: выстрелит какой-нибудь хулиган из рогатки по министру энергетики или кто в морду третьему человеку в стране сунет — сразу же скандал. Пресса, милиция и все такое. Помогите, покушение! Кровавые сопли по рыжей морде размазаны!

А у нас на сегодня в планах милиция не записана. У нас сегодня по плану найти какой-нибудь ларек с хот-догами и перекусить. Ну и домой в Свердловск за две тыщи километров от этого проклятого места. Вот и все наши планы на сегодня.

— Элла, подожди, пожалуйста! Да, я знаю, что все это неправда! Элла, твою мать-то! Стой!

— Это твою мать, понял, клоун старый! — Как-то до этого случая у Элки ни разу не было возможности поорать на хоть какого-нибудь завалящего министра, а тут такой шанс выпал! — Это твою гребаную мать! Это у тебя родители уроды, понял? Запомни раз и навсегда: никто нам никогда с мамой не нужен был! Ты мне тут чего хотел рассказать? Что моя мама на деньги твои вонючие позарилась? Да ее наверняка просто тошнить от тебя, козла, стало, вот она и сбежала! Ублюдок! Или нет, знаешь что, давай так договоримся! Сколько, говоришь, твоя мерзкая семейка ей заплатила? Я тебе все отдам — по курсу, в пересчете на сегодняшние деньги! И чтобы ты заткнулся раз и навсегда! Сука!!!

Хрупкая провинциальная девушка Ёлка стояла у высоких дубовых дверей средневековой библиотеки и страшно орала на министра Российской Федерации. И ей было глубоко фиолетово, кто он и кто она, — просто никогда ни одна скотина не смела открывать свой поганый рот на нее и на ее маму.

Дверь библиотеки распахнулась, и на пороге возникла жена АнДжела, весь внешний вид которой изображал из себя переживание и любопытство.