Людмила Белякова - Сезон любви

• Название: Сезон любви
• Автор: Людмила Белякова
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9524-4803-2

Олимпиада Зимина была успешна и могла написать статью на любую тему, рекламный слоган, аннотацию – что угодно, но грянул кризис. Ее сократили, а деньги за работу не заплатили. Девушка решила бороться с несправедливостью и нищетой. Однажды она нашла на сиденье в метро отрывной календарь, который помог ей не попасть в сети фальшивых рекрутинговых агентств и подсказал, как пережить кризис. Неугомонная журналистка не очень преуспела в бизнесе, но пристроила несколько своих товарок на хорошую работу, а когда сама поймала удачу за хвост, оказалось, что волшебный календарик исчез.

---

Кот Дивуар уже минуту оглашал кухню скрипучим мявом, прося выпустить его из кухни – драть когтями Липину мягкую мебель. Липа подхватила кота под мохнатое брюхо и передала хозяйке. Кот пошел на ручки неохотно, а на небогатый Липин стол поглядел с нескрываемым презрением.

– Компетентные специалисты считают, – продолжила Полуэктова, – что в этой авантюре с искусственно навязанным кризисом замешаны и российские банки.

– Так они ж тоже полопались?

Полуэктова тонко улыбнулась:

– Вы не понимаете, Липа!.. Милая, наивная Липочка… Банки рушатся по всему миру, да… Но их денежные обломки накрепко прилипают к рукам преступных финансовых воротил! Российские не исключение.

«Точная цитата из этой вчерашней политинформации. У бабки склероза нет. Старая гвардия! Ура!»

– А кончится-то эта муть когда? Вам хоть сказали?

– Ну-у… Дивусик, не плачь, сейчас пойдем домой… Наверное, к апрелю наступит некое послабление, летом вообще вся деловая активность снижается, так что до сентября особых перемен не будет. А там…

– Ага, острое состояние перейдет в хроническое. Вам еще кекса подрезать? Вы не стесняйтесь, его уже доедать пора.

Полуэктова подняла едва заметные седые бровки и вытянула белесые губы трубочкой, размышляя то ли о кризисе, то ли о кексе.

– Нет, спасибо, я ограничиваю потребление углеводов. Оппозиционно настроенные аналитики не исключают повторный вал кризиса.

– Ой! – схватилась Липа за щеку, почти искренне. – Да куда уж повторно-то?!

– Есть такая старинная притча, – начала Полуэктова, опять чуть заунывно. – Ограбил захватчик город и спрашивает у своих солдат – ну что, что жители делают? Плачут, отвечают те. Ах, так вы же не все взяли! Вернитесь и заберите остальное! Ну, те вернулись, принесли еще золота. Предводитель опять – что жители? Смеются, отвечают солдаты… А, вот теперь действительно все!

– То есть, если я вас правильно поняла, Лидьиванна, в разгар осени те, кто нам это все устроил, убедятся, что еще не все с нас соскоблили, и оберут нас еще раз?

– Да, Липочка, да! – горестно покачала седой головой Полуэктова. – Это не маловероятно. Регулярное ограбление народных масс – основной прием обогащения капиталистов.

«А я – ну просто образец для такого рода упражнений! Дал же бог имя!..»

– А чего-нибудь хорошее говорили? – безнадежно спросила Липа.

– Вроде пенсию прибавят побольше, пособия разные… По безработице – тоже.

«Ну, эти грошики мимо моей персональной кассы – до пенсии далеко, на пособие по безработице я права не имею, поскольку нигде не оформлена постоянно. Так что… Во принесла нелегкая соседушку-беседушку с хорошими новостями, а?!»

Будто услышав Липин утробный вопль или, скорее, утомившись держать выкручивавшегося у нее из объятий и зудящего, как нарывающий палец, кота Дивуара, Полуэктова засобиралась на выход.

– Я вас не слишком огорчила? – величественно осведомилась она уже в прихожей.

– Да нет, – выпятила губу Липа. – Я как-то смирилась с тем, что год будет не слишком-то хлебный… Да ладно… Пробьемся!

– Мне нравится ваш здоровый оптимизм, – сказала Полуэктова, и Липа закрыла за ней дверь.

«Мне тоже нравится мой оптимизм… Но где бы его взять побольше?!»

Завтра, в понедельник, надо было предпринять хоть какие-то попытки раскопать источник доходов.

Источник доходов, точнее, фолиант с вакансиями, который Липа время от времени покупала, чтобы выяснить и хищно использовать потребу в журналистах и копирайтерах, поразил ее неожиданной худобой и изможденным видом. Она так давно его не покупала… И вот!

«Ни фига себе! Рецессия на марше! – мысленно охнула Липа, без труда засовывая в сумку сильно полегчавший том. – Раза в три-четыре с лица скинул, бедолага… Это что – наглядный показатель общего упадка экономики?!»

На улице похолодало, наступили какие-никакие, а крещенские морозы. Пройдясь, проклиная гололедицу, по близлежащим социальным магазинам, Липа вернулась домой. Почти сразу ей позвонила на городской номер другая ее лучшая подруга Алена.

Вообще, когда Алене было хорошо – то есть когда у нее была работа и деньги, она про Липу не вспоминала – могла не звонить и по полгода. А когда звонила, то объяснялась в любви. Липа знала, что это сигнал очередной депрессии, и Алену надо тащить на какое-нибудь мероприятие – да хоть в музей на выставку яиц Фаберже, выкупленных олигархом у «Сотби» или «Кристи»… Сначала Алена упиралась всеми четырьмя копытами, потом соглашалась, а под конец велеречиво благодарила Липу за то, что та ее «сюда вытащила», настойчиво спрашивала, не купить ли ей в подарок что-либо из экспонатов, и под конец вела в дорогое кафе угощать пирожными. А потом они еще гуляли и сплетничали. Этот период их общения был самым коротким, поскольку общих знакомых у них не было – Алена работала в кино, режиссерицей среднего звена. На определенных этапах их знакомства это было очень даже хорошо – периоды безденежья у них, как правило, не совпадали, и они помогали друг другу материально. Но не сейчас, когда они обе вращались в творческой среде и впадали в нищету синхронно. Поэтому сейчас Алена звонила не затем, чтобы прощупать Липу на предмет ее благосостояния – на этот предмет у нее не могло быть иллюзий, да и знакомы они были слишком давно, чтобы идти окольными путями. Просто она в очередной раз объяснилась в любви, вкратце описала кошмарное положение российского кинематографа – «на «Мосфильме» не то что работы – там просто никого нет, фи-зи-че-ски-и ни-ко-го!!!» – и положила трубку.

Общение с Аленой не слишком сильно подняло Липе настроение, и она, чтобы утешиться, сварила макарон, щедро посыпала их остатками сыра – наверняка Дивуар вопил вчера, учуяв его миазмы, – и решила почитать календарик.

Тот был настроен конструктивно.

«Большинство из ищущих работу граждан присматривают себе нечто, с чем они уже хорошо знакомы. Отсутствие таких вакансий может выбить человека из колеи, огорчить и обескуражить».

«Во – точно так же, как общение с такими же безработными подругами!»

Тут Липа вспомнила, что даже не вынула из сумки отощавшую «Книгу Надежды», дернулась было встать, но решила дочитать очередную инструкцию.

«Однако текущая ситуация, кроме головной боли и материальных хлопот, дает нам всем уникальный шанс – круто изменить жизнь и попробовать проявить себя на новом поприще. Просматривая списки вакансий в специализированных изданиях, не ограничивайтесь рубриками с приглашениями по вашей основной профессии. Не пожалейте времени и просмотрите весь сборник. Что-то перспективное можно найти в совершенно неожиданном месте».

– Да, такую тетрадочку прочитать от корки до корки – са-а-авсем не проблема, – сказала Липа вслух и перевернула листочек. – Главное – времени вагон!

«Например, большой популярностью начинает пользоваться высокооплачиваемая профессия гринкипера», – снисходительно объяснил календарь. – В его обязанности входит поддержание в порядке спортивных полей, в особенности полей для гольфа. Последняя специальность – особенно престижна».

«Во что Кузяне предложить бы!.. Она бы не только газон в порядок привела, но и огурцы по периметру вырастила».

Кузя была заядлая огородница, но предлагать ей такое даже ради шутки было бессмысленно. Все лето она безвылазно, с пожилым отцом в качестве моральной нагрузки, проводила на даче и гринкипила исключительно на своих шести сотках, регулярно присылая Липе эмэмэски с видом помидоров, зреющих на фоне дюжей крапивы. Крапиву у забора не трогали с коварным умыслом – хоть как-то оградить урожай от дачных воришек.

«Титестера иногда называют чайным сомелье…»

– Ну уж разъяснил так разъяснил! – фыркнула Липа. – Многие знают, кто такой сомелье?! Ты попроще, попроще с народом! Не все же такие умные, как я.

«Дегустатор чая…»

– Вот, уже лучше, – приободрила календарь Липа. – А тити-пити какие-то… Стыдно!

«…может по внешнему виду, запаху, вкусу определить не только сорт чая, но и место его происхождения, сезон сбора и способ обработки».

– А нюх – как у собаки, а глаз – как у орла… Дальше!

«Опытный титестер, как профессиональный парфюмер, хранит в своей памяти несколько тысяч вариантов запахов. Чуткое обоняние и вкус – редкий дар. Эксперт по чаю не курит, не употребляет алкогольные напитки, не пользуется парфюмом, избегает пряной и острой пищи…»

– Так, тоже мимо!

Липе карьера титестера не светила из-за не особенно сильной любви к чаю, а нацелить на подобное занятие, хотя бы временно, Алену тоже не получилось бы – та курила, как все киношники, а чай заваривала такой, что в нем стояла ложка.

– А еще что предложишь, любимый? – нежно спросила Липа.

Ответа она не получила – затренькал мобильный. Звонила Кузя. Она отчиталась о здоровье папы и поведении кота и поинтересовалась Липиными успехами. Липа поняла, что под успехами подразумевается реакция г-на Покойницкого на ее профессиональное атанде.