Олег Арин - Разрушители мозга (О российской лженауке).

• Название: Разрушители мозга (О российской лженауке).
• Автор: Олег Арин
• Издательство: Россия
• Жанр: Публицистика
• Год: 2011

Для человека, стремящегося познать и понять реалии внутренней и внешней политики моей страны нет выбора: либо научное мышление в его пронзительной безжалостности и движение вперед, либо сладкие сны и грезы на «обочине мира». «На основе «мнений» можно жить, но нельзя выжить в XXI веке», — чеканит Олег Арин. И прочтя данный сборник — понимаешь это предельно отчетливо. Очень, знаете ли, мозги от мусора прочищает.

---

Можно ли работы кандидатов и докторов наук относить к разряду научных (напоминаю, что я говорю об общественных науках)? Конечно, можно. Хотя все они узкие специалисты, но без их работ невозможно было бы выйти на фундаментальный уровень, поскольку ни у одного ученого просто не хватило бы времени изучать детали той или иной науки. Тем более что «фундаменталист» работает на стыке многих наук. Их работы ценны своими обобщениями, систематизацией написанного, сбором необходимой статистики и многими такими вещами, которые необходимы для последующих прорывов в форме открытия закономерностей и законов.

Еще раз. Они еще не ученые, а научные сотрудники (м.н.с., с.н.с., в.н.с., г.н.с.), специалисты по определённым проблемам. Обычно всю свою жизнь они и пребывают в таком статусе. И крайне редко переходят в разряд ученых.

После докторской дорога ведет в член-корреспонденты, а затем в академики. Это уже не степени, а звания. Рвутся туда все, поскольку эти звания сулят массу материальных благ. Сразу же колоссальный скачок в окладах, дача, квартира, поездки за границу, приоритетные публикации и масса других льгот. Отличная кормушка. Так было в советские времена, так сохранилось и сейчас. За эти звания идет ожесточенная борьба, перерастающая в целые войны между группами жаждущих. К самой науке эти звания отношения не имеют вообще. Обычно их в первую очередь получают директора крупных институтов и их замы. В отделениях Академии Сибири и на Дальнем Востоке существуют квоты. Они как-то расписываются на местах в соответствии с местными правилами борьбы.

Многие москвичи едут в дальние края, чтобы заполучить эти звания, а затем возвращаются на «родину». Ныне механизм получения этих званий и упростился и усложнился. Упростился в том смысле, что в «обойму» стали попадать нужные или денежные люди, а это усложнило попадание обычным подковерным путем. Больше средств стало уходить на подпитку-подкармливание и обхаживание тех, кто голосует.

Короче, современный член-корреспондент или академик — это сверхпронырливый или нужный человек, не имеющий отношения к званию Ученого. Исключения возможны (в основном из старой советской плеяды), но в целом я постеснялся бы носить звание академика или член-кора в современной России.

Вузы. В высших учебных заведениях существуют должности преподавателей, доцентов и профессоров. В советские времена обычно простыми преподавателями были неостепенненные, доцентами — кандидаты наук, профессорами — доктора. Но часто все эти должности занимали люди без всяких степеней, в основном за выслугу лет или за подготовку какого-то количества кандидатов наук. Сейчас былые закономерности нарушены. Знаю многих на профессорской должности при степени кандидата наук. Преподавание с наукой почти не связано или если и связано, то очень редко. Так было в СССР, где наука осуществлялась в научно-исследовательских институтах. На Западе же наука и университеты всегда совмещались. Сейчас в России пытаются сделать то же самое, пока без видимых результатов. Хотя вообще-то преподаватель высшего заведения не обязательно должен заниматься наукой. Ему достаточно знать исследования других в той или иной области, чтобы донести эти знания до студентов.

В целом же надо иметь в виду, что профессора и доценты высших заведений самостоятельно научными исследованиями не занимаются, и посему к ученым их относить нельзя. Бывают, правда, случаи, когда профессор — гениальный ученый, но ужасный преподаватель. В свое время таким был Гегель, у которого после двух-трех лекций оставалось всего лишь несколько студентов.

Журналист и публицист

Во многих научных работах российских исследователей можно встретить ссылки на статьи из журналов или газет, написанных журналистами. Помню довольно частые ссылки на В. Цветова, В. Овчинникова, В. Зорина и т. д. Такого типа ссылки научно некорректны, поскольку журналист не только не ученый, а самый непрофессиональный «авторитет» в любой области, по какой бы он ни писал. Знания журналистов крайне поверхностны: они описывают «увиденное», а не «обдуманное». В принципе это было бы и неплохо для рядового читателя, если бы очень часто «увиденное» они не подавали как «обдуманное». И немало людей, включая многих исследователей, воспринимают всерьез их мудрые статьи, на которые ссылаются в своих книгах даже академики. На самом деле профессия журналиста заключается в том, чтобы заинтересовать читателя даже путем всяческих искажений действительности. К тому же ему надо писать обо всем: сегодня об императоре, завтра о съезде правящей партии, послезавтра о некой внешнеполитической доктрине политика, а еще через день о футболе и сексе. И все по верхам. Такова профессия. Поэтому смешно выглядят ссылки ученых со степенями на статьи, скажем, из «Асахи» или «Нью-Йорк Таймс».

В то же время не следует путать журналиста с публицистом. Публицист — это человек с серьезным научным потенциалом, который через прессу распространяет свои идеи, используя язык журналистики. Публицистов надо четко отделять от журналистов. Например, в той же «Нью-Йорк Таймс» есть колонка Пола Кругмана, экономиста, лауреата Нобелевской премии, блестящие статьи на экономические темы которого достойны серьезного внимания. В «Интернешнл Геральд Трибун» есть публицист Вильям Пфафф, явно с научными корнями, поскольку его анализ событий однозначно носит научный характер, изложенный блестящим журналистским языком. Между прочим, из этого ряда публицистов был и Рихард Зорге, досконально знавший Японию и писавшей фактически научные статьи об этой стране, которые советские ГРУшники не смогли верно оценить. Обращаю внимание на такой журнал, как «Экономист». Хотя для меня этот журнал идеологически чуждый, я не могу не оценить профессионализм авторов (имена этот журнал никогда не указывает), которые на рафинированном английском языке со своей идеологической колокольни анализируют все события в мире. С точки же зрения компоновки материалов и вообще структуры журнала я считаю, что равных ему нет в мире.

Признаки науки, или как отличить ее от ненауки

Непрофессионалам довольно трудно отличить научную работу от ненаучной. Удивительно то, что и многие научные работники, даже со степенями кандидатов и докторов, не всего отличают науку от ненауки, поскольку многие из них не задумываются над тем, что главная цель науки — открытие законов.

Разумеется, если в работе речь идет о законах или закономерностях, то эта работа научная (хотя сформулированный закон может оказаться впоследствии ложным). Читая работу Ньютона «Математические принципы естественной философии» или Канта «Метафизические начала естествознания», сразу видно, что это научные труды. Причем не важно, согласны вы с рассуждениями авторов или нет. Это наука. В них анализируются некие закономерности в природе. Но не все работы так однозначно научные, как упомянутые.

Существует ряд косвенных признаков, по которым можно отличить научную работу от ненаучной. Кое-какие признаки я уже обозначил в статье про Титаренко.

Напомню их еще раз.

Использование терминологического аппарата из устаревшей «парадигмы». Скажем, если бы нынешнее представление о солнечной системе описывалось языком Птоломеевской теории неба. Или когда современная ситуация на Дальнем Востоке или в зоне Тихого океана описывается через анализ несуществующего «Азиатско-Тихоокеанского региона» («АТР»). Иными словами, работу, в которой всерьез пишется о том, что происходит в «АТР», можно сразу же отнести к ненаучной. Однозначно можно считать, что в ней ничего нового сказано не будет, а будет обыкновенная трепотня.

Сразу же должны вызывать подозрения работы, в которых делаются постоянные ссылки на высказывания руководителей страны. Это «старая парадигма», зародившаяся еще в советские времена, а ныне ставшая анахронизмом. Другое дело, если это специальная работа, в которой анализируются слова и дела политиков.

Из этой же серии перечисление визитов как показатель активности политики той или иной страны. Обычно такие перечисления характерны для начинающих исследователей. Маститые до таких мелочей не опускаются. Другое дело, что подсчет количества визитов может быть полезен для анализа эффективности политики в контексте «доходы-расходы» на внешнюю политику.

Научный труд строится на понятийном аппарате, а не на словесах или даже терминах. Многие научные работники не понимают разницы между понятиями и словами-терминами. Это означает, что они никогда не изучали диалектику Гегеля, без которой вообще трудно что-то научно проанализировать. Такое непонимание характерно для политологов, международников и страноведов, особенно востоковедов. (Это касается и западных исследователей.) В меньшей степени это относится к экономистам, у которых понятийный аппарат хорошо разработан предшественниками.