Ирина Ободовская - После смерти Пушкина: Неизвестные письма

• Название: После смерти Пушкина: Неизвестные письма
• Автор: Ирина Ободовская
• Издательство: "ТЕРРА"
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1999
• ISBN: 5-300-02724-3

В этой работе авторов, являющейся продолжением книги «Вокруг Пушки­на», собраны письма Н. Н. Пушкиной и ее сестер, написанные ими после смер­ти А. С. Пушкина. Эти письма позволяют расширить наши представления о личности Натальи Николаевны, узнать о ее дальнейшей судьбе и жизни детей Пушкина после гибели поэта. Особенный интерес представляют публикуемые в книге письма Александры Гончаровой-Фризенгоф, ее мужа Густава Фризенгофа, а также Екатерины Дантес, Жоржа Дантеса и Луи Геккерна, которые дают возможность почувствовать отношения, которые сложились между ос­новными действующими лицами трагедии, произошедшей так давно, но не пе­рестающей волновать всех любителей творчества Пушкина. Вступительная статья Д.Благого.

---

Вот что писала брату Александра Николаевна (письмо не датировано, но мы полагаем, что оно относится к 1839— 1840 годам):

«Дорогой Дмитрий, я думаю, ты не рассердишься, если я позволю себе просить тебя за Ташу. Я не вхожу в подробно­сти, она сама тебе об этом напишет. Я только умоляю тебя взять ее под свою защиту. Ради Бога, дорогой брат, войди в ее положение и будь так добр и великодушен - приди ей на помощь. Ты не поверишь, в каком состоянии она находит­ся, на нее больно смотреть. Пойми, что такое для нее поте­рять 3000 рублей (деньги, которые посылала мать). С этими деньгами она еще как-то может просуществовать с семьей. Невозможно быть более разум­ной и экономной, чем она, и все же она вынуждена делать долги. Дети растут, и скоро она должна будет взять им учи­телей, следственно, расходы только увеличиваются, а дохо­ды ее уменьшаются. Если бы ты был здесь и видел ее, я уве­рена, что был бы очень тронут положением, в котором она находится, и сделал бы все возможное, чтобы ей помочь. Поверь, дорогой Дмитрий, Бог тебя вознаградит за добро, которое ты ей сделал бы. Я боюсь за нее. Со всеми ее горе­стями и неприятностями она еще должна бороться с нище­той. Силы ей изменяют, она теряет остатки мужества, быва­ют дни, когда она совершенно падает духом. Кончаю, любез­ный Дмитрий, уверенная, что ты на меня не рассердишься за мое вмешательство в это дело и сделаешь все возможное, чтобы прийти на помощь бедной Таше. Подумай о нас, до­рогой Дмитрий, в отношении 1 февраля, и особенно о Та­ше. Я не знаю, что отдала бы, чтобы видеть ее спокойной и счастливой, это настоящее страдание».

В течение семи лет после смерти Пушкина Наталья Ни­колаевна мужественно несла обязанности главы большой семьи. Над детьми Пушкина была назначена опека: в числе опекунов был и граф Г. А. Строганов, двоюродный дядя На­тальи Николаевны. Опекуны привели в порядок дела Пуш­кина, приняли участие в издании собрания сочинений. По просьбе Натальи Николаевны они начали хлопотать о по­купке у сонаследников Михайловского.

Ранней весной 1839 года в Петербург после длительно­го пребывания за границей вернулись граф и графиня де Местр, вместе со своей воспитанницей Натальей Ива­новной Фризенгоф и ее мужем Густавом Фризенгофом. Су­пруги Местр будут играть некоторую роль в нашем повест­вовании, а потому скажем о них несколько слов. Софья Ивановна Местр была родной сестрой Натальи Ивановны и Екатерины Ивановны, следовательно, приходилась тет­кой сестрам Гончаровым. Ее муж, граф Ксавье де Местр, еще в 1800 году эмигрировавший в Россию, — офицер рус­ской армии, принимал участие в кампании 1812 года и до­служился до чина генерал-майора. Это был широко образо­ванный человек — ученый, писатель и художник. Общеизвестна его миниатюра — портрет Н. О. Пушкиной, матери поэта. В 1813 году Местр женился на С. И. Загряжской, и первые годы супруги, очевидно, жили в Москве. Местр час­то посещал дом С. Л. Пушкина, отца поэта. Таким образом, связи этих двух семейств имеют давнюю историю, они бы­ли хорошо знакомы, когда Пушкин был еще ребенком. По-видимому, в 1816 году Местры переехали в Петербург, не­сомненно, бывали у переселившихся в то время туда роди­телей Пушкина и встречались с молодым поэтом до его ссылки в 1820 году.

В середине 20-х годов Местры уехали за границу и верну­лись только в 1839 году. Однако они не прерывали связей с Россией и переписывались с родными и знакомыми, в част­ности, вели между собой переписку сестры Загряжские. Та­ким образом, Местры, а через них и Фризенгофы были в курсе жизни Гончаровых и Пушкиных, вплоть до гибели по­эта. Об этом, например, свидетельствует и письмо Густава Фризенгофа к брату Адольфу от 7 марта 1837 года, где он пи­шет о подробностях дуэли, которые были сообщены Софье Ивановне Местр ее сестрой Екатериной Ивановной За­гряжской. Приведем выдержку из этого письма.

«...Тетя (Софья Ивановна Местр) также чувствует себя не совсем хорошо; вчера они получили известие, которое очень ее взволновало. По­знакомился ли ты в Петербурге с Пушкиным, который же­нился на тетиной племяннице? Сестра племянницы, барыш­ня Гончарова, шесть недель тому назад вышла за племянника и приемного сына голландского посланника в Петербур­ге Геккерна. Между тем какой-то подлый аноним, вероятно из низкой мести, послал Пушкину и многим лицам из обще­ства письма, в которых обвиняет его (Пушкина) жену в... (неразборчиво) свя­зи с холостяком Геккерном. Пушкин был настолько убежден в невиновности своей жены, которая его страстно любила, что, начиная с первой минуты, и даже на смертном одре он не переставал уверять ее в этом; у него, однако, горячая го­лова, и, так как этим делом занялись сплетницы и толковали о нем по-своему — о чем ему стало известно, — он пришел в полное неистовство и принудил своего свояка драться на ду­эли, легко его ранил и был им застрелен. Хотя тетя лично не знает этих двух племянниц, которые были воспитаны у своих родителей в деревне, ты легко поймешь, как ее взволновали обстоятельства, сопровождавшие столь отвратите­льную историю...»

Как мы увидим далее, эти очень тесные родственные от­ношения с Местрами поддерживала впоследствии и Ната­лья Николаевна, а в 1852 году овдовевший старик Местр жил у нее на даче, где и умер.

Приведем недатированное письмо Натальи Николаев­ны, но, несомненно, относящееся к апрелю 1839 года, в ко­тором упоминается о Местрах, а также о свидании вдовы по­эта с императрицей.

(Конец апреля 1839 года. Петербург)

«Дорогой Дмитрий. Вот уже и канун праздников, а де­нег нет, увы. Ради Бога, сжалься над нами, пришли нам их как можно скорее. Скоро уже 1 мая, это будет уже за три месяца, что ты нам должен. Саша, клянусь тебе, в самом стесненном положении. Я не получила еще ответа от тебя насчет просьбы, с которой к тебе обратилась мадам Карам­зина (Е. А. Карамзина просила Д. Н. взять к себе на фабрику двух ее крепо­стных), она меня об этом спрашивает каждый раз как я ее вижу и ждет ответа с нетерпением. На этой неделе, седьмой, я говею и прошу тебя великодушно простить меня, ес­ли в чем-нибудь была перед тобою виновата. Как твоя же­на, она уже родила? Кого она тебе подарила? Говорят, что здоровье бедной Мари (жена И. Н. Гончарова) очень плохо, она с трудом поправ­ляется после выкидыша. Ваня будет проводить лето в Ильи цыне? Потребовал ли Ваня у тебя те 500 рублей, что я ему должна? Вот сколько вопросов, на которые сомневаюсь, что когда-нибудь получу ответ, противный лентяй. Мы не знаем еще, что будем делать этим летом, вероятнее всего, наш первый этаж, то есть семейство Пушкиных, располо­жится лагерем на Островах. Местры заявляют, что не по­едут за город, но я этому не верю. В общем еще ничего не известно. Но я решила, что не останусь в городе ни за ка­кие сокровища в мире.

Недавно я представлялась императрице. Она была так добра, что изъявила желание меня увидеть, и я была там ут­ром, на частной аудиенции. Я нашла императрицу среди своей семьи, окруженную детьми, все они удивительно кра­сивы.

Прощай, дорогой, славный брат, покидаю тебя, так как спешу, я должна сейчас уйти. Поздравляю вас с праздником Пасхи, желаю всяческого счастья тебе, твоей жене и детям. Сашинька тебя нежно целует, а также все твое семейство. Привет и нежный поцелуй от нас обеих Нине».

Итак, из этого письма мы видим, что в апреле 1839 года Местры уже были в Петербурге; летом они жили рядом с Пушкиными на даче.

А как сложились у Натальи Николаевны отношения с двором?

Сохранилось письмо неизвестной (очевидно, Нины До­ля) от 10 апреля 1839 года к Екатерине Дантес, где она гово­рит о встрече, надо полагать, первой, Натальи Николаевны с императрицей в конце 1838 года:

«Натали выходит мало или почти не выходит, при дворе не была, но представлялась императрице у тетки, однажды, когда ее величество зашла к ней, идя навестить фрейлину Кутузову, которая живет в том же доме. Императрица была очень ласкова с Натали, пожелала посмотреть всех ее де­тей, с которыми она говорила. Это был канун Нового го­да».

Вряд ли эта встреча императрицы с семьей Пушкина бы­ла случайной. Вероятно, все было договорено заранее, и На­талья Николаевна привезла к Загряжской всех своих детей, чего, судя по письмам, она обычно не делала. Из письма мы узнаем и то, что был еще один «частный» визит Натальи Ни­колаевны во дворец в апреле 1839 года. Императрице, веро­ятно, хотелось показать Наталье Николаевне и своих краси­вых детей.

До 1843 года Наталья Николаевна не бывала на дворцо­вых вечерах и приемах и почти не появлялась в великосвет­ском обществе, и эти ее свидания с императрицей, возмож­но, были единственными за эти годы. О случайной встрече Натальи Николаевны с Николаем I в английском магазине накануне рождественских праздников в 1841 году сообщает друг Пушкина П. А. Плетнев: «Его величество очень мило­стиво изволил разговаривать с Пушкиной. Это было в первый раз после ужасной катастрофы ее мужа». По-видимому, этим и ограничились в 1839-1842 годах контакты Пушки­ной с императорской фамилией. В вышеприведенном пись­ме Нины Доля есть также такие строки: