Сергей Кучеренко - Встречи с амурским тигром

• Название: Встречи с амурским тигром
• Автор: Сергей Кучеренко
• Издательство: Издательский дом «Приамурские ведомости»
• Жанр: Природа и животные
• Год: 2005
• ISBN: 5-8003-0135-2

Автор книги — известный дальневосточный писатель, ученый, биолог-охотовед, кандидат биологических наук. Много лет занимался изучением экологии тигра. Рассказы о встречах с владыкой уссурийской тайги, написанные на фактическом материале, позволяют многое узнать о повадках и образе жизни редкого краснокнижного хищника. В коротких повествованиях — и гордость за великолепного зверя, и сострадание к его несчастьям. Автор призывает читателей, всех жителей Приамурья и Приморья, уважать права зверя на его тигриный дом, быть в ответе за выживание амурского тигра на нашей планете.

Книга рассчитана на широкий круг читателей.

---

…В кронах деревьев глухо зашумел неожиданно зародившийся ветер. Пламя костра, ровное до сих пор, заметалось, как флаг на ветру, несколько угольков подкатилось под меня, запахло тлеющей хвоей. Заслезились от едкого дыма глаза. Совсем рядом громко заухал филин, а немного подальше взревел кем-то испуганный изюбр. Может быть, моим тигром, или дым на него нанесло. Потом все так же внезапно стихло. Дремуче вокруг, глухо и напряженно.

Полночь. С чернильного неба меня словно с любопытством рассматривают звезды, вроде бы удивляясь, что заставляет человека мерзнуть здесь, вместо того чтобы спать в уютной постели. И в самом деле, что? Что гоняет меня и моих коллег-охотоведов вот уже столько лет по тайге? И даже после того, как приходилось замерзать, голодать, блуждать сутками, сваливаться в жестокой простуде за сотни километров от ближайшего селения. Сколько раз давал себе слово осесть в городе, да ненадолго зароку хватало…

Мучительно медленно тянется время у ночного костра. Кажется, уже давно не смотрел на часы, а прошло-то всего ничего. И до рассвета — целая вечность. Хоть бы уснуть часа на три. Днем ведь предстоит долгий и трудный поход, силы нужны.

…Почему-то вдруг следы тигра превратились в человечьи. Я кубарем качусь с сопки вдогонку тому, кого столько дней считал тигром. Мне кажется, он замерзает, а я своим преследованием не даю ему возможности остановиться и развести костер. Вот я его настигаю, а он бежит, сверкая белыми обледенелыми пятками. И когда расстояние сокращается до двух метров, оказывается, что все-таки это тигр бежал, заманивая меня. С грозным рыком он набрасывается, вонзает в мою левую ногу когти и зубы. Нестерпимо больно… Просыпаюсь… И ошалело тушу снегом прогоревшие до тела брюки. А небо уже чуть-чуть светлеет. Ночь позади, но принесла она не отдых, а новую усталость.

Мои опасения оправдались: следы тигра потянулись в верховья Свекровкиной. Сопки круто спускались к реке справа и слева. Подо льдом глухо шумела вода. В одном месте тигр провалился и выскочил на берег с мокрыми ногами и брюхом. Катался в снегу, сушил свою шубу. Полежав немного, он пошел берегом реки.

Путь мой и на третий день был тяжел, ноги скользили по камням, пихтач и кустарники цеплялись за одежду на каждом шагу. Валежины и выворотни приходилось огибать почти все время. А тигр прет и прет. Куда? Ведь не видно ни кабаньих, ни изюбриных следов, все звери остались внизу, в кедрачах и дубняках. А здесь — одни юркие соболи да осторожная кабарга.

Пантелеймон тоже, наверное, соображал. Одна лежка на боку, вторая, третья… Зверь явно раздумывал. После очередной лежки он двинулся к реке, пересек ее и повернул обратно вниз. Конечно же, здесь идти легче, место ровное. Начался кедрач. А вот и совсем отлично — тигр вышел на старые затесы давней тропы и уверенно повел меня по ней, как по дороге, вниз вдоль Свекровкиной. Давно бы так, думаю, а то совсем измотал меня по валежнику…

Незнакомый с местностью человек вряд ли шел бы так легко по этой тропе, потому что ее под снегом не видно, а почерневшие затески попадались редко и плохо различались. А вот амба шагал как по асфальтовой дорожке. Лишь однажды он не уловил вовремя крутого поворота, но тут же нашел его. Я неоднократно и раньше отмечал, что тигры, во-первых, любят ходить по дорогам и тропам, а во-вторых, великолепно их помнят. Зрительная память у них изумительная. Впрочем, справедливости ради замечу, что так же совершенна она и у многих других зверей.

Идти по тропе теперь было легко и приятно. Я шел тихо и смотрел во все стороны. Кругом кипит жизнь: то доверчивые рябчики вспорхнут и сядут тут же, то запрыгает с ветки на ветку, недовольно цокая, суетливая белка. Невдалеке странно зачихала кабарга, подпустила к себе метров на тридцать и умчалась до смешного необычными прыжками — резкими, неритмичными, из одной стороны в другую. Вдруг мне показалось, будто кто-то смотрит на меня справа. Я повернулся и в ту же секунду увидел семью изюбров, стоявших совершенно неподвижно и разглядывавших меня.

Звери хорошо знают, что неподвижное трудно замечается, вот и эти замерли в надежде: авось человек пройдет мимо. А как только поняли, что обнаружены, стремглав кинулись прочь. Не в пример кабарге, они бежали красиво и, так сказать, благородно, легко перебрасывая через валежины и кустарники свои крупные тела в пышной светло-бурой шерсти.

Как будто понимая мое миролюбие, изюбры отбежали самую малость и затихли, прислушиваясь. А через десять минут начали пастись. Может быть, и они способны отличить вооруженного человека от безоружного?

Долина речки заметно расширилась. Было много зарослей хвоща, который зимою особенно любят изюбры. Их следов становилось все больше и больше. Трижды тигр пытался скрадывать здесь добычу, но все неудачно. Характерно, что и эти звери убегали от тигра не дальше двухсот метров и начинали пастись как ни в чем не бывало. Видимо, знают, что бегать тигры не любят. Вернее, не могут долго бежать.

И опять вынужденные экскурсы в сторону. Теперь — в область биологии. О способности различных животных к длительному бегу можно судить по размерам сердца. Наш Пантелеймон весит примерно сто девяносто килограммов. У самца с такой тушей масса сердца около семисот пятидесяти — семисот восьмидесяти граммов, а вот у быка изюбра с подобным живым весом оно почти в два раза больше. К тому же у быка длинные и очень сильные ноги.

Интересной была очередная неудачная попытка тигра заграбастать оленя. Бык пасся в редком крупноствольном лесу на ровном чистом месте. Казалось бы, в таких условиях подкрасться к нему невозможно, но, вероятно, в то время дул благоприятный для нападающего ветерок, и он решил попытать счастья.

Пантелеймон полз, подолгу затаиваясь за кустами и деревьями.

Когда расстояние сократилось метров до двадцати, рогач, видимо, заметил врага, но тот замер. Изюбр напряженно ловил струи воздуха, пытаясь убедиться в опасности с помощью обоняния. Он стоял к тигру боком. И вот Пантелеймон решил рискнуть. Нетрудно догадаться, что свой прыжок он сопроводил оглушительным ревом, дабы страхом парализовать жертву. Но не тут-то было! Бык метнулся в сторону и птицей перелетел через несколько молоденьких елочек. Тигр бросился ему наперерез, но при попытке с ходу круто изменить направление атаки не удержал равновесия, проехал юзом по снегу, вскочил, затем промчался частыми стремительными и короткими прыжками около сорока метров и, видя бесцельность погони, опустился на брюхо. Долго лежал, вытянув передние лапы и положив на них голову. Хлестал в злобе хвостом снег.

Вморозив в снег еще несколько волос с брюха, амба резко изменил свой маршрут — взял направление на низкий перевал в Яшкин ключ. Те места были мне знакомы. В ключ Пантелеймон спускаться не стал. Поднявшись на перевал, свернул влево и пошел водораздельной линией между речкой Свекровкина и ключом Яшкина. Здесь пролегла наторенная им тропа, с которой хорошо просматривались склоны сопок.

Там был крутой скалистый обрыв, который изюбры, спасаясь от волков, использовали в качестве отстоев. Тигр спустился к подножию этого обрыва и переворошил здесь снег. Видно было несколько выбеленных дождями и солнцем изюбриных черепов, в том числе два с великолепными рогами. Не найдя ничего съедобного, тигр залез на скалу. Ушло у него на это минуты две, а я потратил не менее получаса, проклиная всех святых. Пальцы изодрал о камни, штаны на коленях порвал… А когда, в который уж раз падая, схватился за аралию и сильно поранил руку, то досталось и Пантелеймону как первопричине моих бед: я очень неуважительно обозвал его… матрасом полосатым, прибавив для крепости еще пару словечек.

На скале «мой» долго грелся на солнце, а я кипятил чай. Отдохнув, пошли дальше. Разумеется, я шел теперь после тигра дней на десять — пятнадцать позже. Идти стало намного легче, так как тропа повела по отлогому склону вниз. Я надеялся, что Пантелеймон спустился этим хребтом в долину Васильковки, откуда до охотничьего зимовья, в котором я мог бы заночевать, было несколько километров, но у зверя оказались другие планы. Полежав на небольшом чистом пригорке, он что-то учуял и маленькими шагами начал спускаться наискось по склону. Несколько раз ложился, полз. Потом огромные прыжки, и вот оно — место очередной трагической развязки. Я его сразу не заметил, потому что оно находилось за большой валежиной. Молодая изюбриха погибла на лежке, так и не успев вскочить. Хищник съел заднюю часть тела и бок до лопаток. Все остальное зарыл в снег. Колонки и харзы уже успели набить к остаткам тигриной трапезы плотные тропки.

Я прикинул расстояние, откуда тигр учуял оленуху, — около ста двадцати метров. Значит, у этого кота не такое уж и плохое обоняние, как считают многие. Разве только ветер был в его сторону.

Но вот почему тигр не доел тушу?