Николай Зорин - Сестра моя – смерть

• Название: Сестра моя – смерть
• Автор: Николай Зорин
• Жанр: Детектив
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9524-3829-3

Алена Озерская возвращалась домой в полной уверенности, что ее ожидает только одиночество, – смерть матери и расставание с мужем разрушили ее прежний мир. Неожиданная находка насторожила Алену: в квартире кто-то побывал и оставил в сумочке ее паспорт с чужой фотографией. Именно с этим странным документом в жизнь Алены проник настоящий ужас. Неприятности посыпались как из рога изобилия. На глазах у нее произошло самоубийство, следы которого вели в прошлое. Ей не оставалось ничего иного, как начать собственное расследование…

---

Алексеевым оказался тот, с грубым смехом, который меня сюда доставил. От его помощи я отказалась, самостоятельно встала, самостоятельно пошла. В кабинет мы вошли втроем.

И тут на меня опять накатило: в голове заплескались волны, ноги подкосились, и я рухнула на заботливо подставленный стул. Стул меня растрогал (я не видела, кто его подставил, но была очень благодарна этому человеку) и обрадовал: если позаботились, чтобы я не грохнулась на пол, значит, еще не исключили из общества. Впрочем, все впереди. Меня обвинят в убийстве этой женщины, можно не сомневаться. А ведь я даже не знаю, кто она такая, как ее зовут.

Смешно, тетя Саша вчера так настаивала, чтобы я обратилась в милицию – и вот я здесь. Только теперь не в качестве жертвы, а в качестве…

«Свидетель»! Нет, я не ослышалась – это слово действительно прозвучало. Неужели оно относилось ко мне? Ну да, в кабинете, кроме Алексеева и того, второго, подошедшего в коридоре, нет никого. Значит, ко мне. Но это совершенно меняет дело! Свидетель! Свидетелем я буду – с большим удовольствием, свидетелем – сколько угодно. Господи, неужели – свидетель?

– Имя, фамилия, отчество, – суровым голосом, чтобы несколько остудить мою радость, начал второй, не Алексеев. Кстати, почему он не представился? Это совершенно не по форме, он обязан был прежде всего назвать свое имя, а потом уже требовать мое.

– Озерская Алена Юлиановна, – произнесла я, тоже суровым голосом.

Я вдруг ужасно разозлилась – и на этого безымянного мента, и на молчаливого Алексеева, и на убитую женщину, из-за которой влипла в новую историю, и на себя, за то, что пошла на эту сомнительную встречу.

– А чего вы так нервничаете? – Он улыбнулся подлой улыбкой – ему нравилась ситуация, ему доставляло удовольствие меня мучить. – В сегодняшнем происшествии вы пока проходите как свидетель. – Он сделал акцент на слове «пока» и опять улыбнулся. – Конечно, заставляет задуматься то, что за полгода вы умудрились второй раз оказаться в нашем поле зрения…

– Послушайте, вы меня в чем-то обвиняете?

– Обвиняют в суде, а мое дело подозревать. Но пока – я повторяю, пока! – вы проходите как свидетель. Итак, Озерская Алена Юлиановна, скажите, вы хорошо знали Евгению Валентиновну Аристову?

– Я не знаю такой.

– Ну как же? Вы были с ней, когда она погибла.

– А, я не знала ее, совсем не знала. Она… – Я совершенно не подготовилась к вопросам и не представляла, что стану отвечать. Не рассказывать же им историю с Любой да и все остальное, с нею связанное? – Эта женщина подошла ко мне на улице, хотела узнать, как пройти на Прянишникова, я стала объяснять, и тут… Я даже не сразу поняла, что произошло. – Вот это действительно было правдой. Да я и сейчас не до конца понимаю. – Она погибла? Я имею в виду, она мертва?

– Да, мертва. – Он покивал – выражал сочувствие? Если так, то кому – ей или мне? – Хорошо, что у нее с собой был паспорт, мы смогли сразу установить личность. Аристова Евгения Валентиновна, сорок лет, проживает в городе Светлогорске…

– В Светлогорске?

– В Светлогорске. А что?

– Я там родилась и… – Ну кто меня тянул за язык? Теперь ведь точно не отстанет – я сама дала ему новую пищу для подозрений.

– И? – Он весь подался вперед, так заинтересовался.

– Там живет моя бабушка, – пришлось мне признаться, недосказанное «и» превращалось иначе в факт, который требует сокрытия, – преступный факт.

– Часто видитесь?

– С бабушкой? Нет, не часто. Это имеет какое-то отношение к… тому, что произошло?

– Как знать! Когда вы в последний раз были в Светлогорске?

– Не помню. Давно.

– Светлогорск – маленький город. – Он насмешливо посмотрел на меня. – Очень маленький город. Наверное, все жители знают друг друга в лицо. Аристова прожила там всю жизнь.

– Но я-то из Светлогорска уехала в раннем детстве.

– Ага! Вы понимаете, куда я клоню. Очень хорошо!

– Понимаю. Только еще раз повторяю: эту женщину я не знаю, никак с ней не связана, к ее смерти не причастна. Она просто подошла ко мне на улице… Как могла подойти к любому прохожему.

– Вы слышали выстрел? – внезапно перевел он разговор – наверное, в этой внезапности содержалась какая-то уловка.

Я задумалась, но не потому, что хотела понять, в чем состоит его хитрость и на чем он собирается меня подловить, просто действительно не помнила, слышала выстрел или нет.

Мы шли по улице, она держала меня под руку и рассказывала о том, что узнала мой адрес в горсправке, чтобы послать письмо, и тут вдруг стала оседать. Я не поняла, что происходит. А потом пыталась ее поднять, но так и не поняла… Нет, не слышала я никакого выстрела, иначе бы поняла. Хотя откуда мне знать, как звучит выстрел? Я никогда в реальной жизни не слышала выстрелов, только в кино, а это совсем другое дело. Наверное, он должен быть похож на новогоднюю петарду. Или на лопнувшую шину. Или на выхлоп газа в машине. Может, что-то такое было, да я не обратила внимания.

Нет, я слышала выстрелы в реальной жизни, просто забыла, потому что это было давно. Во дворе моего детства был тир – старый, ржавый, бесколесный автобус – оттуда постоянно доносились выстрелы. Я помню звук…

– Так что, вы слышали выстрел?

– Нет. Кажется, нет. – Звука из тира действительно не было.

– Странно. – Он немного помолчал, разглядывая меня с большим подозрением. – Ну ладно, рассказывайте, что слышали и видели. – Он покрутил ручку, готовясь записывать мои наблюдения. Их не очень-то много было, зря он так обнадежился.

– Эта женщина подошла ко мне на улице, спросила, как пройти на Прянишникова. – Я понимала, что повторяюсь, но ничего другого все равно рассказать не могла. – Я стала объяснять, и тут она упала.

– Что вы делали на улице?

– Я? Ничего.

– Шли по какому-нибудь делу?

– Да нет, просто шла. Гуляла.

– Вы работаете, учитесь?

– В данный момент нет, в академическом отпуске, по состоянию здоровья.

Это было не совсем так: академ я не оформляла, просто перестала ходить в университет, и все, но ему объяснять это было не обязательно.

– А что со здоровьем не так? На вид вы вполне цветущая девушка.

Он мне комплимент хотел сделать, кретин, или продолжает издеваться? Во всяком случае, я решила не отвечать, неопределенно пожала плечами.

– Ладно, к делу это не относится. Что еще вы можете рассказать по существу?

– Больше ничего.

– Хорошо подумайте. Может быть, вспомните что-нибудь важное.

Я сделала вид, что думаю, даже глаза прикрыла.

– Нет, ничего.

– В таком случае, – он тяжело вздохнул, – больше вас не задерживаю. Но у меня к вам просьба: не отлучайтесь пока никуда из города, можете нам понадобиться.

– Хотите взять подписку о невыезде?

– Нет, какая подписка? Просто личная просьба как к сознательной гражданке.

Как же, так я ему и поверила! Как к сознательной гражданке! Его бы воля, он тут же бы меня и арестовал, да только даже для подписки о невыезде у него нет оснований.

– До свидания, – сказала я сухо, а получилось враждебно.

– До свидания, – сказал он мне откровенно враждебно.

Я вышла из кабинета. Алексеев почему-то двинулся за мной.

– Я провожу, а то на проходной у вас могут возникнуть проблемы, вы ведь без пропуска.

Ему я тоже не поверила. Хочет проследить за мной, вот и все. Думает, наверное, во дворе их дурацкой милиции меня поджидают сообщники, вооруженные до зубов огнестрельным оружием.

Впрочем, проводил он меня действительно только до проходной.

На улице мне опять стало дурно: замутило, закружилась голова. Наверное, у меня сотрясение мозга, а не просто шишка. Хотя, когда утром выходила из дому, ничего подобного не было. Скорее всего, все еще действует эта неизвестная успокоительная гадость. Чем это, интересно, меня опоили?

Я подошла к обочине дороги, остановила такси и поехала домой. Детективная деятельность оказалась мне совершенно не по зубам. Детективная деятельность привела к смерти незнакомой мне женщины – я ведь понимала, что так или иначе погибла она из-за меня. Ну и все, ну и хватит, больше никаким расследованием заниматься не стану, закроюсь в квартире и буду тихо-тихо сидеть, сживаясь со своей старостью. Что произошло, то произошло, какая разница почему? Прошлое исправить я все равно не могу, а предотвратить новые беды возможно только одним способом: ни во что больше не вмешиваться.

Приехав домой, я решила прежде всего избавиться от следов пребывания в моей квартире Любы. Выбросила в ведро цветы, торт в коробке, слуховой аппарат, паспорт с ее фотографией и моими данными. Думала сразу же вынести мусор, но мне вдруг ужасно не захотелось выходить из квартиры и вообще стало так паскудно на душе, что хоть в голос вой. Я вернула ведро на место, включила дивидишник и поставила формановского «Амадея». Этот фильм был не только любимым, он вдохновлял меня жить дальше, хоть, если разобраться, ничего вдохновляющего в этом смысле в нем нет, скорее наоборот. Во всяком случае, я всегда его ставила, когда чувствовала: дошла до точки и без подпитки не продержаться.