Владимир Крыштоб - И эта война была бы завтра... (Свидетельство советского офицера, командира египетской подводной лодки о войне с Израилем)

• Название: И эта война была бы завтра... (Свидетельство советского офицера, командира египетской подводной лодки о войне с Израилем)
• Автор: Владимир Крыштоб
• Жанр: Биографии и Мемуары

Наша историческая память парадоксально объединяет свет улыбки Гагарина и блеск пенсне Берия. Добросовестные инженеры и порядочные военные были надежной частью системы и создавшего ее народа. Владимир Ильич Крыштоб — капитан II ранга в отставке, шестидесятник, свидетель создания океанского флота. День ВМФ он, семидесятилетний, бывший командир египетской подводной лодки, встретил в квартире под Ригой. За ту честную службу моряка Россия добавила ему к пенсии четыре лата (восемь долларов).

---

   Прислали мне в соседи по общежитию друга одного, полковника. Хоть стой, хоть падай. Советник по моральной ориентации! Не вру, была такая должность тогда. Стали мы за ним приглядывать, что он делает, с кем общается? А ходит он, оказывается, в мечеть. И там с муллой пытается пообщаться. А мулла его ни в какую не пускает в мечеть. Вот он и болтается по Александрии.

   Обслуживал нас один араб. То ли шпион, то ли администратор. Отвечал за гостиницу, прием советников. Звание у него было не меньше полковника. Всю нашу шушеру вроде меня, советников командиров полков, лодок, отдельных частей, он свез в гостиницу «Виктория». И на вид и по статусу это было общежитие для бомжей. Располагалась она возле загаженного вокзала. В коридоре горела одна лампочка.

   Как-то раз Слепенчук потерял деньги, и администратор тот мне говорит: «Ваш мистер Слепенчук — ворона». Тут мы с ним и разговорились. Он мне по-русски сказал: «Ох, вас и надувают! Мне денег на ваше расселение от правительства Египта выделено как на господ. А у вас кто-то все это забирает. Потому, что из аппарата вашего командования выделяют мне только на эту халупу».

   Не политкорректные воспоминания

   Вообще мне египтяне запомнились как люди не склочные и доброжелательные. Несколько навязчивые, если в гости к ним придешь. Все требуют, чтобы ты с ними чего-нибудь поел. Безалаберные, как дети. Идем в надводном положении, и каждую минуту я могу объявить срочное погружение. А матрос их стоит на палубе и магнитофон слушает. Не доходит до него, что война идет. Командир на палубу вылез, я ему на бойца показываю. Он подошел, и магнитофон этот японский за борт выбросил.

   Вообще-то всякий народ по-разному воюет. О русских ничего определенного сказать нельзя. Они совершенно разные, винегрет. Очень стойкими себя казахи показали. И на вахте выносливые и исполнительные. На них положиться можно. Самыми лучшими словами можно охарактеризовать литовцев. Я если имел возможность участвовать в отборе призывников в экипаж, всегда старался больше брать литовцев. Это самые чистоплотные и исполнительные матросы, пять баллов.

   А вот латыши от литовцев отличались очень сильно и не в лучшую сторону. И хлипкие и ненадежные. Но самая плохая для службы национальность — москвичи. Самая большая головная боль для командира всегда от них.

   Если говорить о матросской смекалке, действиях в нестандартной ситуации или принятии решений с использованием техники, то лучше всего, конечно, украинцы и русские. Латыши просто заторможенные. Татары призывались на подводный флот часто и практически ничем не отличались от русских. Евреи служили очень неплохо, но за всю мою службу я их среди матросов видел не больше пяти человек. А вот офицеры из них получаются безукоризненные. Кстати и армяне на лодках — единичные случаи.

   Из моих бывших старших помощников, семь человек стало командирами. Один потом сгорел. Это очень редкий показатель. Даже Петров, начальник отдела кадров делал в Москве доклад на моем примере. Мол, есть капитаны, воспитавшие семь командиров. Так вот среди них было два еврея. Прекрасные командиры. Например, Зверев, потом он стал комбригом. А сейчас начальник штаба Балтийского флота.

   Попадались мне на службе и грузины. Это люди настроения, хотя стараются от души. Двое старшин у меня были из грузин. Азербайджанцы обычно в трюмные должности шли, им серьезных участков не доверяли. Сказывался недостаток образования, ни к электронике, ни к сложным механизмам их не приспособишь. Костяк матросов и старшин был из славян. Но экипаж в подлодке может жить только как единый организм. Все ребята быстро находили в нем свое место и действовали как пальцы на одной руке. От этого жизнь зависит, даже в мирных условиях. Поэтому если в армейской среде часто складываются землячества по национальному признаку, то в подлодке это просто невозможно. Когда задраиваются все люки и лодка погружается, национальности исчезают.

   Особенности национальной подлодки

   Вскоре после второго похода главным военным советником к нам пришел контр-адмирал Чернобай. Разобрался в моем случае с Багиром и после второго похода представил меня к ордену. Значит, не так плохо служил. А чего сумели в Египте добиться наши советники? С чем они там столкнулись? До нашего прихода у них на флоте вообще не было долгих выходов в море. А тут мы заметили, что на выходы и матросы и офицеры идут со своими авоськами. Еду несут из дома. Не кормили их совсем. Мы быстро разобрались и потребовали, чтобы личный состав кормили. Ведь голодные обмороки были нормой. Какая это армия?

   Ввели им паек. Что тут началось! Они же все контрактники. Если моряк поцивилизованнее, жена у него одна. Чем темнее, тем больше жен. Чаще всего — две, у самой нищеты — по пять. И дети в соответствующей пропорции. После введения пайка весь экипаж разделился на три категории. Первая ничего не ест, все оставляет семье. Вторая категория берет половину пайка без мяса и кур. Третья категория устраивает себе полноценный завтрак, обед и так далее. Продукты давали неплохие, но в основном все сладкое. Египтяне вообще сладкоежки.

   Я Багиру говорю: «Что за дела? Как воевать будем?» Он затянулся только покрепче: «Мистер Володя, пять детей. Ему кормить надо. Все, что зарабатывает, домой относит. Деньги домой относит, еду тоже домой относит». Вот бывало, придешь с моря, а они из трюмов достают сумки с недоеденным пайком. Некоторые почти все сохраняли. Нас за это сильно трепали партийные органы, проверки присылали: «Все ли продукты выдаются согласно утвержденным нормам?» Я специально на партактиве выступил по этому вопросу. Так и сказал политработникам: «Если у тебя будет пять детей, ты им из пайка не отложишь?» Заткнулись на какое-то время. Потом опять начали: «Вы должны требовать, чтобы они там все съедали!»

   Во время боевых походов я, конечно, следил, чтобы все ели как надо. А в обычное время заставить не мог, да и проконтролировать тоже. Обмороки стали реже, но не исчезли. Условия в походе тяжелые. Жара в лодке жуткая, в электрическом отсеке до шестидесяти градусов. В дизельном меньше сорока не бывает. Остальные если по делам через него идут, стараются проскочить побыстрее. На автоматах в шестом отсеке матросы стоят в асбестовых рукавицах: дотронуться до раскаленной стали невозможно. Я изредка выходил туда, где овощи хранились, посижу в прохладе и назад, на пост. Тут и наши матросы сознание теряли, что с арабов спрашивать?

   В лодке установлены мощнейшие электромоторы. Они жрут столько энергии, что когда уходил в плавание более, чем на трое суток, давал команду вывинчивать лампочки в отсеках. Они горели через одну для экономии энергии. Каждый киловатт на учете, потом жизнью за него расплачиваться будем. И вся эта электрика давала такой жар вкупе с дизелем.

   О вреде курения

   Египтяне свои корабли ставили на ремонт в Индию. И перегон был короткий, и индийцы им обещали сделать все дешевле. Хотя ремонт затягивали в три раза против срока по контракту. Ходить в Индию в перегонной команде арабы страшно не любили. Вот в Советский Союз — с удовольствием, тут и чисто и деньги хорошие. Поэтому как в Индию корабли на ремонт гнать, сразу у них начиналась нервотрепка и сплошные интриги. Я наивно Багира спрашиваю: «Багир, а чего это они в Индию идти не хотят?» Он так высокомерно мне ответил: «Это для нас как в ссылку. Там грязно и плохо» «Поди, ты, — думаю — избалованные какие!» Тут и произошел примечательный случай. Отремонтировали в Индии египетский эсминец советского производства марки «тридцатка бис». Погнали назад, да тут началась заваруха. И перегонная команда загнала его в Красное море, в Сафаргу, рядом с Хургадой. Это сейчас там курорты, тогда просто порты были, вроде Басры, но мельче.

   Загнали египтяне туда эсминец и ждут, когда все успокоится, чтобы перегнать его в основную базу. Вахтенный араб ходит по палубе, за кораблем посматривает. А у эсминцев на корме стоят ящики с приборочным инструментом, гайки у них на барашках. И есть на египетском флоте такой военный обычай. Во вторую мировую боевые итальянские пловцы немало подорвали английских кораблей на стоянке. Арабы это здорово помнили. И потому до рассвета ходит у них по палубе вахтенный и бросает за борт взрывпакеты, боевых пловцов отпугивает.

   Порядок этот они строго выдерживали и в Александрии и в остальных базах. Так, что в центре города слышно было. Этот моряк набрал из ящика полную сумку взрывпакетов, чтобы ночью нескучно было. В этот миг мимо прошел катер и эсминец качнуло волной. Бронированная крышка ящика упала и треснула ему по голове. Как потом комиссия установила, изо рта у него внутрь ящика упала зажженная сигарета. Матроса с пробитой головой поволокли в санчасть. А тут как раз рванул ящик со взрывпакетами. Кормовая башня с двумя спаренными 130 мм орудиями была рядом. И как на грех на мате были выложены два снаряда. Они тоже детонировали.