Назип Хамитов - Философия одиночества

• Название: Философия одиночества
• Автор: Назип Хамитов
• Издательство: Наукова думка
• Жанр: Философия
• Год: 1995
• ISBN: 5-12-003959-6

Тема одиночества, как и тема смерти, запретная для нашего сознания. Автор хочет не соблюсти запрет и приподнять завесу. И начинает с самого неоспоримого — одиночества дамского и мужского. В образной, эссеистической форме рассматриваются проявления одиночества представительницы слабого пола и представителя сильного пола на различных шагах жизни.

---

Сиротство часто приводит к странности человека, раскрывает те способности, которые в обычных условиях остались бы спящими. Обычный ребенок говорит с бытием при помощи родителей, сирота вынужден говорить с ним один на один. Одиночество сироты есть одиночество наедине с бытием, и он должен либо подняться, чтобы овладеть бытием, либо сдаться перед его напором и выйти из течения.

Сирота обречен стать либо победителем жизни, либо отстраниться от нее. Среднего не дано.

3

Однако сиротство может охватить человека не только в детском возрасте. Привязанный к родителям способен ощутить в зрелые годы то, что другие переживают лишь в детстве. И от родившегося одиночества его порой не спасают ни дети, ни жена.

Такое сиротство может быть результатом не только физической смерти родителей. Ощущение сиротства в юные и зрелые годы часто возникает вследствие отчуждения от родителей, и оно еще глубже, ибо не окрашено очищающим таинством смерти…

Глава 2 Вдовец и вдова

1

Смерть разрывает эротическую связь людей. Разрушение эротической связи может быть разрушением оков и освобождением от одиночества вдвоем. Но оно может стать разрушением смысла и цельности двоих. Поэтому вслед за смертью одного из супругов возможно как одиночество-освобождение, так и одиночество-утрата.

2

Мужчины тяжелее переносят утрату жены; женщины гораздо проще могут прийти в себя после смерти мужа — для того чтобы жить во имя детей. И великодушная природа сделала так, что феномен вдовца значительно более редок, чем феномен вдовы. Вероятно, это является дополнительным объяснением того, что во многих культурах ношение траура по умершему супругу обязательно только для женщин.

Как ни странно это звучит, но женщине привычно стать вдовой — такова логика развития вида «гомо сапиенс», где мужчины в среднем живут меньше женщин. Бытие женщины включает в себя мысль о вдовстве и бессознательную готовность к нему, бытие мужчины отгоняет эту мысль и готовность. Женщина значительно проще мужчины смиряется со вдовством, соблюдая все его ритуалы, налагаемые родом. Вдовство мужчины находится по ту сторону разума, вдовство женщины рационально.

Одиночество вдовца трагически уникально, одиночество вдовы — это одиночество общности вдов. Дети никогда до конца не заменяют вдовцу их матери, вдова находит в заботе о детях не только замену, но и завершение эротической жизни с мужчиной. Она видит материю мужа в детях и успокаивается.

В этом заключается глубочайшая тайна и разгадка вида «гомо сапиенс».

3

Однако возможна утрата не просто мужа или жены, а любимого или любимой. Такое вдовство и порождаемое им одиночество неизбывно трагичны и для мужчины, и для женщины. Андрогинное единство любящих возносит переживание смерти одного из них над пределами физиологии пола.

Здесь мы сталкиваемся с трагическим парадоксом. Чем глубже и истиннее любовь, тем в меньшей степени вдовство может вызвать только боль и тоску. Любовь наполняет тоску по умершему светом, ибо, даруя любящим чувство бессмертия любви, дарует веру в возможность соединения с любимым или любимой в новой жизни за пределами биологической смерти…

Глава 3 Одиночество и самоубийство

1

Одиночество может стать таким нестерпимым, что хочется спрятаться от него в бездну смерти. Верующий в бессмертие материи ищет в этой бездне полное слияние с материей как матерью — слияние по ту сторону духа. Верующий в индивидуальное бессмертие пытается найти новое бытие для своего духа, в котором больше не будет одиночества.

И то, и другое есть бегство от бытия. Только через углубление одиночества можно утвердиться в бытии и обрести единство со всем живущим в доме бытия. Одиночество есть путь к любви. Одиночество является необходимым мостом к истинной дружбе.

Лишь молот одиночества может разрушить стену одиночества.

2

Но бесконечное углубление одиночества в акте самоубийства есть падение ниц перед одиночеством. Это выход в новые круги бытия, которые могут потребовать нового одиночества и нового мужества для победы над одиночеством.

Самоубийство никогда не спасает от одиночества.

3

Самоубийство может быть оправдано только как самопожертвование. Самопожертвование есть разрушение своего тела в заведомо неравной борьбе во имя цели, выходящей за пределы одиночества. Самопожертвование — это жертвование своей земной экзистенцией во имя свободы и любви. Это последний всплеск мужества, защищающий бытие свободы и любви.

Речь идет о собственной свободе и любви, а также о свободе и любви ближних. В первом случае самопожертвование есть гибель во имя чести, во втором — гибель во имя освобождения и очищения рода.

Высшим примером соединения этих начал самопожертвования есть образ Христа.

Но самопожертвование есть действительность только в том случае, если оно осуществляется во имя свободы и любви. В противном случае самопожертвование — это самоубийство, порожденное приказом обезумевшего одиночества…

Вместе с тем верно и обратное — самопожертвование как жертвование свободой и любовью — жертвование Духом и Душой — во имя коллектива, дела и т. п. есть самоубийство. Однако теперь это самоубийство и коллектива, и дела…

Самопожертвование имеет смысл только как телопожертвование, а не жертвование Духом и Душой.

Лишь из дьявольских уст можно услышать слова: пожертвуй Душу, чтобы стать счастливым…

Часть VII НОВЫЙ ДЕНЬ: ПО ТУ СТОРОНУ ОДИНОЧЕСТВА

О друг, вникай!

Что полночь говорит? внимай!

«Был долог сон, —

Глубокий сон, развеян он: —

Мир — глубина,

Глубь эта дню едва видна.

Скорбь мира эта глубина, —

Но радость глубже, чем она:

Жизнь гонит скорби тень!

А радость рвется в вечный день, —

В желанный вековечный день!»

Фридрих Ницше

Глава 1 Святой, Герой и Гений

1

В своих странствиях по океану одиночества мы приближаемся к берегам, лежащим за пределами одиночества. Они залиты новым солнцем, и новый день царит здесь. Попробуем приподнять завесу и над ним

Выше мы постигли две трагические истины одиночества: одиночество есть необходимое условие становления личности, ее неповторимое наслаждение и — высочайшее страдание и зло, избежать которых стремится каждый человек. Две эти истины соединяются в антиномию, разрешение которой возможно только за пределами обыденности человеческого бытия. Ибо обыденность, находящая свое высшее и самодовольное выражение в так называемой взрослости, всегда порождает лишь иллюзии разрушения одиночества.

2

За пределами обыденности лежат жизни Святого, Героя и Гения. Их жизни есть бесконечное нарастание одиночества, которое затем приходит к бесконечной победе над собой. Святой преодолевает одиночество, сливаясь с Абсолютом, Герой — с историей своего народа и человечества, Гений же одновременно сливается и с Абсолютом, и с Историей. Гений соединяет в своем воображении бытие Святого и Героя, он может выразить святость и героизм в литературе и музыке, скульптуре и живописи. Одиночества Святого и Героя объединяются в творческом одиночестве Гения и поднимаются над горизонтом одиночества. Гений — место встречи Святого и Героя как разных духовных типов и разрешение трагического противоречия между ними.

Это доступно Гению потому, что в отличие от Святого и Героя его эротическая жизнь наиболее гармонична и полна. Только Гений знает феномен Музы — женщины, которая может разделить с ним творческое одиночество как непонимание толпы, а затем — волшебный взлет и воцарение в душах.

3

Историческая святость мировых религий отчуждена от женственности. Женственность воспринимается только в ее негативно-материальных проявлениях — как соблазн и утяжеление духа. Поэтому Святой часто окружен одиночеством — отстранением от женщин. Лишь христианство знает культ Божьей Матери как метафизической женственности, но эта женственность почти не распространяется на земных женщин…

Все это приводит к разведению в идее святости мужского и женского начал; такое разведение достигает в практике монашества свое логическое завершение.

4

Герой не менее отчужден от женственности, он может обладать множеством женщин, но не знать Женщины. Женственность всегда тянется к героизму, но только как нечто противоположное. Женственность тянется к героизму, не понимая его. Тяготение женщины к Герою почти всегда инстинктивно и физиологично — и в этом трагедия и женщины, и Героя.