Ника Созонова - Два голоса

• Название: Два голоса
• Автор: Ника Созонова
• Жанр: Фэнтези

Маленькая повесть о любви. Два голоса, сливающиеся в один. Похоже на сказку, на выдумку, но я отчего-то знаю точно: так бывает. Хотя и очень редко.

---

Мама воззрилась на меня в ужасе: никогда и никто из семьи не говорил с ней таким тоном. Я бросилась к ней, обняла, уткнув лицом себе в грудь.

— Мама, мамочка! Я тебя не узнаю. Мы всегда так хорошо ладили, с детства, мне всегда казалось, что вы с папой — самые мудрые и самые добрые люди не земле. А как завидовали мне все друзья и подружки! У них ведь с родителями ссоры и споры, а то и пропасть непонимания. А теперь ты говоришь со мной так, словно я старшеклассница, собирающаяся бросить школу из-за незапланированной беременности от соседа по парте. Не ты ли всегда хвалила меня за светлую голову и хвасталась перед подругами моим умением разбираться в людях? Думаешь, я смогла бы так ошибиться?.. Мамочка, мамуля — ну, услышь же меня! Услышь!..

Мне стало жарко и мокро в районе груди, а мамины плечи затряслись.

Второй или третий раз на моей памяти видела ее плачущей… Правда, справилась с собой быстро: отстранилась, высморкалась, протерла лицо салфеткой.

— Как его зовут?

Мой белый утренний халатик украшало разноцветное пятно — смесь туши, тональника и помады. Мелькнула профессиональная мысль, что получилась концептуальная картинка, вполне себе ничего. Под названием "Семейная идиллия"…

— Найт, я ведь говорила.

— Я про настоящее имя. И фамилию. Понятно, что кличка у такого существа будет соответственная.

— Не знаю. Разве это имеет значение?

— Конечно же нет, что ты! Имя того, кто живет в твоей квартире и имеет доступ ко всем вещам и деньгам, это такая мелочь. Нет, когда ты проснешься однажды наедине с голыми стенами, а твоего Найта и след простыл, я посочувствую, разумеется — мать есть мать — и вытру слезы раскаянья и обиды, но все-таки не удержусь от напоминания, что тебя предупреждали…

Она бормотала, но как-то механически, без огня. Лишенное косметики лицо стало некрасивым, на нем застыло недоумевающее и вялое выражение. А ведь она не в курсе ни про СПИД, ни про десять лет на игле. Остро кольнула жалость — до чего довела мамочку строптивая дочь, до потери лица во всех смыслах…

До нее и самой это дошло, и она встряхнулась.

— Я все поняла: ты не заболела, ты просто спятила. Впору звонить в психушку, чтобы прислали санитаров и самую крепкую смирительную рубашку. Но так как я очень люблю всех своих дочерей и не желаю, чтобы хотя бы одну из них превращали уколами и электрошоком в послушный овощ, то воздержусь.

Я невольно рассмеялась: поворот темы показался уморительным.

— Хохочешь? Рассказ Бунина "Солнечный удар", надеюсь, читала? Эротическая буря — такая вещь, от которой, бывает, по-настоящему крышу сносит. К счастью, не навсегда. Поэтому очень надеюсь на твое скорое исцеление. А до этого — ты уж извини — никаких разговоров о предмете твоего безумия поддерживать не буду. Папе ничего пока рассказывать не стану, и сестрам тоже. Если решишь похвастаться, то только не Лизке — в ее положении нельзя расстраиваться и пугаться.

Она вытащила из сумочки косметичку и прошла в ванную. Оттуда продолжала свой монолог, возвысив голос — думаю, чтобы расслышала не только я:

— Моя бедная девочка! Жалость? Я угадала? Он весь избитый и исколотый, такой несчастный и погибающий, и ты, добрая самаритянка, решила пожертвовать собой!..

Я не могла этого слушать. Сгорала от нетерпения: когда же она приведет себя в порядок и уйдет? Захлопну дверь и тут же ринусь к тебе, и уткнусь в теплое предплечье. Вплавиться, раствориться, смешать нашу кровь, чтобы струилась вместе — от сердца к сердцу. И не отпускать тебя больше никогда и никуда, ни на секундочку, ни на полвздоха…

*** — Смешиваться кровями — не лучшая идея: в моей слишком много грязи.

— Значит, я всегда была бы под кайфом.

— А как же индивидуальность, эго?..

— Могу задать этот вопрос и тебе.

— А я ничего не терял. Лишь обрел. ***

Наконец мамуля ушла.

Выйдя из ванной, решительно понеслась в прихожую, кивнув мне на прощанье:

— Всё, всё! Не подходи ко мне. А то снова придется восстанавливать лицо.

Выстрелила захлопнувшейся дверью.

Ты сидел на корточках, прислонившись спиной к батарее отопления. Лицо — в местах свободных от синяков, отливало зеленью. Было тепло, даже душно, но ты кутался в покрывало, стянутое в кровати. Тебя колотило. Не верхней губе блестели капельки пота, еще одна проступила на переносице.

— Я ей не понравился, — выдавил ты с усмешкой.

— Удивительно меткое наблюдение.

Я пристроилась рядом, взяла твою ладонь — холодную и влажную, словно неживую. Грела ее дыханием, прижав вплотную к губам.

— Она мне тоже.

Ты обхватил мои пальцы своими, предупреждая попытку вырваться в обиде.

— Зато честно. Но мне кажется, ее можно понять.

— Да, вполне.

Мы замолчали. Потом ты осторожно пошевелился.

— Мне надо идти.

— Уже?..

— Вы слишком долго говорили. Полдня.

Отпустить тебя, когда я почти не виделась с тобой сегодня, не успела зарядиться тобой, как батарейка, впрок?..

— И куда ты собираешься?

— Посмотри на меня, — ты приподнял мой подбородок, чтобы глаза в глаза. С такого расстояния еще заметнее признаки болезни и боли: зрачки, огромные, на всю радужку, и белки с кровавыми нитями полопавшихся сосудов. — Меня ломает. Знаешь, что это такое? Словно каждый сустав скручивают спиралью. Повтори свой вопрос и сама дай ответ. Если у тебя есть валидол или что-то подобное, было бы кстати, на время.

— У меня нет ничего такого, прости.

Хотела прибавить, что, к несчастью, тупо и беспросветно здорова, но сдержала эти слова. Говорить не хотелось, вообще, ничего.

— Это ты меня прости. — Ты принялся медленно подыматься, держась за батарею. — Надо идти, Иначе совсем кранты. Да еще и уговор, будь он проклят.

— Ты за дозой?

— Принять дозу.

— А деньги у тебя есть?

— Сегодня не моя очередь проплачивать.

— Что это значит?

— Не сейчас, ладно?

— Но ты ведь расскажешь, обязательно?

Я помогла тебе дойти до прихожей и застегнуть молнию на куртке. Из-за дрожи в пальцах сам ты возился бы с этим долго.

Странное и тяжкое ощущение навалилось на меня: я помогаю тебе сейчас, но это почти то же самое, что вложить в твою руку шприц. Я помогаю убивать человека, которого люблю. Можно ведь запереть тебя в квартире, дней на пять. Так, кажется, реально слезают с иглы? Поломает, помучает, но зато в итоге выкарабкаешься. В каком-то документальном фильме был показан наркоман, катающийся по полу от ломки. Каждая его часть словно жила своей отдельной мучительной жизнью. Он то умолял, то выл, то матерился. И так же будет с тобой?.. "Словно каждый сустав скручивают спиралью"…

— Скажи, если я достану денег на лечение в хорошей клинике, где симптомы ломки будут сводить к минимуму и снимать с иглы будут аккуратно и милосердно — ты согласишься туда лечь?

— Нет. — В голосе была злость, но не на меня. Тогда я еще не знала, на кого. — Пожалуйста, не говори со мной больше об этом. Я никогда не вылечусь, как никогда не стану другим.

— Даже ради того, чтобы пожить немного подольше — со мной? Я не обвиняю, не думай, мне все равно, какой ты. Просто ты сам говорил: времени очень мало. И как я потом?..

Ты уже стоял на пороге. Обернулся.

— В твоих глазах семнадцать озер.

Чем глубже, тем выше.

А мои выклевал ворон,

в них теперь всегда сухо.

Твоими волосами играет ветер —

от неба до неба.

Я научился не замечать людей,

плюющих на мои шрамы —

полезный навык, единственный.

У тебя их сто сорок девять.

Самый красивый — рисовать море,

самый глупый — доверять мне.

— Можно я пойду с тобой?

Я почти не надеялась на положительный ответ.

— Зачем?

— Мне нужно увидеть самой. Чтобы стать ближе.

— Ближе некуда. Пойдем! Только прошу, поторопись.

*** — А ты ведь очень удивилась, когда я согласился. Я сам себе удивился. Глупо и низко тащить с собой девушку для демонстрации ей острых и грязных картинок социального дна. Но с тобой — это другое. Ты должна была видеть, как ты сказала, чтобы стать ближе. Чтобы понять, надо принять полностью, без остатка, пропустив через себя. Но это я теперь пытаюсь словесно выразить, тогда слов не было. И ясного осознания тоже. Просто я поступил так, как никогда не делал: взял тебя на встречу, нарушив негласное правило, что нас всегда должно быть только трое.

— Как долго, а главное — путано. Все ведь ясно без слов. Давай теперь ты вспоминай. Твоя очередь. ***

Этот день был полон для меня сюрпризов. И не сказать, что особо приятных. То, что тело и лицо после вчерашней экзекуции будут нещадно ныть, предугадать было можно, но вот визит твоей мамочки явился полной неожиданностью. Я вообще-то думал, что с появлением мобильной связи никто уже не сваливается как снег на голову.