Ника Созонова - Nevermore, или Мета-драматургия

• Название: Nevermore, или Мета-драматургия
• Автор: Ника Созонова
• Жанр: Фэнтези

Эта вещь написана в соавторстве. Но замысел мой и история моя, во многом документальная. Подзаголовок говорит, что речь идет о вечных темах — любви и смерти. Лишь одно уточнение: смерть не простая, а добровольная. Повествование идет от лица трех персонажей: двух девушек и одного, скажем так, андрогина. Общее для них — чувство к главному герою и принадлежность к сумрачному племени "любовников смерти", теоретиков суицида. Каждая глава заканчивается маленьким кусочком пьесы. Сцена, где развертывается её действие: сетевой форум, где общаются молодые люди, собирающиеся покончить с собой. Несмотря на мрачную тему, финал, как мне кажется, светлый.

P.S. Сейчас, когда вещь прочли уже немало людей, часто задают вопрос: кто был прототипом того или иного героя. Ответить на это я не могу, так как самим прототипам это вряд ли понравится. Из всех моих "детей" этот текст самый благодарный — по числу теплых отзывов и самый жестокий…

---

Бэт не стал особо разлеживаться. Натянув джинсы, он подсел к компу. Пока агрегат разогревался, рассеянно оглядел только что оставленную постель и с кривой ухмылкой пробормотал строки неизвестного мне автора:

- 'Осуществились на простыне серой… И ненасытные губы смешали!..'

Без спроса подключился к инету и радостно возопил:

— Ты сама не понимаешь, чем владеешь: кабельный интернет! Безлимитный!.. Плюс — полное отсутствие родителей и соседей. 'Стыдно, стыдно быть несчастливым!..'

— Вообще-то, за эту грязную халупу и интернет я отдаю ровно две трети своей зарплаты. За которую впахиваю каждый день с девяти до шести, в компании крашеных кукол и жизнелюбов с двумя извилинами…

Но он уже не слушал, увлеченно стуча по 'клаве'.

В полной уверенности, что он вышел на любимый 'Nevermore', я заглянула ему через плечо. Что там новенького? Не сбылась ли еще чья-нибудь заветная мечта?..

Но Бэт, нахмурившись, прикрыл экран. И, в общем-то, имел право: поскольку общался не на форуме, а по 'аське'.

С Айви, насколько я успела заметить.

Мы подружились — относительно, конечно — еще на форуме, зная друг друга лишь по никам и аватарам. Еще до знаменательной встречи в реале, организованной активной, как все неофиты, Мореной.

Морфиус как-то поднял тему о сатанизме. 'Спасатель', эзотерик-христианин и даже, как ни странно, не глупый в иных вопросах паренек, он, конечно же, понес несусветную чушь и банальщину. Судя по никам толпящегося на форуме народца: Темный, Воланд, Балаам — к славному племени сатанистов относили себя многие. Но именно что относили: вешали на себя гордый и звучный ярлык, не имея представления о сути.

На пост Морфиуса достойно ответил лишь новенький — Бэт (остальные глупо подхихикивали и не смешно острили на темы 'хрюсов'):

'Морфиус, дорогой, при слове 'сатанист' ты и тебе подобные сразу представляют себе мрачную личность, раскапывающую могилы, распинающую черных котов и совершающую мессу задом наперед на животе девственницы. Запомни, пожалуйста: все это имеет место быть в нашем лучшем из миров. Но творят сии некрасивые вещи вовсе не сатанисты, а люцефериане, или дьяволопоклонники. Еще раз, по слогам: дья-во-ло-по-клон-ни-ки. Сатанисты не поклоняются никому — это невозможно по определению. Больше того, они не верят — пусть это и покажется тебе парадоксальным — ни в Сатану, ни в Люцифера, ни в какого-либо иного персонажа с рогами и копытами. В Бога, естественно, тоже. Это, как правило, люди Разума, а не слепой веры. Интеллектуалы, а не сектанты и не фанатики'.

Я не могла не встрять в дискуссию.

'Браво, Бэт! Наконец-то я не одинока на форуме. Наконец-то появился человек, который знает и способен внятно растолковать, разжевать НЕ-знающим, что Сатана — не ужастик, не детская страшилка, не поповский бред — но архетип. Символ полноценной человеческой жизни, олицетворение всего лучшего, чем наградила человека природа: гордость, сила, могущество, ум, чувственность, индивидуализм, творческая потенция'.

Морфиусу пришлось заткнуться (он сделал это с максимально умным видом, попросив назвать авторов соответствующих книжек), а Бэт с тех пор тепло приветствовал меня при каждом появлении на форуме. Называл 'наша мудрейшая Эстер', 'сестренка по су-вере', 'аццкая сатанесса'… (Он был неистощим на прозвища, и мне это льстило.)

Так что я была вполне морально готова ко встрече в реале. Чтобы произвести впечатление, взяла с собой Модика (в первый и последний раз, клянусь: бедная скотинка намерзлась, надрожалась и устала донельзя), надела самую 'готичную' юбку. Я сильно перенервничала, когда все уже собрались, а Бэт безбожно опаздывал, и стучащая зубами и каблуками Морена то и дело требовала немедленно завалиться в теплую кафэшку. К счастью, мы все-таки его дождались.

И хотя я готовила себя внутренне к чему-то подобному — потрясение оказалось немалым…

А через два дня после встречи и посиделок, которые можно было назвать его феерическим моно-спектаклем ('Весь вечер на арене фокусник и иллюзионист!..') они с Даксаном заявились ко мне в гости.

И не с пустыми руками — на загривке у Даксана гремел рюкзак с немалым количеством весело булькающего баночного пива и пачкой сухариков на закуску.

— Надеюсь, Астарта, ты не откажешься вместе с нами незабываемо угореть?..

Пиво взбодрило всех троих до такой степени, что о суициде мы почти не говорили. Речь в основном шла о сайте сатанистской направленности, который они собирались сотворить и призывали меня присоединиться — в качестве идеолога и редактора. Разумеется, я с воодушевлением согласилась. Варианты названия были такие: 'Храм ритуальных кровопусканий', 'Аве, апокалипсис!', 'Армаггедонские посиделки', 'У Бафомета'.

К сожалению, компьютерщика в нашей теплой компании не оказалось, и, как ни чесались у нас руки, как ни потрескивали в голове бенгальские огоньки сногсшибательных идей, к непосредственному воплощению нашего детища мы приступить не могли.

На этой фазе у Даксана резко упало настроение, и он стал мрачно допытываться, нет ли у нас знакомого черного мага. Предки достали до такой степени, что он готов прибегнуть даже к столь некрасивым средствам, как присушка-отсушка-порча-инвольтация.

— Ты жаждешь их физического устранения, или хочешь, чтобы они полежали какое-то время в больнице, дав отдохнуть от себя, или же речь идет о психологическом освобождении? — деловито уточнил Бэт.

— З-зачем мне врать перед вами: я хотел бы, чтобы их не стало вообще. Но это слишком огромная и несбыточная мечта. П-поэтому я удовольствовался бы психологической свободой: пусть не видят меня, не трогают, не замечают. Пусть в-выплескивают свои родительские инстинкты на братца, а меня оставят в полном покое. Кстати, 99 процентов детей мечтают о смерти своих родителей. Кто сознательно, кто подсознательно. П-просто мало кто знаком со своим подсознанием, а те, кто знаком — вряд ли осмеливаются озвучить свои потаенные желания.

Врожденное чувство справедливости и любовь к абстрактной — и потому бесполезной, истине заставили меня возразить:

— Насчет 99-ти процентов ты загнул, Даксан. Я, к примеру, не люблю своих родителей, но смерти им не желаю. Пусть живут и пережевывают свои примитивные радости: новый сериал, копченую колбасу, ремонт сортира на даче. Лишь бы, как ты правильно заметил, меня не доставали.

— И что, не достают? — Он ядовито вперился в меня из-под густой, как у генсека Брежнева, брови.

— Мать звонит периодически, — честно ответила я. — По выходным даже наладилась меня навещать, но я специально из дома ухожу в это время.

Даксан торжествующе расхохотался, стуча по столу кулаками.

— Тихо-тихо-тихо, последнее пиво разольешь! — Бэт вовремя подхватил готовую скатиться на пол банку.

— И все-таки ты не прав, — я упрямо гнула свою линию — а что мне оставалось делать? Не признавать же свое поражение в угоду двум самовлюбленным самцам. — Встречаются семьи, где родители и дети суть одно, семья, а не просто чужие люди, зачем-то втиснутые в одну клетку по формальному признаку кровного родства. Их немного, но они есть. В такой семье можно укрыться от окружающего абсурда, передохнуть, расслабиться. И я завидую тем, у кого такие семьи. Если говорить о нашей дружной тусовке, я завидую Морене. По ее постам и ответам на форуме видно, что она и ее мать — близкие люди. По сути, а не по крови.

— Морене ты зря завидуешь, — возразил мне Бэт. — Я знаю ее чуть больше. Сдается мне, ей достался весьма деспотичный экземпляр. Стоит задуматься, что предпочтительней: материнская любовь, которая душит тебя удавкой и не дает даже чихнуть самостоятельно, либо родительское равнодушие — вариант моего папочки — и, соответственно, свобода.

— И думать нечего! — энергично осклабился Даксан. — Да здравствует свобода! — Он схватил со стола последнюю банку с пивом и втянул в себя пенящуюся струю. — М-морена еще маленькая девочка. Отлично помню, каким слюнявым дураком был в свои восемнадцать. Она не б-безнадежна, и, думаю, общими усилиями мы сумеем ее воспитать в лучших традициях прогрессивного сатанизма.

— Она небезнадежна, — подтвердил Бэт. И горестно всхлипнул: — Ё-моё, мы что, так быстро все вылакали? Эстер, лапушка, сгоняй в ближайший круглосуточный киоск, плиз…

Я возмутилась:

— Я вам что, девочка на побегушках?

— Даксан, миленький, тогда на тебя вся надежда…

Даксан взглянул на часы и, громко выматерившись, выскочил из-за стола.

— Через пятнадцать минут метро закрывается!!!

Он понесся в прихожую, бормоча, что завтра с утра должен опять тащиться на свою ненавистную работу курьера.

— Чао, братишка! — Бэт вальяжно махнул на прощание и даже не вылез проводить друга до двери.

Как свободный художник, не связанный узами постылой службы, он никуда не спешил, заявив, едва я закрыла дверь за пошатывающимся, но стремительным Даксаном, что ночь — лучшее время для душевных бесед и пиршеств духа.