Всеволод Волин - Неизвестная революция 1917-1921

• Название: Неизвестная революция 1917-1921
• Автор: Всеволод Волин
• Издательство: НПЦ «Праксис»
• Жанр: История
• Год: 2005
• ISBN: 5-901606-07-8

Книга Волина «Неизвестная революция» — самая значительная анархистская история Российской революции из всех, публиковавшихся когда-либо на разных языках. Ее автор, как мы видели, являлся непосредственным свидетелем и активным участником описываемых событий. Подобно кропоткинской истории Французской революции, она повествует о том, что Волин именует «неизвестной революцией», то есть о народной социальной революции, отличной от захвата политической власти большевиками. До появления книги Волина эта тема почти не обсуждалась. Для Волина Российская революция не сводилась к деяниям Керенского и Ленина, социал-демократов, эсеров или даже анархистов. Она представляла собой взрыв массового недовольства и массового творчества, стихийный, незапланированный и неполитический — подлинную социальную революцию, какую за полстолетия до того предвидел Бакунин.

Будучи великим народным движением, «восстанием масс», Российская революция нуждалась в Волине, чтобы иметь свою историю, рассмотренную «снизу», как сделали Кропоткин и Жан Жорес в отношении революции во Франции. «Все огромное множество людей вышло наконец на авансцену», — писал Жорес о 1789 годе. То же самое можно сказать о России периода 1917–1921 годов, когда в стране совершались глубочайшие перемены, которые затрагивали все сферы жизни и в которых важнейшую роль играли простые люди. Аналогичные процессы происходили и в Испании в 1936–1939 гг. Именно в России и в Испании имели место величайшие либертарные революции двадцатого века — децентралистские, спонтанные, эгалитарные, осуществлявшиеся не какой-либо одной партией или группой, а прежде всего самим народом.

Наиболее выдающаяся черта этой «неизвестной революции» состояла, по Волину, в децентрализации и рассредоточении власти, спонтанном образовании автономных коммун и советов и в возникновении самоуправления трудящихся города и деревни. Действительно, все современные революции сопровождались созданием комитетов на местах — фабричных и домовых, образовательных и культурных, солдатских, матросских и крестьянских, — которые рождались из расцвета прямого действия низов. В России народными органами прямой демократии были Советы — пока большевики не превратили их в инструменты централизованной власти, подсобные структуры нового бюрократического государства.

Таков основной тезис Волина. Он подробно описывает усилия рабочих, крестьян, интеллигентов, стремившихся создать свободное общество, Основанное на принципах местной инициативы и автономии. Широкое освещение получает в его книге либертарная оппозиция новой советской диктатуре, главным образом, в Кронштадте и Украине. С глубокой симпатией рассказывает автор о махновском движении, не замалчивая, однако, и его негативные черты, такие, как пьянство Махно или образование вокруг него своего рода военной камарильи. (Как уже отмечалось, Волин расходился с Махно по вопросу об «Организационной платформе», и противоречия между ними так никогда и не были полностью изжиты.)

Тем не менее, книга Волина не лишена и некоторых недостатков. Говоря о предыстории российского революционного движения, автор лишь мимоходом упоминает о великих крестьянско-казацких восстаниях XVII и XVIII веков, не принимая во внимание их ярко выраженный антигосударственнический характер. Несмотря на все свои «примитивные» черты, восстания Разина и Пугачева являлись все же антиавторитарными выступлениями, борьбой за децентрализованное и эгалитарное общество. Далее, как это ни странно, Волин совсем не пишет об анархистах в главе, посвященной революции 1905 года, хотя именно тогда российские анархисты впервые выступили как серьезная сила, игравшая важную роль в происходивших событиях. (Стоит вспомнить, что Волин был в то время социалистом-революционером и перешел на позиции анархизма лишь в 1911 г.).

Описание Волиным социальной революции 1917 года также требует дополнений. Очень мало говорится в его книге о рабочем и крестьянском движении за пределами Кронштадта и Украины; игнорируются анархисты-индивидуалисты, интересная, хотя и относительно небольшая группа; не отражена и роль женщин в анархистском и революционном движении. А ведь именно женщины — в очередях за хлебом и забастовочных пикетах, на демонстрациях, на баррикадах и в партизанских отрядах, убеждавшие солдат и своих товарищей по работе, создававшие бесплатные школы и детские сады, охваченные всеобщим стремлением к обретению достоинства и равенству — играли главную роль в той самой «неизвестной революции», которая находилась в центре внимания автора.

Необходимо также добавить, что книга Волина страдает от стилистических погрешностей. По словам Джорджа Вудкока, Волин «не был прекрасным писателем в литературном смысле». Он имел склонность к многословию, и его история выиграла бы от большей сжатости. И тем не менее, несмотря на все свои недостатки, «Неизвестная революция» — впечатляющий труд. Это новаторское исследование малоизвестного аспекта Российской революции. За частичным исключением истории махновского движения Аршинова и истории большевистских репрессий Максимова, это единственная работа такого рода.

(с) А. Дубовик

---

Второй. — По сути своей, «Совет» вообще не является органом классовой борьбы, революционного действия. Тем более не может он быть живой, действенной ячейкой социальной трансформации или нового, нарождающегося общественного устройства. По самой своей структуре это мягкий, пассивный институт, скорее, бюрократического или, в лучшем случае, административного характера. Совет может заниматься некоторыми местными делами, не более того. Он представляет собой нечто вроде рабочего муниципалитета. Но — и это важно — по своей структуре и особенно по своим притязаниям в определенных обстоятельствах он может стать инструментом в руках политической партии или правительства, как и произошло в России. Он является проявлением «политической болезни» и, следовательно, представляет определенную опасность для Революции.

По этим двум причинам вся знаменитая система «Советов», продукт особых условий, в которых находилось рабочее движение в России, не представляет никакого интереса, не может принести никакой пользы трудящимся тех стран, где имеются профсоюзы, профсоюзное движение, профсоюзная борьба; где рабочие давно имеют свои боевые классовые организации, направленные на переустройство общества; где трудящиеся массы готовятся к последнему бою, и им не нужны никакие государства, политические партии и правительства.

На первый взгляд — как мы говорили — Россией управляют Советы («свободные органы рабочего класса», согласно распространенному за границей мифу).

Теоретически, то есть согласно прежней «советской» конституции, верховная власть в СССР принадлежит Всероссийскому Съезду Советов, созываемому периодически и в принципе имеющему право назначать и отправлять в отставку правительство. Опять же, в принципе Советы представляют собой законодательную ветвь власти, а их Исполкомы — исполнительную.

На самом деле именно правительство — Совет Народных Комиссаров, непосредственный орган коммунистической партии, — располагает всей полнотой власти в стране, как исполнительной, так и законодательной.

Именно правительство — хозяин страны, а не Советы.

Именно правительство может, если захочет, уничтожить Съезд Советов, или любой отдельный Совет, или любого члена Совета в случае оппозиции и неподчинения. Именно правительство держит все «командные рычаги».

Более того. Подлинная власть в стране принадлежит даже не Совету Народных Комиссаров, который тоже является всего лишь ширмой, а Политбюро, в которое входят несколько партийных бонз, членов ЦК. Это еще не все. На самом деле именно грубый и хитрый лидер Политбюро, генеральный секретарь партии и ЦК, «великий» и «гениальный» Сталин (или тот, кто займет его место) является реальным носителем верховной власти — диктатором, «Вождем» (дуче или фюрером) страны. Этот человек с гораздо большим основанием, чем Людовик XIV, может заявить: «Государство (СССР) — это я!»

Сталина (или того, кто его сменит) поддерживает «ареопаг» (Политбюро), Совет Народных Комиссаров, партия, кандидаты в члены партии, привилегированные слои, бюрократия, «аппарат», армия и полиция. Ибо все они материально или морально зависят от него и существуют лишь благодаря ему. Они слепо доверяются его силе и ловкости, чтобы сохранить режим, постоянно находящийся под угрозой, которая проявляется в глухом недовольстве и возмущении — пока бессильном — обманутых, угнетенных и эксплуатируемых широких народных масс.

Это он — «великий Вождь», — а затем Политбюро, ЦК партии и СНК навязывают свою волю Советам, а не наоборот.

Некоторые утверждают, что Сталин и перечисленные институты правят волей народа: ибо, говорят они, все члены правительства, руководящие органы и Советы избираются свободным и тайным голосованием.

Однако, даже не участвуя в нем, а лишь тщательно изучая его механизм, легко понять, что эти «свободные и тайные» выборы — сплошная комедия (как в той или иной степени повсюду в мире).

Если вначале выборы в Советы и т. д. были относительно свободными и в какой-то степени тайными[104] — широкие массы поддерживали Советы, власти нечего было опасаться с их стороны, а кроме того, сразу обмануть народ не представлялось возможным, — такая относительная свобода давно прекратила существование. Уже многие годы выборы не являются ни свободными, ни тайными совершенно официально, не в обиду будет сказано несведущим сторонникам такой системы в других странах, которые всегда отрицали сам этот факт. Действительно, общеизвестно, что так называемые «свобода» и «тайный характер» выборов были недавно «предоставлены» народу пресловутой сталинской «демократической Конституцией». Подлинная цель этого жеста заключалась в том, чтобы предотвратить растущее в СССР недовольство и, с другой стороны, запудрить мозги зарубежным трудящимся. Отныне Сталин и его правительство были уверены, что, несмотря на «свободу» и «тайну» голосования, останутся хозяевами положения. Государственный «аппарат» стал достаточно прочным — а народ достаточно покорным, — чтобы не опасаться голосующего стада, какие бы «вольности» ни были ему предоставлены. Этот расчет просматривается в самом тексте «Конституции».

Сегодня, несмотря на всю показуху, выборы инспирируются, то есть проводятся, организуются и находятся под пристальным наблюдением бесчисленных агентов всесильного правительства. Комитеты, «ячейки» и другие партийные органы на местах «подсказывают» избирателям, как голосовать, навязывают им своих кандидатов. Впрочем, избирательный список один, он представлен Коммунистической партией. Никакой состязательности не допускается. Кто осмелится выступить против этого списка и представить свой? И зачем избирателю возмущаться, раз это ничего не может изменить и только приведет упрямца в тюрьму?

Голосование является «свободным» и «тайным» в том смысле, что никто не подглядывает, как избиратель водит пером. Но когда он делает это, у него нет выбора. Его действия «предопределены», то есть являются чисто автоматическими.

Таким образом, состав Советов и их подчинение правительству обеспечены заранее. А «бюллетень для голосования» представляет собой очередное надувательство.

Напомним читателю, что «Сталинская Конституция» — уже третья после Октябрьской революции. Первая, принятая V Съездом Советов в июле 1918 года, при Ленине, заложила основы большевистского государства. Вторая была утверждена в 1924 году, опять-таки при жизни Ленина. В ней содержались некоторые уточнения и изменения, упрочившие государственную власть и уничтожившие последние остатки независимости Советов, заводских комитетов и др. Наконец, третья была предложена Сталиным и принята в 1936 году. Она ничего не изменила в положении вещей. Несколько незначительный деталей; несколько неопределенных обещаний; несколько статей, где пережевывались «демократические» формулы, противоречащие остальному тексту и, наконец, замена ежегодных Всероссийских Съездов Советов перманентным Верховным Советом, обновляемым раз в четыре года. И все.

Теперь мне следовало бы перейти к анализу культурного уровня этого странного государства.

Но поскольку культура по сути своей не входит в государственную структуру, я рассмотрю ее ниже, в главе «Достижения».

Глава VI Общая картина

Вот несколько завершающих мазков к картине, которую я обрисовал.

Большевистская система подразумевает, что государство-хозяин является для каждого гражданина нравственным руководителем, судьей, распределяющим вознаграждения и наказания.

Государство обеспечивает гражданина работой; государство кормит его, платит ему; государство наблюдает за ним; государство использует его и манипулирует им по своему усмотрению; государство обучает и формирует его; государство судит его; государство вознаграждает или наказывает его; угнетатель, кормилец, защитник, наблюдатель, учитель, инструктор, судья, тюремщик, палач — все, абсолютно все в одном лице — в лице государства, которое с помощью своих функционеров стремится быть вездесущим, всезнающим, всесильным. Горе тому, кто хочет ускользнуть от него!

Подчеркнем, что большевистское государство (правительство) захватило не только все существующие материальные и моральные блага, но и — что, возможно, самое серьезное — стало обладателем истины во всех сферах: исторической, экономической, политической, социальной, научной, философской и др. Везде правительство большевиков считает себя непогрешимым и призванным вести за собой человечество. Только оно обладает истиной. Только оно знает, где и как руководить. Только оно способно успешно завершить Революцию. И тогда, следуя неизбежной логике, оно утверждает, что 175 миллионов граждан страны также должны считать себя единственными носителями истины — непогрешимыми, неуязвимыми, священными. В силу той же логики всякий человек или группа, осмеливающиеся даже не бороться против правительства, а лишь сомневаться в его непогрешимости, критиковать, порицать его за что-либо, рассматриваются как его враги, следовательно, как враги истины, Революции — как «контрреволюционеры»!