Журнал Наш Современник - Журнал Наш Современник №6 (2001)

• Название: Журнал Наш Современник №6 (2001)
• Автор: Журнал Наш Современник
• Жанр: Публицистика

---

Но вернемся к теме - Пушкин о Карамзине. Друзья решили проводить публикации о нем планомерно, "в складчину", ото всех понемногу, а миру должна была в результате предстать книга воспоминаний. (Это в полной мере осуществили современники и последователи уже в отношении самого Пушкина.)

А как Пушкина поразила ранняя смерть друга Дельвига! Он писал Плетневу: "Баратынский собирается написать жизнь Дельвига. Мы поможем ему нашими воспоминаниями. Не правда ли? Я знал его в Лицее - был свидетелем первого, незамеченного развития его поэтической души - и таланта, которому еще не отдали мы должной справедливости. С ним читал я Державина и Жуковского - с ним толковал обо всем, что душу волнует, что сердце томит (так в тексте. - И. С.). Я хорошо знаю, одним словом, его первую молодость; но ты и Баратынский знаете лучше его раннюю зрелость. Вы были свидетелями возмужалости его души. Напишем же втроем жизнь нашего друга, жизнь, богатую не романтическими приключениями, но прекрасными чертами, светлым чистым разумом и надеждами".

И на этот раз предложение было замечательным! У Пушкина сохранился небольшой отрывок, начало биографии - "О Дельвиге" (всего несколько, как оказалось, бесценных страничек, как и о Карамзине).

В плане уточнения подхода Пушкина к сбору интересовавших его исторических материалов, записок интерес представляет информация, переданная самим Пушкиным в его "Путешествии в Арзрум", в период встречи с легендарным А. П. Ермоловым! "Собирая памятники отечественной истории, - с места в карьер начал увлеченный благородной работой Пушкин,- напрасно ожидал я, чтобы вышло, наконец, описание Ваших закавказских подвигов. До сих пор поход Наполеона затемняет все... Ваша слава принадлежит России и Вы не вправе ее утаивать. Если в праздные часы занялись Вы славными воспоминаниями и составили записки о своих войнах, прошу Вас удостоить меня чести быть Вашим издателем. (...) Прошу Вас дозволить мне быть Вашим историком" (курсив мой. - И. С.).

Эта встреча произошла в начале апреля 1833 года! Пушкин не побоялся посетить опального генерала (благоволившего к декабристам) в его селе Лукьянчикове. Между прочим, адъютантом генерала "по дипломатической части" одно время служил А. С. Грибоедов, назвавший его " сфинксом новейших времен".

В разговоре речь шла, как явствует из записей, об "Истории" Карамзина и о "Записках" Курбского. Это были темы, глубоко волновавшие Пушкина. Ермолов был с Пушкиным очень любезен и "до крайности мил", как он написал Ф. И. Толстому "Американцу". (Об этой встрече генерал рассказывал позднее издателю "Русского Архива", опубликовавшему в 1867 году часть его "Записок".)

Пушкин и его ближайшее окружение, состоящее прежде всего из литераторов и историков, государственных мужей и дипломатов, видели в записках и дневниках важный интеллектуальный источник увековечивания исторической памяти, без которой не может быть прогресса государства в целом. Более того, Пушкин, беззаветно любящий Россию, гордящийся ее историей как преданный сын, был глубоко убежден, что без усвоения и хорошего знания истории государство просто обречено.

Пушкин значительно содействовал созданию бесценного, неоценимого мемуарного эпоса эпохи. Подсчитано (конечно, с известной долей условности!), что "из 50 обращений литераторов пушкинского круга к современникам с призывом вести мемуарно-дневниковые записки за 1820 - нач. 1850 гг. с именем Пушкина и Вяземского связано более 30"1 (!) В этом направлении также большую работу проводили преданные друзья и единомышленники И. И. Дмитриев, В. А. Жуковский, А. И. Тургенев, А. Я. Булгаков, М. П. Погодин и др.

Вот как об одной исторической встрече, как показало время, в своем дневнике за 1829 г. писал историк М. Погодин: "Завтрак у меня: представители русской образованности и просвещения: Пушкин, Мицкевич, Хомяков, Щепкин, Аксаков, Верстовский, А. Веневитинов. Разговор от еды до Евангелия без всякой последовательности, как и обыкновенно". И прибавляет со справедливым огорчением, что не записал беседу в узком кругу разносторонне развитых "представителей русской образованности и просвещения": "Ничего не удержал, потому что не было ничего для меня нового, а надо бы помнить все пушкинское".

Безусловно прав историк Н. С. Тихомиров, утверждавший: "часто слышим в нашей литературе жалобы на скудость записок, мемуаров (...) Мы не торопимся печатать ( и писать! - И. С.) подобные документы".

Чувствовал запоздалое угрызение совести И. П. Сахаров, писавший в 1848 году: "Надобно вести записки. Боже мой! Сколько бы таких книг я мог бы написать... Все упущено; другое забыто, третье вспоминаю как сон...". (А он помогал А. А. Краевскому разбирать книги и бумаги в кабинете Пушкина!)2.

Источник подобного рода - это фамильные ценности, сокровища, проливающие свет как на биографии отдельных замечательных людей, так и на историю литературы и историю в целом!

4

"Царствовать самовластно и единовластно..."

"Я в прозе: да еще в какой".

А. С. Пушкин к А. А. Фукс. 19. Х.1834

"Монополия Греча и Булгарина пала",- писал с удовлетворением в одном из писем к Погодину Пушкин.

Желание издавать журнал, иметь свое печатное дело зародилось у Пушкина давно. Еще в 1826 году в письме к Вяземскому от 9 ноября он писал: "нам надо завладеть одним журналом и царствовать самовластно и единовластно...".

Друзья с нетерпением ждали нового журнала.

Об этом красноречиво свидетельствует запись А. И. Тургенева от 29 декабря 1835 года, когда единомышленники Крылов, Одоевский, Плетнев, барон Розен и Пушкин собрались у Жуковского и после долгих разгорячивших их диспутов вдруг в один голос внезапно закричали : "Жаль, что нет журнала, куда бы вылить весь этот кипяток, сочный бульон из животрепещущей утробы настоящего!"

Работа закипела. Ядро пушкинского журнала составили: Боратынский, Гоголь, Вяземский, Д. Давыдов, Плетнев, Языков, Погодин, Розен, А. И. Тургенев, А. Краевский, А. Муравьев, В. Одоевский. Среди молодых друзей - И. Киреевский, В. Соллогуб, Е. Ростопчина, В. Бенедиктов.

Уже 31 марта 1836 года первый номер был разрешен цензурой, а 11 апреля вышел в свет. Издание, как задумал его Пушкин, должно было выходить каждые три месяца по одному тому. В нем должны были помещаться стихотворения, "повести, статьи о нравах и тому подобное; (оригинальные и переводные) критики замечательных книг русских и иностранных; наконец, статьи, касающиеся вообще истории и наук".

Как только Пушкин стал издавать свой журнал, к нему присоединились А. И. Тургенев и П. А. Вяземский, имевшие большой опыт издательской деятельности и умевшие работать с первоисточниками, как архивисты и публикаторы. Кн. П. А. Вяземский писал другу: "Пушкин просит тебя, Христа и публики ради, быть отцом-кормилицею его "Современника"(...) Прошу принять это не только к сведению, но и исполнению и писать свои субботние письма почище и получше(...) то есть "тех же щей, только пожиже". (Намек на "Хронику русского". - И. С.).

Привлек внимание Пушкина и молодой В. Г. Белинский (после его статей "Литературные мечтания" и "Несколько слов о "Современнике"), критический талант которого был замечен как "подающий большую надежду". Пушкин принимает решение о приглашении его в свой журнал. Как передавал Пушкину Нащокин о новой кандидатуре - "Щепкин говорит, что он будет очень счастлив, если придется ему на тебя работать. Ты мне отпиши, - и я его к тебе пришлю". Это было в конце 1836 года. Обстоятельства быстро изменились, и переговоры с Белинским остались незавершенными.

В необходимости литературной критики издающихся материалов Пушкина убедили многочисленные публикации, записки и мемуары, как отечественные, так и зарубежные. Среди статей, связанных с публикацией в "Современнике", интересны его замечания, высказанные Ф. Булгарину в ответ на его критику (речь идет о "Хронике русского" А. И. Тургенева). Пушкин подчеркивает в публикации друга "глубокомыслие, остроумие, верность, тонкую наблюдательность, оригинальность и индивидуальность слога" - все то, что, по его мнению, выделяет хронику из Парижа. Пушкин как достоинство выводит те качества, которые не понравились Булгарину: "Мы предпочли в нем живой, теплый, внезапный отпечаток мыслей, чувств, городских новостей, булеварных (так в тексте. - И. С.), академических, салонных, кабинетных движений - так сказать, стенографию этих горячих следов, этой лихорадки парижской жизни...".

В Петербурге, в салонах, в дипломатической среде неудивительны были разговоры о литературе и зарубежной истории, о новых книгах и интересных статьях. Не случайно Вяземский сравнивал такие встречи с чтением свежих газет! В частности, Пушкин и друзья неоднократно обсуждали наряду с европейской и американскую мемуарную литературу. В дневнике есть записи о вечерах и разговорах с дипломатами и с П. И. Полетикой1, опубликовавшим в 1830 году в "Литературной газете" статью "Состояние общества в Соединенных Американских областях", горячо встреченную в Петербурге и Москве.