Журнал Наш Современник - Журнал Наш Современник №6 (2001)

• Название: Журнал Наш Современник №6 (2001)
• Автор: Журнал Наш Современник
• Жанр: Публицистика

---

Среди прочих обсуждались "Записки" американца Д. Теннера2. Сам поэт так высказывался об этой далекой стране на основании чтения многочисленных независимых источников: "С изумлением увидели мы демократию в ее отвратительном цинизме, в ее жестоких предрассудках, в ее нетерпимом тиранстве". Добавить к сказанному Пушкиным нечего!

Работа в журнале отнимала массу времени, но была и увлекательной, т. к. давала возможность печатать рукописное наследие современников, создавая уникальный фонд мемуаристики. В первый год издания почетное место заняли записки Дуровой, кавалерист-девицы, представлявшие "любопытные" отрывки из журнала, который она вела в 1812 году. Сохранившиеся записи Пушкина свидетельствуют о сложном и ответственном труде издателя.

Сначала предполагалось их назвать "Записки амазонки" , но это звучало, как заметил сам Пушкин, "как-то слишком изысканно, манерно", напоминало немецкие романы. "Записки Н. А. Дуровой" - просто, искренно и благородно. "Будьте смелы, - обращается он к мемуаристке, - вступайте на поприще литературное столь же отважно, как и на то, которое Вас прославило. Полумеры никуда не годятся". На ее слова, что надо бы поторопиться с изданием, Пушкин ответил: "Ехать к Государю на маневры мне невозможно по многим причинам. Я даже думал обратиться к нему в крайнем случае, если цензура не пропустит ваших "Записок". В своем предисловии он так романтично о них отзывался: "C неизъяснимым участием прочли мы признания женщины столь необыкновенной; с изумлением увидели, что нежные пальчики, некогда сжимавшие окровавленную рукоять уланской сабли, владеют и пером быстрым, живописным и пламенным" (курсив мой. - И. С.). Пушкин оценил в полной мере прелесть искреннего и небрежного рассказа, столь далекого от авторских притязаний, и простоту, с которой героиня описывает свои необыкновенные происшествия. В этих словах чувствуется удивительно теплое отношение к женщине, отважившейся на такую трудоемкую и важную работу, смело шагнувшей навстречу своему читателю!

Пушкин буквально воевал за этот уникальный материал. 19 января 1836 года он писал ей, волнуясь: "Я было совсем отчаивался получить "Записки", столь нетерпеливо мною ожидаемые. Слава Богу, что теперь напал на след". Записки ему понравились. "Сейчас прочел переписанные "Записки": прелесть! Живо, оригинально, слог прекрасный. Успех несомненен". 11 мая Пушкин, сам работающий с увлечением в архиве в Москве и чувствующий себя настоящим журналистом, издателем, в письме к жене, между другими важными вопросами, спрашивает ее: "Что записки Дуровой? Пропущены ли цензурой? они мне необходимы - без них я пропал".

Пушкин неоднократно высказывал Дуровой удовольствие записками, ободрял ее на литературном поприще. Как она сама отмечала: "Я не буду повторять тех похвал, какими вежливый писатель и поэт осыпал слог моих записок..." Женщину, прослужившую в армии около десяти лет, принявшую участие в войне с французами гусаром, героически сражавшуюся в мужском окружении, тяжело было благословить на это испытание. В отношении Записок, их издания она обращалась к нему "как одному из преданнейших друзей", сознавая, что будут противники публикации.

Н. А. Дурову, храбрую амазонку, неоднократно отговаривали от обращения к Пушкину. "Вы напрасно хотите обременить Пушкина изданием ваших записок, сказал мне один из его искренних друзей (...) разумеется он столько вежлив, что возьмется за эти хлопоты и возьмется очень радушно; но поверьте, что это будет для него величайшим затруднением; он с своими собственными делами не успевает управиться, такое их множество, где же ему набирать дел еще и от других!.. если вам издание ваших записок к спеху, то займитесь ими сами, или поручите кому другому". К чести автора и издателя, они нашли в себе и силы и мужество!

Когда воспоминания уже были изданы, Н. А. Дурова имела все основания горестно записать: "Наконец и клевета сделала мне честь, устремила свое жало против меня!.. в добрый час! Это в порядке вещей"1. В каком-то большом собрании "перебирали ее косточки", говорили о записках, и, как передавала подруга, Пушкин ее защищал. "Защищал! Стало быть против меня были обвинения?" - справедливо заметила она.

Как явствует, вопрос с публикацией записок напрямую связан с историей.

В 1829 году, в декабре, кн. Петр Андреевич советовал Денису Давыдову, другу, "арзамасцу", поэту, заняться написанием жизни генерала Н. Н. Раевского, который так же героически сражался, как и Вяземский, в Отечественную войну 1812 года. На редутах вместе с ним сражались и его юные два сына, проявив при этом завидную храбрость. Раевский скончался 16 сентября 1829 года на 59-м году жизни. Именно Давыдов способен был написать его биографию, как свидетель его подвигов и как племянник!2 Давыдов рассуждал в своих письмах к кн. Вяземскому, как подробней и качественней ее написать. Он говорил о "моральных пигмеях", неспособных оценить величие души опального полководца, меряющих его "на свой мелкий аршин", он гневно клеймил осаждающих: "Неожиданная гроза разразилась на главе, уже седеющей, но еще неостылой от вдохновений воинственных, еще курившихся дымом сражений". Он писал о "новом Лаокооне, обвитом, теснимом изгибами жадного злополучия". Он называл Раевского героем, сродни героям античности и т. д. Однако, несмотря на свойственное ему и с удовольствием демонстрируемое в кругу друзей красноречие, он медлил с написанием. Год спустя в кругу друзей вновь встал этот вопрос, и уже Пушкин обратился непосредственно к Давыдову: "Денис здесь,- пишет он Вяземскому 2 января 1831 г. - Он написал красноречивый Eloge (похвальное слово - фр.) Раевскому. Мы советуем написать ему жизнь его" (курсив мой. - И. С.). Таким образом, сложилась уже инициативная группа заинтересованных в появлении этого материала в "Современнике". Среди них был и Нащокин, предположительно, был и Н. А. Муханов (брат декабриста П. А. Муханова). Через два дня друзья навещают П. А. Вяземского в Остафьево. Начинание было важным! Воспоминания Д. Давыдова3 были опубликованы вместе с материалами кавалерист-девицы Дуровой в пушкинском "Современнике".

Обращаясь к таким признанным народным героям, любимцам широкой общественности, но опальным генералам, как А. П. Ермолов, Н. Н. Раевский, Пушкин проявил большое гражданское и политическое мужество. Такие публикции имели сильное оппозиционное звучание.

Пушкин усиленно собирает дневники, мемуары современников для опубликования на страницах своего "царственного" издания.

Он лично готовит к изданию, переводит и комментирует записки бригадира Моро-де-Бразо, участника Прутского похода Петра I. Об этой книге он сообщил А. X. Бенкендорфу 31 декабря 1836 года: "Имею счастие повергнуть на рассмотрение Его Величества записки бригадира Моро де Бразо о походе 1711 года, с моими примечаниями и предисловием". И далее дает свою характеристику этому заинтересовавшему его источнику времен Петра Первого: "Они важный исторический документ и едва ли единственный (опричь Журнала самого Петра Великого)". "Записки" "любопытны и дельны", ибо: "В числе иностранцев, писавших о России, Моро-де-Бразо заслуживает особенное внимание. Он принадлежал к толпе тех надменных храбрецов, которыми Европа была наводнена еще в начале XVIII столетия и которых Вальтер Скотт так гениально изобразил в лице своего капитана Далгетти."

" Эта книга отличается умом и веселостию беззаботного бродяги(...) заключает в себе множество любопытных подробностей и неожиданных откровений, которые только можно подметить в пристрастных и вместе искренних сказаниях современника и свидетеля". При этом Пушкин подчеркивает их специфичность, представляющую тем самым и их ценность: "Моро не любит русских и недоволен Петром; тем замечательнее свидетельства, которые вырываются у него поневоле". Ну, например: "С какой простодушной досадою жалуется он на Петра, предпочитающего своих полудиких подданных храбрым и образованным иноземцам! Как живо описан Петр во время сражения при Пруте! С какою забавной ветреностью говорит Моро о наших гренадерах(...)". Пушкин ничего не убрал при подготовке документа к печати, считая это излишним и вредящим первоисточнику. Это к вопросу о том, как печатать исторический источник, какой критерий отбора материала должен существовать. Поэт так объясняет свою позицию: "Мы не хотели скрыть или ослабить и порицания и вольные суждения нашего автора, будучи уверены, что таковые нападения не могут повредить ни славе Петра Великого, ни чести русского народа. Предлагаем "Записки бригадира Моро" как важный исторический документ, который не должно смешивать с нелепыми повествованиями иностранцев о нашем отечестве". В этом предисловии каждое слово Пушкина важно!