Чарльз Вильямс - Канун дня всех святых

• Название: Канун дня всех святых
• Автор: Чарльз Вильямс
• Издательство: АРДА
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 1999
• ISBN: 5-89749-005-8

Две девушки, погибшие в авиакатастрофе, оказываются в загадочном Городе… Так начинается четвертый из шести "мистических романов" Чарльза Вильямса — теолога и посвященного розенкрейцера, старшего друга и литературного наставника знаменитых Дж. Р.Р.Толкина и К.С.Льюиса. Миры живых и мертвых оказываются взаимопроницаемыми, и манипулирует ими зловещая фигура посвященного мага-лжепророка. В противостоянии ему духовно взрослеют герои романа, начиная постигать истинный смысл любви и смерти.

---

— Я не пойду, Эвелин.

— Но ты должна, — сказала Эвелин. — Ну иди же, Лестер. Оно тебе не повредит.

Лестер неожиданно рассмеялась. Много лет никто не смеялся в этом зале, и теперь неожиданный звук, хотя и негромкий, оказался таким богатым и свободным, так разнесся по залу и наполнил его, что Эвелин вскрикнула, а Клерк резко завертел головой. Даже его убогое создание как-то напряженнее стало смотреть прямо перед собой незрячими глазами.

— Да, — сказала Лестер, — не думаю, чтобы это мне повредило. Но для тебя это не очень хорошо.

— Не смейся так больше, я не хочу, — капризно сказала Эвелин. — Я хочу в нее. Давай, иди. Я и так делала все, чего тебе хотелось, теперь и ты могла бы пойти мне навстречу. Лестер, ну пожалуйста! Я больше ни о чем не буду тебя просить. Клянусь, что не буду.

Отголосок смеха Лестер, до сих пор звучавший в воздухе, внезапно оборвался. Настала тишина. Все здешнее и все нездешнее прислушивалось к клятве Эвелин. Лицо Клерка сжалось, а Лестер вздрогнула, даже не успев понять, что глупая человеческая фраза вызвала к жизни свой точный смысл. Если бы это была простая глупость, она не вышла бы за пределы фасадов Города, но это была не глупость. Это была жадность, грубая, хамская требовательность, и поэтому она проскользнула во дворцы и на холмы Города, и отпечаталась на его стенах искренностью желания. Лестер, невольно пытаясь остановить это запечатление, быстро проговорила:

— Пойдем со мной, пойдем обратно. Пойдем к Бетти или к твоей матери. Давай-ка… — она увидела в глазах Эвелин бессмертие, сделавшее окончательный выбор, и осеклась.

Эвелин опять потянула Лестер за руку, оглядываясь на Саймона, словно ища у него поддержки. Но он уже сделал все, что мог. Он знал, что не получит власти над этим чуждым для него духовным созданием, пока не войдет с ним в контакт. А этого, как он успел усвоить после предыдущей стычки, можно добиться только правдоподобием. Он произнес, словно изрекал некую великую мудрость:

— Любовь есть исполнение закона.

Лестер услышала его. Помноженный на ее чувство долга, принцип мгновенно перерос того, кто его изрек.

Лестер не особенно волновало, любит ли она Эвелин, но она знала свой долг. Да, влезать в этого идола вместе с Эвелин ей не хотелось, но не более того. Наверное, так же чувствовала себя Бетти, когда сама Леетер просила ее вспомнить прошлое. Зачем тратить попусту столько времени? К ощущению парящей легкости новой жизни примешивалась жалость к магическому недомерку, сотворенному Клерком; едва оперившаяся энергия требовала большего простора. Но, кажется, другого пути не было. Она подумала о Ричарде, она подумала о Бетти, вздохнула — неглубоко, но все же вздохнула, взглянула на измученное лицо Эвелин и оборвала вздох. Потом, повинуясь озарению интуиции, нередко посещающей благородные и страстные сердца, Лестер воскликнула:

— Мудрее было бы сказать, что исполнение закона есть любовь, бесполезно. Она говорила в пустоту. Тогда, повернувшись к Эвелин, она добавила:

— Если ты так хочешь, я пойду. Но для тебя было бы куда лучше убраться отсюда, и побыстрее.

Эвелин упрямо молчала. В зале повисла пауза. Кукла-недомерок сделала шаг вперед. Под взглядом Клерка она снова начала расти. Дрожь сопровождала изменение формы, ей то и дело приходилось поправлять руками шею и голову. На гладкой, мертвой коже больше не оставалось рыхлых областей, зато появились пятна пепельного цвета. Их становились все больше, и наконец они покрыли все тело полностью, обвисли складками и окутали его неким подобием убогого платья. Теперь перед Клерком стояла невысокая, довольно плотная дама средних лет, неказистая, одно плечо чуть выше другого, одна нога немного приволакивается, но в остальном обычная женщина. Глаза гомункула прояснились, кажется, кукла обрела возможность видеть и слышать.

Клерк поднял палец, и она остановилась. Ни на минуту не прекращая бормотать, он медленно опустился на колено. Положив руки на бедра женщины, он с силой огладил ее, потом наклонился и очень осторожно поцеловал в губы. Теперь темница была запечатана. Духи вошли в нее по собственной воле — им не выбраться. Он полагал, что неплохо поработал. Плоть, даже такая нечистая, магическая плоть имеет огромную власть над человеческими душами, особенно если они еще не успели свыкнуться со своей подлинной личностью, проявленной смертью. Чужие в новом мире, они быстро забывают о своих телах, но это — их прошлое, причем такое, которое не просто забыть. Поэтому рано или поздно их сущности снова начинают изо всех сил стремиться к восстановлению утраченной целостности. Но им не дано обрести ее, пока не исполнится полнота времен. Когда их одолевает жажда плоти, устоять могут только те, кто обрел блаженство, для них время ожидания длится не дольше, чем неожиданная задержка перед обедом в доме друзей.

Магия способна ненадолго призвать душу обратно в тело, значит, рассуждал Клерк, и эта фальшивка годится в качестве ловушки для души, осмелившейся встать у него на пути. Лучше бы, конечно, поработать с ее настоящим телом, но раз его нет, придется обойтись. Если бы Ричард остался под его влиянием, он мог бы подчинить эту душу и через него, используя их прошлую телесную связь, а уж потом нашел бы способ добраться и до настоящего тела, пусть полуразложившегося, или даже до горсти праха, если ее кремировали. Годится что угодно, лишь бы доставить хоть частицу останков в этот зал. Но Ричард не оправдал его ожиданий, а искать обходные пути некогда: Лестер и Джонатан вполне могли отобрать у него власть над Бетти. Сейчас он не имел права рисковать. Правительства неизбежно уступят воле своих народов, а сразу вслед за тем настанет его время. Произойдет роковая встреча с двойниками, роковая, конечно, для них. На расстоянии он свободно управлял ими, питал своей волей, но когда они сойдутся вместе, те двое неминуемо поблекнут, ссохнутся рядом с ним. Но до этого необходимо послать дочь в духовный мир. Прежде чем взять власть, он должен обеспечить себе вечность. А до тех пор время будет против него. Приходилось спешить.

Поэтому-то он и воспользовался магической ловушкой, потому же решил отправить ее в мир людей.

Продолжая держать куклу за бока, он принялся нашептывать ей на ухо. Теперь они остались одни в зале.

Нельзя было понять, слышит ли она его, во всяком случае, она улавливала его дыхание.

Между Клерком и двумя тенями воздвиглась нерушимая преграда. Теперь только он мог вызвать их из телаловушки. Там заключены их сознания. Не то чтобы они жили внутри гомункула, он просто давал им возможность ощущать мир. Совершенно неважно, сколько их там. Одним телом могут пользоваться многие духовные сущности, ведь никаких органических связей при этом не возникает.

Истинность реального воплощения недоступна даже самым сведущим мастерам магии. Чем изощреннее их мастерство, тем глубже тайна подлинной жизни, ведь природа магии противоположна ей. Самая могущественная ложь все равно остается всего лишь ложью. Рождение и смерть одинаково непостижимы для мага, он знает только соединение и разделение. Но даже у лжи есть свои законы. Лестер, согласившись на испытание, теперь могла войти в Город только так, в теле гомункула. Осталось выяснить, на что оно способно.

В приемной стоял смотритель Планкин. Из зала вышла женщина средних лет, невысокая и довольно неказистая на вид. Уставившись прямо перед собой, слегка приволакивая одну ногу, она быстро прошла мимо Планкина, кажется, даже не заметив его, открыла дверь и вышла на улицу. Глядя ей вслед, он подумал:

— А, наш Отец еще не вылечил ее. Но вылечит, обязательно вылечит, и тогда уж поставит свою метку.

Глава 9

Телефонные разговоры

Леди Уоллингфорд сидела в гостиной. Джонатану и Ричарду присесть никто не предложил, и они расположились как сумели. Джонатан опирался на спинку кресла и все время поглядывал на дверь. Ричард расхаживал по комнате. Доведись Джонатану рисовать эту сцену, он изобразил бы пустыню с невысоким скальным выступом в центре, а рядом — притаившегося льва и рыскающего леопарда. Именно так виделась Джонатану композиция из трех тел в интерьере комнаты. Он смотрел на леди Уоллингфорд и гадал, шевельнется ли она вообще когда-нибудь. За Ричардом следить было интереснее:

Джонатан старался угадать, с каким выражением лица он повернется в следующий раз.

Леди Уоллингфорд озадачил сущий пустяк. Она понимала замысел Саймона, хотя и не знала, какими методами он собирается действовать. Разъединить тело и душу дочери с помощью магии не удалось, и теперь оставалось только обычное, вульгарное убийство. Она знала, что именно это и должно произойти нынче же ночью. Это ее совершенно не беспокоило. Ощущение жесткой рамы, на которой ее распяли, постепенно ушло, но изнутри волнами накатывался гнев. Это он сковал тело леди Уоллингфорд, и вот-вот грозил выплеснуться наружу. Из головы не шли слова этой дуры-служанки: "О, она выглядит куда лучше, правда же, моя госпожа?"