Виктор Колупаев - Два взгляда

• Название: Два взгляда
• Автор: Виктор Колупаев
• Жанр: Научная Фантастика

---

- Да ты всерьез, что ли?

- Совершенно всерьез. Кто там у нас еще в группе-то учился?

- В группе? Леонидов. Работал я с ним с годок. Вообще-то я там дольше работал. А вот он со мной с годок.

- Умер.

- Сердце не выдержало.

- Еще кого видел? С кем работал? Ты говори. Интересно...

Расковцев начал рассказывать, но Ветругин плохо его слушал. То есть, он, конечно, слушал, но в то же время думал о своем. Смятение, догадка, доказательство... Ведь Расковцев своим взглядом убивал людей. Не мгновенно, это бросилось бы в глаза. Медленно, сам того не сознавая. Или сознавая? Нет, скорее всего невольно. Но от этого не легче. Что же делать? Связать? Обманом увести в милицию? Вот вам, дорогие товарищи сотрудники милиции, убийца. Своим взглядом он убивает людей. Нелепость. Ведь меня же первого и отправят в сумасшедший дом. Свести его к светилам медицинского мира? Во-первых, не пойдет, а, во-вторых, как исследовать эту способность? Где аппаратура, соответствующая случаю? Да и на время эксперимента он ведь может и задавить в себе эту способность, скрыть ее.

А в груди что-то разрасталось болью.

- ...вот я и говорю, спортом-то он ведь почти и не занимался. Все некогда, все работа, все люди...

Убить его. Слово-то какое! Ведь убить зло, но все равно - убить! Тут самое простое и понятное - не справлюсь. Но хоть руку подниму. Руку подниму на зло, а для других - на человека. На глазах у детей, у молодых людей, на глазах у людей просто. А как им понять? Как им объяснить? Зло уничтожить злом! Или добротой? Ах, как это сложно. На добро отвечать добром - это понятно. А на зло злом? Бороться со злом его же оружием? Да не становишься ли ты сам при этом по другую сторону роковой черты? В бою понятно, хоть и страшно. Страшно не страхом, а душевной болью. Там запальчивость, там вера, там правда. А здесь? Когда зло незаметно, когда невозможно показать его людям явно. Когда при одном только намеке чудовищем в глазах других окажешься сам...

- Ну и взгляд у тебя, Петька...

...но и оставить все так нельзя. Что же делать. Следить за ним? Не спускать глаз? Но ведь зло тем и выигрывает, что добро в честной борьбе с ним отдает ему свою силу. А само зло так не поступает. Оно совершеннее, оно более приспособлено, оно вправе пользоваться всеми запрещенными приемами, а добро, только честностью. Оно не может перенять подлые приемы борьбы, иначе превратится в свою противоположность...

- Я перестану рассказывать, если ты будешь на меня так смотреть!

- Нет, нет, продолжай, Женя.

- У меня же все в душе переворачивается от твоего взгляда!

В этом и слабость добра. Ведь говорят же: "Что-то ваше добро все побеждает, побеждает, а победить никак не может!" А ведь правда. Когда наступит полная победа? И наступит ли? Все же наступит, иначе зачем бороться. Добро доброе. И не потому ли оно часто терпит поражение, что все же переступает черту, и зло, как феникс, возникает из противостоящего ему добра. Так что же ему остается? Что же остается добру...

- Ты, Петька, думаешь, что я не понимаю, не чувствую!

Что остается добру? Чему оно может приказывать?.. Боль, боль, боль... На кого оно имеет права?.. Невероятная боль... Только себе... Такой боли и не бывает... Только себе! Добро, оно в себе и для других... Что же это... боль... Значит, можно пожертвовать только собой... Только честно, чтобы зло само превратилось в добро... Черта с два! Черта с два оно превратится! Черта с... два... Как это... бо...

- Больно, Петька! Что ты со мной делаешь?!

Зло, послушай боль, боль добра. Добро, оно хрупкое, оно нежное, его сломать - пару пустяков, ну, раз плюнуть. Оно для других красиво. А внутри-то ведь оно - сама боль!

- Пе-е-е!!!

Оно ведь какое!.. Оно ведь все отдает, оставляя себе только боль. А если все вокруг - добро...

- Нет, Петька, нет! Не от этого умерла Лена. Не от этого!

У добра есть тихая, спокойная, благородная работа... Есть и проще... несложная... Трудная... Есть и невыносимо трудная... Ах, как больно... Но если мгновение! Если на раздумья только миг! И миг кончается...

- Она просила меня не смотреть на нее... Я знал и не знал... Я и сейчас знаю и не знаю... Так это правда?!

- Правда, - через силу прошептал Петр Иванович.

- Не верю. Никогда не поверю. Не могу поверить... Не вынесу... Да и не хочу! Никогда не захочу!

А ведь был выход... Просто уйти... Всего хорошего, Женя... Может, еще и встретимся... Боль... последняя... конечная... никогда уже не будет боли.

Свет и тьма...

Когда к Лагерному саду подкатила "скорая", возле скамеечки уже собралась обычная толпа. Переговаривались, шептались, вздыхали. Но никому не пришло в голову заплакать. Жаль, конечно. Но ведь бывает. Умер вот старичок... Сердце, что поделаешь. Стремительный век.

Лишь один человек вел себя странно. Молодой, атлетически сложенный, он все время жмурился, хотя и стоял спиной к солнцу, закрывал глаза ладонью, старательно не смотрел на людей, и от этого казалось, что глаза его блудливо бегают. Но он действительно не хотел смотреть на людей, разве что на Петра Ивановича... Но Петр Иванович уже не мог почувствовать его взгляда.

Занятия у студентов одной группы политехнического института в этот день были сорваны по неизвестной причине. Лишь на другой день узнали, в чем дело. Заведующему кафедрой пришлось срочно ломать расписание, а женщина-профорг долго ловила преподавателей, чтобы собрать с них деньги на венок. И почти каждый говорил: "Ну, надо же так... Ни с того, ни с сего... Никогда ни на что не жаловался. Выглядел молодцом..."

А в Марграде, в одной из образцово-показательных школ преподавателю химии на уроке выжгло глаза. Что-то не то он смешал во время опыта. Что-то не то он там сделал. Что-то не то... Не то...

И никакой видимой связи не было между этими двумя событиями: смертью в Лагерном саду и несчастным случаем в школе. Разве что... Разве что Ветругин и Расковцев учились в Усть-Манском Университете. Так ведь это когда было...