Владимир Киселёв - Весёлый Роман

• Название: Весёлый Роман
• Автор: Владимир Киселёв
• Издательство: "Молодая гвардия"
• Жанр: Современная проза
• Год: 1972

---

— Что вы тут делаете? — недовольно спросил один из них,

седой важный дяденька со шрамом на щеке.

— Скамью заменяю, — ответил я простовато.

— Зачем?

— Начальство указало.

— Какое начальство?

— Мое начальство. И ваше.

— Нашли время. У нас тут сейчас суд. Долго это еще у вас?

— Только одну минутку, — заторопился я. — Только скобы к полу прибью.

— Хорошая скамья, — одобрительно сказал дяденька со шрамом. — Только давайте побыстрей. А я и сам спешил.

Дядя Петя только что не плясал вокруг нашей скамейки.

— Ну, хлопцы! — говорил он. — Такая тут текстура!.. Я ко­ряк из двух частей соединю. И рисунок будет повторяться на обеих половинах, и звук будет!.. — Он стучал по скамейке сог­нутым пальцем. — Где вы расстарались такое золото?..

— Есть одно место, — многозначительно ответил Виля, но этим и ограничился.

Вечером я рассказал нашим ребятам об этой истории и изо­бразил в лицах свой разговор с дяденькой со шрамом. А когда мы расходились по домам после тренировки, Николай негром­ко, невпопад спросил у меня:

— В каком зале это было?

— Кажется, в третьем.

— Понятно, — сказал Николай. — Значит, мой отец сидел на этой скамейке.

«А мой батя, — подумал я, — сидел справа или слева от судьи. На одном из этих кресел с серпом и молотом на спинке… Но теперь дядя Петя сделает из этой скамьи подсудимых бан­дуру с серебряным звуком».

Моя мама — человек особый. Она никогда и ни перед кем не старалась показать себя лучше, чем есть на самом деле. Это мы все стремимся выглядеть лучшими, чем в действительности. Даже батя.

— Ты не крути, как цыган солнцем, — сказала мама. — Ты мне прямо скажи — к нам он придет?

Батя отвел глаза, помычал и недовольно ответил:

— Ну… не знаю.

— Знаешь. Не придет. И я к нему не пойду. Хорошая мода ходить в гости к людям, которые к тебе прийти погнушаются.

Да и платья у меня такого нет, чтоб к заместителю Совета Ми­нистров в гости ходить.

— Ну это ты, мать, того… —– Батя запыхтел от негодования.— Что у тебя, платьев мало? А в котором ты к куме ходила?

— Тесное оно.

Мама в последнее время стала поправляться.

— Ну так другое… Я в шкафу между платьями да жакетами уже и пиджака своего не найду.

— Да разве ж это платья? Кто теперь такие носит? Не пой­ду — и кончено. И Ромке незачем туда таскаться.

— Ромка уже самостоятельный. Пусть сам решает.

Батю на воскресенье пригласил с семьей к себе на дачу пер­вый заместитель Председателя Совета Министров Украины Ва­силий Степанович Бокун. Они в одной делегации ездили в Поль­шу и как-то там подружились. К тому же оказалось, что заме­ститель председателя, как и батя, тоже с Винничины и даже родом из соседнего села.

Мне было интересно посмотреть вблизи на первого заме­стителя. Мне вообще непонятно, как это возможно, чтоб было несколько первых заместителей. Ведь не может же быть не­сколько председателей. Первый заместитель, казалось мне, дол­жен быть только один. В общем, побывать там мне хотелось. Только я тоже выдвинул условие.

— Я на мотоцикле поеду. Если хочешь, и тебя довезу. На заднем седле.

— Я тебе что, Верка, чтоб на заднем седле ехать? — взвил­ся батя. — Василий Степанович машину пришлет.

— Ну вот, ты и поезжай на машине, а я следом на мотоцик­ле. Не бойся, не отстану.

— Да по мне хоть на велосипеде, — чертыхнулся батя. — Только там хоть не показывай, какой ты наверле.

«Наверле» — это такое старое украинское слово. Его, по-моему, только в нашем доме и говорят. Оно обозначает чело­века, который все делает наоборот, шиворот-навыворот.

Батя всегда ходит на работу пешком. От нас до завода три­дцать пять минут хорошим шагом. Я много раз предлагал бате подбросить его на мотоцикле, но он только сердито отмахивал­ся: «Обойдусь». Где-то в бате сидит непреодолимое недоверие к мотоциклу.

В воскресенье с самого утра батя надел свой парадный черный пиджак со звездочкой Героя Социалистического Труда над кармашком.

— Упаришься, — сказала мама. — Ты б чего полегче надел. Батя промолчал и только посмотрел на нее затравленно. К десяти пришла машина. «Чайка». Конечно, мне тоже ле­стно было бы прокатиться в «Чайке». Я, по правде говоря, даже вблизи этой машины не видел. Особенно мне было любопытно, как там стекла опускаются и поднимаются, если нажать рычажок на дверцах. То есть я понимал, что это устройство не слож­ней, чем те, которые закрывают двери в троллейбусах, и прин­цип, очевидно, тот же, а все же интересно. На других машинах такого нет.

Но все-таки, как только захлопнулась дверца «Чайки», я вскочил на своего краснокожего конька-горбунка и помчался следом.

Как мы ни рихтовали мотоцикл, а крылья выглядели доволь­но помятыми. Но зато в чехословацком журнале «Мотор-ревю» Николай нашел статью о подготовке мотоцикла «Ява» для спор­тивных целей. Мы ее приняли к руководству, повысили степень сжатия, двигатель прибавил мощности почти три лошадиные си­лы, а расход топлива не увеличился ни на грамм.

Однако за «Чайкой» не очень угонишься. У нее правитель­ственные номера, и на любом перекрестке ей сразу зеленый свет. Не доехали мы до моста Патона, как меня уже два раза останавливали за превышение скорости. Хорошо, что водитель «Чайки» вступался: «Этот с нами».

Я могу — честное слово, правда! — выжать на шоссе сто тридцать километров. Запросто. Я от «Волги» не отстану — ей на поворотах приходится сильно снижать скорость, чтоб не за­несло. Но «Чайка» — совсем другое дело. Город. А она прет, как зверь. Боюсь, что шофер «Чайки» просветил батю насчет того, какой это риск ездить на такой скорости на мотоцикле — всю дорогу батя оглядывался и смотрел в заднее стекло.

Заместитель Председателя Совета Министров не понравил­ся мне с первой минуты.

— Как же вас зовут, молодой товарищ Пузо? — спросил он у меня.

Я заметил, что при этих словах его дочка Валя, которая стоя­ла в сторонке, еле удержала смех.

— Рома, — ответил я довольно хмуро.

— Роман, значит, Алексеевич? Очень приятно. Очень прият­но мне, что у моего друга Алексея Ивановича уже такой взрос­лый сын.

В глазах у заместителя председателя промелькнуло какое-то странное выражение. Какая-то грусть, что ли. Или мне пока­залось?..

— Сколько же это вам лет?

— Двадцать.

Василий Степанович все с тем же выражением покивал го­ловой.

— Прекрасный возраст. Ну а теперь познакомьтесь с моей дочкой Валей и, если не возражаете, пойдем к реке. Жена нас там уже ждет… Валя младше вас на четыре года, — добавил он, обращаясь ко мне. — Она еще школьница.

Валя посмотрела на нас с независимым видом и с таким вы­ражением, словно хотела, да не решалась показать нам язык.

Мы с этой Валей пошли к реке вслед за нашими могучими предками по асфальтированной дорожке, обсаженной с обеих сторон здоровенными кустами цветущих роз.

— Может, я тебя пока на мотоцикле покатаю, — сказал я Вале, сразу беря быка за рога.

— Я не катаюсь на мотоцикле, — не глядя на меня, ответи­ла Валя. Судя по всему, она относилась к тем людям, которые, что бы им ни сказали, первым делом отвечают «нет», а потом уже соображают, что же именно им предложили.

Как только мы въехали на эту дачу, я сразу снял свою вели­колепную кожаную куртку и тащил ее в руке, клетчатая рубаш­ка с расстегнутым воротом под курткой сильно измялась, воло­сы растрепались и запылились, вид у меня был, наверное, до­вольно неаккуратный, и мне больше всего хотелось умыться.

Мы покатались по реке на катере на подводных крыльях. Хороший катерок, только закрытый, и в нем совсем не чувству­ешь, что несешься по воде. Жена Василия Степановича с ред­ким отчеством Доминиковна — Наталия Доминиковна, — ве­роятно, совершенно не переносила, когда люди молчат, и все время допытывалась у меня, какие книги я сейчас читаю, какой фильм видел в последний раз, хожу ли я в театр и все в таком же духе, а Валя смотрела прямо перед собой и, как мне пока­залось, тихонько напевала модный западный танец.

Я здорово проголодался и обрадовался, когда Наталия До­миниковна сказала, что пора обедать. Стол был накрыт на ве­ранде. Перед каждым прибором стояла солонка и лежала сал­фетка в кольце.

— Вы, Алексей Иванович, не откажетесь, надеюсь, от рюм­ки водки, — сказал Василий Степанович. — А что будет пить наш молодой друг?

— Я тоже водки выпью, — ответил я безапелляционно. Мотоциклисты не пьют. До сих пор мне никогда даже в голову не приходило, что можно выпить хоть рюмку, если пред­стоит поездка. Сам не знаю, зачем я это сказал.

Василий Степанович посмотрел на меня быстро, искоса, с интересом, а потом на батю. Батя промолчал.

— Что ж… Только наливайте себе сами, — предложил Васи­лий Степанович, — а я уж поухаживаю за нашими дамами.

Он налил в рюмки Наталии Доминиковне и Вале сухого ру­мынского вина под названием «Мискет», а себе большую рюмку водки. Батя взял в руки бутылку, которая стояла против него, и налил нам в рюмки поменьше.