Владимир Киселёв - Весёлый Роман

• Название: Весёлый Роман
• Автор: Владимир Киселёв
• Издательство: "Молодая гвардия"
• Жанр: Современная проза
• Год: 1972

---

Пора было доливать бензин, и на автозаправочной станции я выпил бутылку кефира — есть, мне не хотелось, — налил бак и заглянул в двигатель. Просто так. Никогда не мешает лишний раз заглянуть. Да и посмотреть приятно. Полный порядок. Ни­чуть не перегрелся. Вот что значит правильно отрегулировать системы питания и зажигания.

Ко мне подошла девочка в синих шерстяных брючках, в крас­ной кофточке и с рюкзаком за спиной. «Школьница, — опре­делил я. — Семиклассница. Что только она тут делает со своим рюкзаком?»

— Вы не в сторону Мелитополя? — спросила девочка.

— Нужно добавлять «дядя» и «скажите, пожалуйста», — по­учающе ответил я.

Люблю воспитывать таких самоуверенных московских де­вочек.

— Подвезите до Мелитополя, дядя. Надоело в кабинах. Хочу на мотоцикле. У меня автостоп.

— А где твои папа и мама? И как я вас всех помещу на мо­тоцикле?

— Папа и мама дома, — начала сердиться девочка.

— Значит, ты от них сбежала? И хочешь с автостопом про­браться на Северный полюс? На Северный полюс совсем в дру­гую сторону.

— Нет, — терпеливо ответила девочка. — Мне в Мелито­поль. Я путешествую. Я наметила себе такой маршрут.

— А кто у тебя там, в Мелитополе?

— Никого. Но я читала, что там есть «Каменная могила», та­кой каменный холм, а в нем пещера… И на стенах этой пеще­ры — наскальные рисунки первобытных людей.

— Раз так, конечно, поедем, — ответил я. — Тогда совсем другое дело. Как можно жить без наскальных рисунков? Ты в каком классе?

— Я студентка… Техникума.

— Ну, знаешь… На каком же ты курсе?

— На третьем.

— Ты ведь москвичка?

— Нет, я из Подольска. Но учусь в Москве.

— И что ж, в Москве теперь есть археологический тех­никум?

— Я в техникуме хлебопродуктов.

— Здорово. Ну поехали. Я снял свой белый шлем.

— Надевай, — сказал я девочке.

— А вы?.. —– Девочка поперхнулась коротким смехом и до­бавила: — Дядя.

— Я надену в Мелитополе.

Она села за мной, так и не сняв своего рюкзака. Его некуда было приторочить. На багажнике у меня торчал мой маленький потрепанный чемоданчик с мылом, бритвой, полотенцем, плав­ками и прочими шмутками. Этот чемоданчик у меня прикреплен к багажнику резинками с эспандера. Я сделал это приспособле­ние по совету мотоциклиста Ксавериева из Грузии, из города Самтредиа. Я помню его фамилию потому, что написал ему письмо с благодарностью и получил ответ. Я прежде привязы­вал чемодан к багажнику веревкой, а под дождем никогда не развяжешь узла. Журнал «За рулем» напечатал маленькую статью этого Ксавериева о том, что он снял с эспандера резин­ки с карабинами на концах и пустил в дело. Простая штука, а удобно.

Девочка сидела тихо, но по тому, как она вцепилась в меня руками, я чувствовал, что ей очень страшно и что на мотоцикле она, может, едет впервые в жизни.

— Давай познакомимся! — не оглядываясь, закричал я, ког­да мы прошли от станции километров пятьдесят. — Как тебя зовут?

Девочка что-то пробормотала.

— Громче! — закричал я,

— Алевтина! — закричала она мне в ухо.

Это же надо было, назвать девочку Алевтиной!

— А меня Роман. А фамилии твоей я не спрашиваю. Но и своей не скажу.

Я не люблю встречным девочкам «называть свою фамилию.

Кто ее пустил в такое путешествие с автостопом? И почему она так уверена, что ее никто не обидит? Почему она села со мной на мотоцикл, ни минуты не задумавшись, а вдруг я какой-нибудь сукин сын. Вдруг я начну к ней приставать.

Спиной я все время чувствовал ее маленькие, твердые груди и еще сильнее доворачивал на себя рукоятку газа. А она? Чув­ствовала ли она, что упирается грудью мне в спину?

Я оглянулся. Это была не грудь. Она перетащила вперед свой вещевой мешок, и это мешок упирался мне в спину.

Дорожный гипноз. Сонное опьянение. Ступор. Заторможен­ность. Этими словами называют состояние, когда во время даль­ней поездки тебя все вокруг убаюкивает: покачивание, мель­кающие столбы, деревья. На мгновение ты выключаешься. И тогда — конец.

Все дело в том, что сам ты не ощущаешь усталости. Какой-то бельгийский инженер сконструировал специальное приспо­собление против дорожного гипноза. На руку надевается брас­лет. Транзисторное устройство принимает от датчика сигналы о сердцебиении, температуре и как выделяется пот. А команды подаются на карбюратор. При сильной усталости водителя при­бор перекрывает подачу бензина.

Но пока мотоциклы не начнут снабжать такими приборами в обязательном порядке, как сейчас снабжают фарами, я по­ложил себе за правило: через каждые три часа за рулем — остановка и пятиминутная зарядка. Самая; простая — бег, прыж­ки, приседания, несколько дыхательных упражнении, — и ты в порядке. Можешь шпарить дальше. Вообще-то я убедился, что скорость больше девяноста километров в час на дальних пере­гонах не дает выигрыша. Расходуешь больше топлива, и прихо­дится чаще заправляться. Но сейчас я жал вовсю.

На обочине стояли два мотоцикла ГАИ и разбитый «Моск­вич». Я притормозил и на минутку остановился. Владелец маши­ны, парень в немыслимо красивой рубашке с погончиками и карманом на рукаве, и его девочка с двумя косичками и выщи­панными бровками, по-видимому, не ушиблись, но были на­смерть перепуганы и удивленно разглядывали телеграфный столб. Они в него врезались.

Инспектор ГАИ — пожилой капитан — с мрачноватым юмо­ром говорил владельцу машины:

— Вы мне этих анекдотов не рассказывайте. Телеграфный столб никогда первым не ударит машину. Он не так воспитан.

Капитан мне подмигнул. Я улыбнулся, помахал ему рукой и поехал дальше.

Число дорожных аварий возрастает всякий раз после увели­чения солнечных пятен. Это доказал точной статистикой япон­ский ученый Сиро Масамура. Нам читали об этом лекцию.

Интересно, догадывается ли этот парень у столба, в который он врезался своим «Москвичом», что его подвели пятна на Солнце.

Ветер нес навстречу тяжелый запах Сиваша. Чонгар. Сплош­ные дамбы и мосты.

Батя в Отечественную войну служил в тридцатой дивизии и с тех пор, когда в хорошем настроении, особенно если не­много выпьет, сипловато напевает старинный марш тридцатой:

Наша песня кочевала
Вдоль глухих дорог —
От Сибири до Урала
Путь тридцатой лег.
От голубых уральских вод
В боях к Чонгарской переправе
Прошла, прошла тридцатая вперед
В пламени и славе.

От Москвы до Чонгара по автомобильной трассе — тысяча триста километров. А от Сибири? И ведь это не на мотоциклах. В походах, в боях, в «пламени и славе». Хотелось бы мне осмот­реть эти места. Где-то здесь был обелиск. Но я решил, что по­смотрю на обратном пути.

Указатель сообщил, что от Джанкоя до Симферополя девя­носто три километра. За Джанкоем пошла ровная степь, вино­градники и древние курганы, словно кочки.

В Симферополе на автозаправочной станции я залил бак и зашел в кафе-стекляшку. Я взял бутылку хоть и кислого, но хо­лодного кефира и бутерброд с сыром, загнувшимся к краям и покрывшимся масляной пленкой.

В кафе пили легкое белое вино девушки в кремовых штанах с острыми складками, в коротких шортах, обтягивающих зад, как их собственная кожа — нет, гораздо туже! Все в немыслимых кофтах, ярких, вызывающих, ведущих смертельную схватку со всеми остальными за внимание окружающих.

А за одним из столиков сидели пять маленьких уродцев в старых, мятых, бесформенных брюках из серой мохнатой фла­нели и в застиранных зеленых ковбойках. Мальчики. Лет по десяти — двенадцати. Головы у них не держались. Они клонились то в одну, то в другую сторону. Глаза смотрели странно. Говорили они с трудом. Какая-то болезнь. Какая-то нервная болезнь.

С ними была молодая воспитательница. Невысокая смуглая девушка с такими умными глазами, каких у людей и не бывает. Может, только у собак. А возможно, и не воспитательница. Возможно, медсестра. Куда она их сопровождала?

Ребята пили желтый лимонад и ели пирожные с зеленым кремом отталкивающе химического цвета. Руки у них были грязные. Или это мне показалось?

У них у всех были одинаковые лица с низкими лбами под коротко остриженными волосами, маленькие, словно вдавлен­ные в лицо, носы, неверные движения рук.

Впереди у них было пусто. Но может быть, это излечимо?

Я проскочил по мосту через Салгир и повернул по шоссе влево к горам.

В Киеве, возле нашего дома в газетном киоске, у Валентины Семеновны я купил путеводитель по Крыму. Старый. В нем го­ворилось, что возле Алушты по горе Кастель на протяжении четырех километров дорога делает две сотни петель. Сейчас на этой дороге осталось пять плавных закруглений. Как в Киеве на Петровской аллее.

От Симферополя до Ялты по спидометру семьдесят восемь километров. Троллейбусы идут как по улице. Разве что немного быстрей. Пассажиров полно. В тех троллейбусах, которые я об­гонял, как мне показалось, у людей лица побелей и повеселей, чем в тех, какие шли навстречу. В них было побольше загоре­лых, задумчивых физиономий. Кончался отпуск.