Сергей Волков - Объект «Зеро»

• Название: Объект «Зеро»
• Автор: Сергей Волков
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-32335-7

Колониальный транспорт «Русь» с миллионом переселенцев на борту терпит крушение при посадке на планету Медея, призванную стать форпостом Федерации Свободных Государств в Дальнем Космосе. Выжившие в катастрофе начинают борьбу за существование. Каждый день, каждый час. И не только с природой негостеприимного мира. Жажда власти, предательство, национальная рознь – все это не оставляет людей даже под угрозой гибели. Это неудивительно – ведь на борту «Руси» наряду с романтиками-добровольцами оказались и ссыльные «политические», сектанты, военнопленные, да и попросту уголовники всех мастей... Сержанту Климу Елисееву выпадает стать не только одним из отцов-командиров колонии, но и летописцем трагических событий. Однако их цепь прерывает находка, которая полностью меняет жизнь Клима и судьбы людей на загадочной планете.

---

Покрытая толстенным слоем пушистой сажи, вся в каких-то натеках, она напоминала готический собор, на который разгневанный Создатель вылил исполинскую бочку кипящей смолы.

Пространство вокруг покрывала сплошная спекшаяся корка, уходящая во все стороны на несколько километров. Это застывшее аспидно-черное озеро усеивали многометровые причудливые образования, возвышающиеся повсюду. Одни были похожи на столбы, другие – на корявые оплывшие деревья, а подлеском им служили вздувшиеся пузыри, бублы на ножках, напоминавшие жутковатые черные грибы.

– Мертвый пластмассовый лес, сотворенный джинном прогресса, вырвавшимся из-под власти человека, – несколько высокопарно произнес Желтовский.

– Чернышов говорил, что в кормовых гипносиумах размещалось около двухсот тысяч человек. – Я сел на скальный выступ, вытянул ногу. – Они все погибли в этой душегубке…

– Думаю, смерть все же была к ним милостива. – Желтовский задумчиво разглядывал пластмассовый лес внизу. – Насколько я знаю, при посадке прошла команда на пробуждение именно кормовых гипносиумов, там размещались среди прочих бойцы внутренних войск, которые должны были обеспечивать порядок при высадке. Но именно в этот момент Медея впервые показала свой норов: произошел сбой, и сработали системы пробуждения всех гипносиумов, кроме кормовых. Таким образом мы все выжили, а они – нет.

Я сразу вспомнил подслушанный обрывок разговора на Центральном посту: хриплый голос капитана «Руси» адмирала Старыгина: «Большой, пора! Будите вэвэшников, к моменту посадки они должны…»

– Страшно… Мертвая земля… Все мертвое… – раскачиваясь, пробормотал Цендорж и зачем-то добавил: – Сэр!

– Пожалуй что можно возвращаться, – подытожил я, стараясь дышать ртом – резкая химическая вонь, смешанная с тошнотворным запахом гари, забивала нос.

– Надо будет написать на скалах предупреждение для особо любопытных. Думаю, окажись мы сейчас вон там, внизу, мы были бы уже мертвы. – Петр Янович вздохнул и двинулся вниз, удрученно качая своей лохматой седой головой.

Спуск всегда тяжелее подъема. Но одно дело – спускаться с покоренной вершины, когда в тебе живет осознание того, что ты победитель, и совсем другое – идти вниз по скалам со сломанной ногой, зная, что за спиной твоей осталась мертвая, исковерканная земля, на которой в одночасье сгорело население среднего европейского города. В какой-то момент мне показалось, что жирная сажа, покрывавшая все вокруг, покрыла и мою душу.

Дорогой, слишком дорогой ценой досталась нам Медея, но самое паскудное – еще неизвестно, досталась ли…

У подножия гребня я вновь объявил привал. Мы повалились на жесткую траву, перекусили, запили хрустящие на зубах брикеты водой и минут двадцать молча лежали, глядя в безоблачное высокое небо.

Парило. Воздух дрожал над камнями, нагретыми лучами Эос, и в какой-то момент мне показалось, что ничего не было – ни сине-бирюзового шара Медеи, ни посадки, ставшей катастрофой, ни ровных рядов погибших, накрытых полосами теплоизолянта, ни бешеных глаз Акки, ни мертвого тела Фиста…

«Конечно, это просто сон! Сон! Я на Земле, на нашей доброй старушке олд-мамми. У меня отпуск, и мы поехали на Алтай. Я подвернул ногу, лежу, отдыхаю. Сейчас я проснусь, а Левка Филимонов, дурачась, скажет: «О, вот и ихнее величество королевич Елисей соблаговолили зенки продрать! Не повелеть ли, батюшка, квасу да скоморохов?» А Костя Зыкин схватит гитару и запоет, подыгрывая себе на балалаечный манер:

Баба сеяла горох, видит – в поле скоморох,
«Дашь напиться?» – «Как не дать!»
А потом пришлось рожать…

– Сэр! Воду пить будете, сэр?

Голос Цендоржа выдернул меня из мира грез. Я открыл глаза, и жестокая реальность обрушилась со всех сторон – я на Медее, мы потерпели крушение, мы в беде, ждем помощи и пытаемся, изо всех сил пытаемся хоть как-то помочь сами себе.

Глотнув из фляги и с трудом поднявшись на ноги, я махнул костылем – пошли, мол. И только тут понял, что у меня в ушах так и звучит гитарное брянькание. «Перегрелся. Только теплового удара мне и не хватало для полного счастья», – пронеслось в голове, но тут Желтовский поднял вверх скрюченный палец, призывая нас к тишине:

– Слышите, Клим? Цендорж, а вы? Что это? Мандолина? Банджо?

– А я уж решил, Петр Янович, что у меня того… шарики за ролики из-за жары, – я завертел головой, пытаясь определить, откуда доносятся звуки, но сын степей Цендорж, взбежав по заросшему склону холма, призывно замахал нам рукой.

Мы поднялись наверх и наткнулись на плотные заросли местного жесткого кустарника, который рос тут повсюду. Однако наигрыш стал слышнее, а кроме того, мы различили голоса. Несколько человек негромко, но проникновенно пели хором.

Песня была на и-линге, но припев исполнялся по-русски, и оказался он таким:

И сказал Поводырь:
«Эй, глуши реактор, бля!
Бог и дьявол нас забыли.
Мы уходим с корабля!»

Я вздрогнул. Стэлмены. Только этого нам не хватало…

Оставив Цендоржа и Желтовского охранять тыл, я осторожно, стараясь не шуметь, полез через заросли. Последние метры пришлось проползти на животе. Стэлмены отличаются патологической подозрительностью к чужакам, и если бы меня заметили… Варианты тут могли быть разные, но всегда с плачевным финалом.

Раздвинув кусты, я осмотрелся. Передо мной лежала уютная лощина, этакий вполне земной, я бы даже сказал – сибирский распадочек между двумя невысокими сопками. Сокрытый от посторонних глаз, распадок оказался густо заселен. У меня пропали последние сомнения – это совершенно точно были стэлмены. Наша будущая, а возможно, уже и нынешняя головная боль…

«Цирки» из прозрачной молекулярной пленки усеивали всю долину. Стэлмены, конечно же, прибыли на Медею в числе заключенных – на это указывали желтые куртки, мелькавшие повсюду. Кроме того, я вспомнил, что пару лет назад патруль накрыл стэлменовский сходняк на какой-то забытой всеми богами планетке, и сразу одиннадцать «Поводырей» попали в места не столь отдаленные. А следом за ними, как водится у этой братии, в лагеря добровольно потянулись и «люди системы» – чтобы «вращаться».

«Вот и «вращались» бы там, в Сахаре или в Гоби, – со злостью подумал я, – Нет, в конечном итоге вся шайка-лейка оказалась тут. Ну федеральные начальнички, мать вашу, ну удружили…»

Пятясь задом, я выбрался из зарослей, и вскоре мы оставили негостеприимные склоны Черного гребня, как нарек скалы Желтовский, далеко позади.

И только тут я вдруг понял, что Лускус не мог не знать о стэлменах! Даже если он сам каким-то чудом не заметил их, у него в подчинении имелся резиноволицый Миха и целая команда шнырей, которые уж наверняка были в курсе.

Раз так, значит, Циклоп о стэлменах знал. Знал – и не сказал. Почему?

Я отложил эту загадку на потом – нам предстояло проделать немалый путь, а между тем нога разболелась так, что хоть вой. Пришлось сделать инъекцию боевого стимулятора, так что остаток дня, вечер и ночь практически не запечатлелись у меня в памяти…

5 октября 2204 года

Спал всего три часа. Вчера допоздна возился с переписью. Процесс еще далеко не окончен, но общая картина вырисовывается. Лускус оказался прав – нас около полумиллиона. Мужчин больше, чем женщин, но если к женщинам добавить детей и стариков, то мужчин получается меньшинство. Это плохо. Когда прибудут спасатели, медикаменты, строительные материалы и прочее необходимое для развития колонии (теперь многие говорят не «спасатели», а «помощь», потому что смотрят в будущее не так пессимистично), словом, когда все устаканится, нам придется трудно. На первых порах одному мужчине придется кормить несколько едоков. А как быть с семьями, потерявшими кормильца? Куда девать сирот, немощных, престарелых? Вывозить на Землю вместе с ранеными? Словом, вопросов масса.

Утром, едва Эос вынырнула из серой дымки, очередная команда загонщиков отправились на Перевал – за прыгунами. Собралось около трех тысяч человек, по большей части добровцы. За ними увязалось втрое больше народу – посмотреть, как это будет. Лапин, руководящий охотой, зевак обматерил и отправил обратно к модулю – стадо прыгунов могло потоптать любопытных, особенно детей.

Погода стоит по-прежнему сухая и теплая, правда, с севера начало подтягивать облачка, и Зоряная звезда иногда прячет за ними свой пресветлый лик. Перевал находится в нескольких километрах от штабной палатки, но видимость отличная, и я наблюдаю, как загонщики вереницей поднимаются по пологому склону, исчезая за гребнем.

Рахматулло прислал человека, передал – новые загоны готовы. Будем ждать…

День прошел в рутинных мелочах. Вместе с Изольдой Ивановной укомплектовали тринадцать женских добров, посадили шить куртки и штаны из теплоизолянта. Вместо ниток они используют расплетенные световоды из оптоволоконных кабелей. Получается страшновато, но вполне сносно в буквальном смысле слова.