Сергей Волков - Объект «Зеро»

• Название: Объект «Зеро»
• Автор: Сергей Волков
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-32335-7

Колониальный транспорт «Русь» с миллионом переселенцев на борту терпит крушение при посадке на планету Медея, призванную стать форпостом Федерации Свободных Государств в Дальнем Космосе. Выжившие в катастрофе начинают борьбу за существование. Каждый день, каждый час. И не только с природой негостеприимного мира. Жажда власти, предательство, национальная рознь – все это не оставляет людей даже под угрозой гибели. Это неудивительно – ведь на борту «Руси» наряду с романтиками-добровольцами оказались и ссыльные «политические», сектанты, военнопленные, да и попросту уголовники всех мастей... Сержанту Климу Елисееву выпадает стать не только одним из отцов-командиров колонии, но и летописцем трагических событий. Однако их цепь прерывает находка, которая полностью меняет жизнь Клима и судьбы людей на загадочной планете.

---

И мы, почти уже опустившиеся на колени, почти смятые, начали подниматься. Рев стоял такой, что, казалось, камни вибрировали под ногами. Пламя ударило мне в глаза – совсем рядом полыхали наваленные прямо на баррикаду древесные стволы.

– Па-аберегись! Бойся!! Раз-два-три!!! – орал кто-то, а сзади множество рук передавали мокрые деревья, выкорчеванные с корнем, и их темные туши тут же летели в огонь.

И я вместе с теми, с кем еще минуту назад держал живой вал, с азартом, с хохотом и бранью поднимал тяжелые стволы, бросая их в огонь на счет «Три!».

В тот момент я не видел – просто не было времени обернуться, – что все пространство между Перевалом и лесом, вся эта каменистая двухкилометровая пустошь заполнена людьми. Не знаю как, но все, вся колония вдруг поняла, ощутила, что в этой битве никто не может оставаться в стороне, иначе – конец.

Мужчины, женщины, старики и старухи, дети вплоть до самых маленьких, они скопом бросались на каменные сосны и буквально валили их, выдирая узловатые корни из черной мокрой земли. Другие волокли к нам на баррикаду вывороченные деревья, волокли бегом, задыхаясь, падая, калечась. Все, все той страшной ночью делали одно – боролись за жизнь.

Сплошная огненная стена отгородила нас от червей, когда ночь была уже на исходе. Мы ушли с баррикады – теперь там бушевало пламя. Акка, возвышаясь на груде камней, распределяла подносимое топливо, следя, чтобы огонь не ослабевал.

Я уселся прямо в грязь, рядом со мной без сил попадали остальные защитники баррикады, те, кто сдерживал натиск червей все эти бесконечно долгие часы – или минуты?

Говорить никто не мог. У многих дрожали руки, а зубы выбивали барабанную дробь. Не от холода, просто так уходила в свои потаенные убежища наша ярость, ярость, что спасла нам жизни…

– Звезды! Смотрите – звезды! – закричала какая-то девчушка, перемазанная сажей и землей. И только тогда я вдруг заметил – дождь кончился. Свежий ветер холодил лицо, и хотелось дышать, дышать, пить этот воздух, потому что с каждым вдохом я ощущал – я жив! Жив!

Небо на северо-востоке посветлело, разметанные ветром обрывки облаков окрасились багряным, и вскоре Эос, наше солнце, наша Зоряная звезда, выглянула из-за дрожащего горизонта.

Я никогда не слышал, чтобы люди кричали так радостно и так искренне. Мы вопили, глядя в ослепительные глаза встающего светила, как вопили тысячи и тысячи лет назад на далекой Земле наши первобытные предки, радующиеся победе света над тьмой. Многие протягивали к Эос руки, кто-то поднимал повыше детей, кто-то плакал, кто-то смеялся – и всеобщее ликование бушевало над пустошью, как пламя, что помогло нам победить скользких тварей из мрака.

На скалы крайней горы забрались ребята из команды Прохора Лапина и вскоре сообщили, что черви расползлись по всей равнине, и, судя по всему, они уходят на юго-запад. Акка распорядилась притушить огонь на баррикаде, но заготовку дров продолжать до темноты.

Ветер, что дул с севера, с далекого моря, усилился. Был он теплым, и земля начала парить, отдавая полученную за дни дождей влагу.

Наши потери за эту безумную ночь оказались огромными – тысяча шестьсот семьдесят два изуродованных червями тела лежало на просыхающих камнях. Сколько сгорело, сколько пропало бесследно – это еще предстояло выяснить. Чернышов, мрачный более обыкновенного, занялся этим скорбным трудом.

Смотреть на лишенные кожи, скрюченные трупы я не мог – и ушел к Обрыву. Мне хотелось побыть одному, просто посидеть. Мыслей не было, после невероятного напряжения, после всего, что произошло ночью на баррикаде, я чувствовал себя пустым и звонким, как барабан.

Эос поднялась довольно высоко, но дымка испарений делала ее оранжевый лик несколько размытым. Небо пожелтело, воздух над Обрывом дрожал. Я развалился на просохших камнях, уступами уходящих вниз, в бездну, и принялся насвистывать мотивчик, который запомнил еще в юности. Услышал я эту детскую песенку, когда изучал темную зону И-нета, случайно наткнулся на древний сайт с песнями Великого века. Слова почти забылись, в памяти остался только мотив и один куплет, который я про себя и напевал по кругу:

Чунга-чанга, места лучше нет,
Чунга-чанга, мы не знаем бед.
Чунга-чанга, кто здесь прожил час,
Чунга-чанга, не покинет нас…

Неожиданно я увидел в стороне, метрах в десяти от себя, там, где кустарник подходил прямо к краю обрыва, высокую неподвижную фигуру. Не узнать этого человека я не мог – двухметровый уроженец индийского штата Харьяна Минхас Багика Синх был самым рослым среди колонистов.

Он не видел меня. Сложив руки на груди, индус молча смотрел на светило, потом заговорил. Голос его, звучный и глубокий, заставил меня замереть, прижавшись к камням:

– Теперь я все знаю, о Творец. Ты не такой, как рассказывал мне гуру. Ты жесток и властен. Ты испытываешь своих детей, и страдания наши доставляют тебе радость. Зачем? Для чего? Чего хорошего в чужой боли и смерти? Быть может, мы провинились перед тобой тем, что перестали верить? Или жертвы наши показались тебе скупыми?

Ты не дашь мне ответа на эти вопросы, я знаю. Ты промолчишь, потому что тебя нет. Да – нет! Ты – выдумка! Тебя придумали те, кто под именем твоим хотел спрятать свой страх, свою слабость. Истина же в том, что тебя нет. До конца я познал ее сегодня ночью. Я видел смерть и муку сотен и сотен. Я видел, как они, чтобы победить, обратились в животных, отринув разум и память. Ты не мог бы этого допустить, будь ты таким, как говорил о тебе гуру. Значит, тебя нет. Или ты – другой, но это одно и то же.

О, теперь я знаю правду! Я, все мы, все люди – мы живем в преисподней. Ты, Творец, которого нет, ибо не может быть такого бога, давным-давно заточил весь род людской в эти огненные области сущего. Здесь мы ежедневно, ежечасно встречаемся с мерзкими ракшасами и асурами. Здесь многие из нас сами становятся асурами и начинают пожирать себе подобных. Нам нет спасения – так ты замыслил, повелитель Зла. Но планы твои будут нарушены! Я, Минхас Багика, узрел путь, и я пойду по нему сам и поведу тех, кто захочет. Мы разорвем порочный круг, созданный тобой для услады твоих страстей и желаний. Мы станем другими. Не такими, как ты хочешь, но такими, как хотим мы! И в знак крепости слов моих я отрекаюсь от тебя. На, возьми все свое – и нет тебя боле!

С этими словами индус сорвал с руки стальной браслет и бросил его в Обрыв. Следом за браслетом полетели в пропасть кинжал, гребень, а потом и вся одежда Минхаса.

Голый, с растрепанными волосами, он поднял руки и нараспев произнес:

– Будь не таким, как человек, – и спасешься!

Сказав это, индус раскинул руки и шагнул в бездну…

У меня не осталось сил на эмоции. С трудом поднявшись, я побрел к палаточному городку с единственной мыслью – выспаться…

9 октября 2204 года

Сегодня мы хоронили погибших. Вещества, выделяемые хрустальными червями, видимо, препятствовали сворачиванию крови, и трупы продолжали кровоточить. Изуродованные тела завернули в саваны из теплоизоляционной ткани, но они быстро пропитались кровью, и мертве-цы лежали у края большой братской могилы, похожие на огромные коричнево-бурые куколки каких-то жутких насекомых.

Трагические события вчерашнего дня произвели тягостное впечатление на колонистов. Люди пребывали в подавленном настроении, многие плакали от страха и отчаяния. Нападение кошмарных созданий, во всем отличающихся от привычных нам существ, явно не прибавило колонистам уверенности в завтрашнем дне, а планете – нашей любви. Я говорю «нашей», потому что сам нахожусь точно в таком же состоянии, что и остальные, и даже ясное небо и приветливая Эос, вызолотившая своими лучами вершины далеких гор, не могут прогнать чувство тоскливой обреченности.

Поскольку опознать трупы было невозможно, жены, дети, родные и друзья тех, кто не вернулся после ночной бойни на Перевале, горевали над каждым погибшим.

Когда тела стали опускать в яму, какая-то женщина в черном платье и хиджабе с горестным воплем бросилась вниз, повалилась на ряды трупов, в исступлении раздирая на себе одежду. Чернышову и Грише Панкратову с большим трудом удалось вытащить несчастную. Печальные афганки увели ее, тихо утешая на своем языке, но женщина продолжала биться в руках соплеменниц, размазывая по лицу слезы и чужую кровь.

После похорон Акка собрала Сокол. На него пригласили только офицеров и младших командиров экипажа «Руси», представителей Корпуса спасения, лидеров и старейшин колонистов. Среди прочих я увидел Рахматулло, Константина Киприади, сирийца Мелеха Хаддама, бедуинского шейха Абд-аль-Рахима и седого как лунь монгольского старшину Балдана. И, конечно же, свои места на скамьях заняли Зигфрид Шерхель, Петр Янович Желтовский и Прохор Лапин. Самым последним явился Лускус, сопровождаемый неизменным Михой. По устоявшейся уже традиции одноглазый командир добровольческих бригад считался еще и посредником между администрацией колонии и заключенными, большая часть которых так и жила обособленно на северо-востоке плато, у Обрыва.