Борис Тропин - Заносы

• Название: Заносы
• Автор: Борис Тропин
• Жанр: Современная проза

Ироническая проза Бориса Тропина – явление самобытное и ни на что не похожее. Его главный герой упорно ищет свое место в жизни, а уж что находит и куда его «заносят» поиски – судить вам.

---

Очень хочется плавать! Полгода батальон в бане не был!

Удивил меня капитан Хайкин

Много мы о нем от стариков слышали – суровый, мол. Но капитан Хайкин, командир нашей роты, долго в отпуске был. А когда вернулся, куча дел накопилось, как это обычно бывает. Пришлось разгребать. Я к этому времени из казармы на большой Лешин стол перебазировался. В построениях участвовать перестал, подъем-отбой меня не касаются. Борзею.

В зеркало уже не смотрю – чему бывать, того не миновать – и дальше превращаюсь.

Выяснил капитан Хайкин, что числится у него в роте человек, а видеть он его еще не видел. И если так дальше пойдет, отслужу я свой срок, демобилизуюсь, а мой непосредственный командир меня так и не увидит. Непорядок! Солдат вроде бы есть, а вроде бы и нет – в жизни роты никакого участия не принимает. А все из-за того, что в батальоне кадровых переводчиков не хватает. Не принято у нас иностранные языки знать – вот никто и не знает. Даже в разведке. Одни мы с Сашей Матвийцом такие грамотные. Но ни Саша, ни я в армии оставаться не собираемся.

Неожиданно объявили учебную тревогу. Я к Бубе – бежать, мол, со всеми или как?

– Вот твое рабочее место! – начальник строго указал на аппаратуру. – И вот твоя служба!

– Есть! Понял!

Тем более, я уже и бегать разучился.

Сопризывники мои тем временем носятся по плацу, строятся, кому-то чего-то докладывают. В общем, служат. Смотрю я на них, отчасти завидую: оно неплохо по свежему воздуху побегать, пострелять, а с другой стороны – чего суетиться!

Неожиданно дверь открывается, влетает Саша Белов с двумя автоматами – и ко мне. Протягивает автомат, противогаз и подсумок.

– Это тебе!

– Да он тут от радости, что ему оружие доверили, перестреляет всех! – Толик говорит.

– Положено! Капитан Хайкин приказал! А рожки все равно пустые.

– Тогда ладно, – согласился Толик.

Противогаз я сразу в сторону отложил – на мою морду уже никакой номер не подойдет. Автомат – другое дело. Давно в руках не держал. Забавляюсь я с автоматом, входит майор.

– А это что такое?

– Вот, принесли, – отвечаю. – Капитан Хайкин приказал.

– Ну, так и поставь его в угол! Делом надо заниматься!

Такая служба – не дают автомат в руках подержать, даже без патронов. А какое тут дело?! Американцы сообщили, что полигон на Амчитке после вывоза оборудования будет законсервирован. Оборудование уже начали вывозить. Какой смысл теперь следить за ними? Тем более, эта информация, как я догадался из реплики майора, подтверждается и другими источниками. Надел я наушники, сделал серьезный вид и стал песни слушать. Очень помогают американские песни советским воинам выживать на Чукотке в суровых армейских условиях. Увлекся и про время забыл.

Вдруг чувствую: смотрит на меня кто-то спокойно и внимательно. Оборачиваюсь – капитан Хайкин. Поздоровался, поговорил с офицерами, ко мне подошел.

– Откуда призывались? – спрашивает.

– Москва, – отвечаю с гордостью в голосе.

Капитан на секунду задумался, с уважением качнул головой.

– Великий город-паразит.

«Ничего себе, – думаю, – советский офицер про столицу нашей родины!»

Дальше больше. Офицеры на обед ушли, а мы разговорились. Диапазон его интересов меня поразил и заставил поднапрячься, чтобы не ударить в грязь лицом – по крайней мере тем, что у меня на этом месте образовалось по причине метаморфоз. Стал он спрашивать про московские новости.

– Да вот, – говорю, – пишут, появилась очень хорошая книга о Ван Гоге Анри Перюшо… (Винсент?)

– Да, – спокойно говорит Хайкин. – Хорошая. Интересуетесь живописью?

– Ван Гог мой любимый художник.

– Если хотите, могу дать почитать.

Я и обалдел. На краю земли, под остаточным радиоактивным излучением, на камнях, где ни кустика, ни деревца, ни кислорода в нужном количестве, где уже через полгода с людьми мутации начинаются, строевой капитан о Ван Гоге читает! Смотрю я на своего командира, наудивляться не могу – что творится в Советской Армии! Кого здесь только нет! И я вот оказался нечаянно, и Хайкин уж не знаю, какими путями сюда попал! Но он-то не превращается! Значит, можно человеку на Чукотке выжить и ни в кого не превратиться! На вид он не грозный, не богатырь, а старики его побаиваются и уважают. Значит, можно сопротивляться этим метаморфозам? Значит, есть шанс вернуться домой человеком?

Большое впечатление произвел на меня командир роты капитан Хайкин!

Белая Алиса

Леша, большой тюлень, засиделся над своей справкой. Давно пора ее сдать. Начальник нервничает, а Леша опять отсрочки просит:

– Еще немножко, товарищ майор! Последние штрихи!

– Не тяни! Сколько можно! – Буба сердится. – Последний срок тебе даю. Через две недели не сдашь – получишь на орехи, и звания тебе не видать.

– Сделаю, товарищ майор!

У меня такое ощущение, что Леше просто жаль расставаться со своей «Алисой», но, с другой стороны, за нее ему светит капитанское звание.

Леша крупный и ладный старлей с крепким рукопожатием. Сам добротный и справку готовит добротную. У Леши самый большой стол в нашей комнате. Когда он его тащил, Толик, прикольщик, посочувствовал: «Леш, он тебя будет тяготить! Очень уж большой». «Не бойся, не будет», – ответил Леша и надежно обосновался за своим приобретением. С тех пор он стал как-то солиднее и внушительнее. Но как заметил тот же Толик, начал все больше походить на тюленя. Сидит за своим столом, добросовестно работает над справкой и вдруг задумается, уставится в никуда и где-то витает. Может, оттого, что он стал чаще задумываться за своим большим столом, и работа над справкой медленнее пошла. Но всему приходит конец.

Начальник вошел в нашу комнату мрачнее тучи.

– Старший лейтенант Михайлов, зайдите ко мне! – и вышел.

Ребята переглянулись – тон майора не предвещал ничего хорошего. Леша поправил портупею и отправился к начальнику.

Раскаты командирского гнева через тонкие переборки свободно проникали в нашу комнату, и все поняли – случилось что-то из ряда вон выходящее. Через двадцать минут Леша вернулся. Не реагируя на вопросительные взгляды сослуживцев, подошел к своему большому столу и бросил на него какой-то цветной журнал. Обреченно опустился на стул и, подперев голову руками, молча уставился на яркую обложку. Потом, словно очнувшись, глубоко и с болью вздохнул. Обвел комнату невидящим взглядом и грохнул мощными кулаками по большому столу.

– Ебицкая сила! Три года коту под хвост!

– В чем дело, Леш?! – повскакали со своих мест сослуживцы.

– Вот! – Леша кивнул на журнал, не желая к нему прикасаться.

– Да объясни ты, что случилось!

Леша раскрыл журнал и хлопнул по нему ладонью. Мы столпились вокруг. Во весь разворот журнала была изображена карта Аляски с Алеутскими островами, а на ней очень знакомые значки и линии. Надо всем этим большими яркими буквами алел заголовок: «White Alice».

Удивительно, что журнал этот не был сильно секретным или даже для служебного пользования. Его просто купил в киоске Джуно, наш человек. Непрямым путем журнал оказался в Союзе, и вот попал к нам.

Обидно! Ну, что им стоило подождать немного!

Так вот, походя, небрежно, бездумно хорошему человеку карьеру угробили! Нет все-таки у нас должного взаимопонимания, хоть мы и стратегические союзники. И вообще, нельзя так легкомысленно относиться к секретной информации!

Берите пример с нас! Мы самим себе ни в чем не признаемся! А вы?! Ну, куда спешите? Зачем?!

Письмо дружбы

Как библейский Экклезиаст, как английский философ Бекон и как многие другие, я, в свою очередь, тоже не могу обойти молчанием вопрос о знаниях. С предыдущими товарищами согласен и полностью разделяю их мнения. Но у меня в результате накопленного опыта и наблюдения армейской жизни сформировался свой вывод: меньше знаешь – крепче спишь, знаешь чуть больше – везде найдут, разбудят, с выпученными глазами – скорей! срочно! – поволокут на ПЦ. «Как бы ни война!» – думаешь спросонья. Но, если янки нанесли ядерный удар по центральной России, мы пока в безопасности, а вот если наши шарахнули по Анкориджу или Сиэтлу – нам здесь, советским шпионам, крышка! Но, слава Богу, никто никого не бомбил, обычная лабуда, а вся ночь кувырком, и днем уже не поспишь.

Саша Матвиец знал больше всех, и его постоянно таскали. Потом я пообвык, приноровился – меня стали.

Почиваю, как обычно, а большом Лешином столе. На полу по периметру шесть тарелок обогревателей излучают красноватое тепло. «Don\'t worry be happy…» – звучит приятная во всех отношениях песня. И будто я не на холодной советской Чукотке в шапке и тесных валенках, а в плавках на теплом пляже под Лос-Анджелесом.

Но недолго музыка играла! Стук, треск, гам, тарарам!

– Скорей! На ПЦ! Бегом! Перехватили важное сообщение!

И на холод, по снегу, под ветром, согнувшись в три погибели.