Сергей Кургинян - Кризис и другие

• Название: Кризис и другие
• Автор: Сергей Кургинян
• Жанр: Публицистика

Сергей Ервандович Кургинян, 14 ноября 1949, Москва, СССР – советский и российский учёный-геофизик, российский аналитик, политолог и театральный режиссёр.

Цикл статей, публиковавшихся в газете "Завтра" в 2009 году.

---

4) Обама прекрасный оратор. В его словах много блеска. Но это особый блеск. Обаме все равно, о чем говорить. Он твердо убежден, что может говорить обо всем. Он никогда ничем по-настоящему серьезным не занимался. У Буша-отца за плечами был огромный опыт наирискованнейших дел в ЦРУ и два срока вице-президентства при Рейгане. Рейган, Клинтон и Буш-младший губернаторствовали. Обама не был ни губернатором, ни вице-президентом, ни директором ЦРУ. Он связи между словом и делом не ценит. Слова воспринимает как нечто самозначимое и самодостаточное.

Повторяю – это модель. Представьте себе пузырь, который жонглирует пузырями. Причем с невероятной ловкостью. Что такое пузыри? Это пустотности. Пустотность жонглирует пустотностью. Слова пустые. Все остальное – тоже.

Но если модель отвечает реальности, то мы имеем дело с отсутствием содержания. Содержание – это не ум. В Буше-младшем ума не было, а содержание – было. Незамысловатое, деформированное, помноженное на известные недостатки – но было. В Обаме же содержания, возможно (еще и еще раз подчеркну – возможно), нет вообще. И это тяжелый случай. Если только я прав (а я надеюсь, что я неправ), то поверьте – это ОЧЕНЬ тяжелый случай. И это совсем не то, к чему готовятся все российские переговорщики и политики.

5) До Обамы – при самых неглубоких, некомпетентных и незамысловатых американских президентах – всегда блестяще работал аппарат экспертов, советников. Лично меня США всегда восхищали именно тем, как этот аппарат работал при любой близости своего начальника к тому, что у нас называют "бревно с глазами". Иногда мне казалось, что чем некомпетентнее и элементарнее был американский президент, тем лучше работал аппарат.

6) Если каирская речь Обамы и его московские упражнения (равно как и многое другое) не являются множественным эзотерическим посланием с непостижимым для непосвященного смыслом. Если к этому относиться не как к юродству, а как к политической деятельности, то налицо ПЕРВЫЙ из известных мне сбоев в работе американского высшего интеллектуально-политического аппарата. Я не хочу сказать, что Обама скоро поднимется до известных советских застойных "высот". Что он, как один наш высокий номенклатурщик, спросит на голубом глазу: "А что же это вы, армяне и азербайджанцы, два братских мусульманских народа, ссоритесь?". Но если тенденция будет продолжена, то придется констатировать, что Обама может достичь в итоге и подобных высот.

7) Сказанное мною выше не имеет никакого отношения к направлению, в котором Обама хочет развивать американо-исламские или американо-российские отношения. Он президент США, ему виднее, дружить с исламом, или ссориться, или сочетать одно с другим. Я не о направлении – куда едет машина. Я о машине ("Запорожец" или "Мерседес", так сказать). И о ее водителе.

8) Сбой в личности (ее содержании, а не интеллекте), сбой в работе аппарата (чего на моей памяти не было никогда) и беспрецедентность мировой ситуации рождают мегафеномен. Как ни странно, этот мегафеномен (не Обама, как таковой, а, так сказать, персонифицированная Америка) адресует к тем мелочам, на которые я, обещая вернуться к Обаме, переключил временно внимание читателя.

Не буду подробно разбирать московские виньетки, ибо им предшествовало то, что я описал в предыдущей статье. И что очевидным образом намного важнее любых виньеток. Постараюсь разъяснить свою модель читателю на примере не московском – каирском.

Каирская речь Обамы – это сводимый к одному слову мессидж, посылаемый исламскому миру. Слово же это – "сваливаем". Обама говорит исламскому миру в Каире: "Мы сва-а-а-ливаем". А дальше он начинает виртуозно варьировать букву "а": "Мы сва-а-а… а-а! А-а-а!!! А-а?"

Как именно сообщество комментаторов сие обсуждает? "Вот, смотрите, – говорит один комментатор, – тут "а-а!" сказано. Два раза "а" и с одним восклицательным знаком\". Другой комментатор говорит: "А вот тут сказано: "А-а-а!!!" Три "а" и три восклицательных знака. Представляете?" Включается третий комментатор: "Вы что, не видите, – говорит он, – что тут вопросительный знак поставлен?!"

Обаме на все это наплевать. Он может выводить рулады, состоящие из буквы "а", прельщая аудиторию, напуганную глобальными эксцессами. Он и глиссандо устроит, и форте, и пиано. Зашатаешься! Но по существу не сказано ничего, кроме того, что "сваливаем". Откуда? В каком порядке? С какими последствиями?

8) Обама, произнося речь в Каире, понимал, что он должен говорить "мы сваливаем". Почему он должен говорить именно это? Любое "почему" адресует к определенному содержанию. Если содержания нет, то его отсутствие компенсируется особой чуткостью.

Обама чувствует – я бы сказал, гениально чувствует, – что нравится мировой общественности. А еще он чувствует, что должен быть "Бушем наоборот". Мало ли что он еще чувствует! Но, помимо этих чувствований, есть еще и нечто другое. Чувствования должны относиться к слову "сваливаем". Мол, надо произнести это слово. А что если, продолжив эксперимент с малыми, но дорогими золотниками, вообразить, что Обаме в слове "сваливаем" нравятся только рулады на букве "а"? Что он с удовольствием говорил бы не "сваливаем" (зачем отвечать за содержание?), а просто: "А!", "А-а!", "А-а-а!". И купался бы в волнах всеобщего восхищения, как тенор из "Ла Скала".

Впервые такое аналитическое видение посетило меня после лондонской встречи G-20. Мне вдруг приснился некий, вполне, надо сказать, гойевский, аналитический сон.

"А-а!" – сказало одно высокое лицо.

"А-а-а?" – уточнило другое лицо.

"А! А-а-а!!!" – начали кричать лица друг другу.

"А-а, а-а", – примирительно сказало третье лицо.

При этом все лица погружались в пучину дерегуляции.

№24. 22.07.09 "Завтра" No: 30

Что отражает мое аналитическое видение, в котором "ши" (погружение в пучину дерегуляции) никак не связано с "мин" (решениями тех, кто в пучину эту медленно погружается)? Неспособность лиц, принимающих решения, на что-либо повлиять? Отнюдь! Могут эти лица на очень многое повлиять. Ядерную войну, например, развязать могут, да и не только. А вот чего они не могут, так это изменить направление процесса.

Рассуждая о глобальной перестройке, отечественные и зарубежные аналитики не желают вдуматься и вчувствоваться в то нетривиальное, чем заряжено это, слишком легко произносимое ими "мин". Perestroika – это когда политик осмеливается во всеуслышание заявить, что "процесс пошел". Он сие заявляет, и никто из людей, чья профессия удивляться, обнаружив странное, – не удивляется.

Спросят: "А что странного? Ну, пошел процесс и пошел. Вам, неприличному ретрограду, это не нравится, а приличные неретроградные люди в восторге…". В восторге – от чего? От того, что политик – сам по себе, а процесс – сам по себе? Но что тогда такое политика? Мне казалось, что политика – это УПРАВЛЕНИЕ ОБЩЕСТВЕННЫМИ ПРОЦЕССАМИ.

Коль скоро это так (а это так), то нельзя, являясь политиком, отстраненно констатировать: "Надо же, идет куда-то это существо на двух своих ножках… Ну, идет и ладно – что поделаешь, это же процесс! Не я его веду – он ведет всех сразу, и меня в том числе".

Как это он тебя ведет? Ты же политик! Познавая процесс, оседлывай познанное. Если же сначала Андропов говорит, что процесс не познан ("не знаем общества, в котором живем"), а потом Горбачев заявляет "процесс пошел…", то, согласитесь, изрекаемые этими двумя очень разными политиками "мин" находятся в одинаково вопиющем несоответствии с "ши", согласно которому политика представляет собой управление общественными процессами.

Удивление, негодование по поводу этого несоответствия, или хотя бы предъявление оного в более сдержанной форме, – свидетельствовали бы о наличии в системе неповрежденной нормы. Отсутствие указанной реакции – свидетельствует о повреждении этой самой нормы. Некий орган (экспертное сообщество, интеллигенция, интеллектуальный класс) должен реагировать, но… Социально-политическая диагностика (ничем не отличающаяся, по сути, от диагностики медицинской), согласитесь, наитревожнейшая. Вы в ноги больному иголки вкалываете, а он не реагирует.

Госпитализировать больного? Провести детальное обследование? Как бы не так! Больному рекомендуют для излечения сверхсложное альпинистское восхождение. Оказавшись на высоте, он окончательно теряет способность нормально двигаться. Его не спускают вниз, а рекомендуют, опять-таки ради излечения, перейти через пропасть по канату. Он падает в пропасть. Рекомендующие хихикают: "Так мы затем и дали этому гаду такую рекомендацию, чтоб он, подонок, разбился вдребезги". Имя "гада" – СССР. Описанная история его лечения – перестройка-1.

Теперь что предлагается? В качестве программы-минимум лечить таким же образом "гадину" под названием Российская Федерация. А в качестве программы-максимум – осуществить сие с "супер-гадом" по имени современное человечество.