Кеннет Хаукинз - Опыты религиозных исследований

• Название: Опыты религиозных исследований
• Автор: Кеннет Хаукинз
• Жанр: Религия

---

Следующий пример показывает разницу между обыкновенным объяснением и практическим применением Писания и демифологизацией 17. Евангельская история об Иисусе, усмиряющем море, может восприниматься как исторически достоверная, а затем из нее может быть извлечен урок о том, что точно так же Иисус может успокоить мятущееся сердце, в каком бы эмоциональном состоянии человек не находился. Так, могущество Христа в физическом мире становится иллюстрацией (и, наверное, доказательством) Его могущества в мире духовном. В данном случае Бог живой представляется действующим в этом мире в Своем Сыне. Но когда рассказ демифологизируется, его историческая достоверность отвергается и он подается исключительно как иллюстрация сегодняшней жизни.

Если бы мы демифологизировали только одно библейское повествование, то это мало бы что изменило: наша вера во Христа осталась бы прежней. Но, как указывает Маккуорри в своей книге «The Scope of Demythologizing», «здесь не может быть никакого отбора. Вместе с чудесными явлениями природы отвергаются чудесные исцеления, а вместе с ними — эсхатологическое учение, повествования о Рождестве и о Воскресении; отвергаются в том смысле, что не признается объективный, исторический характер этих явлений. Затем отрицание проникает в область учения». «Какая это примитивная мифология, — говорит Бультман, — считать, что божественное существо приняло человеческую природу и искупило грехи людей своей собственной кровью!» 18.

Таков реальный смысл демифологизации. Все, что остается, так это философия возможности подлинного существования. Правда, делать такой вывод, может быть, не совсем справедливо по отношению к Бультману, так как он не исключает Бога вообще. Тем не менее, его точка зрения радикально отличается от библейской. Вместо живого Бога, который по своей свободной воле действует в этом мире, посещая и спасая свой народ 19 как в решающих исторических событиях прошлого, так и сегодня в сердцах и жизни тех, кто обращается к Нему, а также в делах этого мира вместо силы Святого Духа, действующей в человеке, нам говорят, что мы можем сами постичь возможности нашего существования. То, что человеку дано согласно демифологизированному Евангелию, так это понимание через встречу с Богом во Христе. Отсюда следует, что все, что Бог дает человеку, это всего лишь возможность. Бультман говорит о «трансцендентном Боге, присутствующем и действующем в истории» 20, но он говорит об этом с точки зрения человеческого существования.

В позиции Бультмана есть некоторая непоследовательность, она выражается в том, что его демифологизация в действительности неполная. Поэтому его последователи склонны отходить от его выводов либо к более консервативной, либо к более радикальной позиции. Среди сторонников радикальной позиции есть так называемые теологи «смерти Бога». Они утверждают, что Бог «мертв», но каждый из них наделяет это выражение своим особым смыслом. Вероятно, само существование таких теологов является грустным свидетельством мертвого состояния значительной части современной Церкви. Ибо в Церкви, где чтят и знают Бога живого, говорить о Его «смерти» совершенно абсурдно, какими бы ловкими ни были доводы. Это движение, наверное, является логическим завершением дела Бультмана, а может быть, и прямым его результатом. Ведь, в конце концов, если все божественные действия демифологизировать, то Бог уже ровно ничего не значит и Его несложно устранить вообще.

Свежим примером такого подхода может быть заявление Алистайра Ки, который считает Бультмана «довольно консервативным лютеранином». По его мнению, христианину нет необходимости верить в Бога просто потому, что в Него верил Иисус. Для Иисуса такая вера была абсолютно необходимой, но она была всего лишь частью Его мировоззрения; а поскольку нам необходимо отказаться от Его мировоззрения в целом, то мы должны отказаться и от Его веры в Бога. Так А. Ки заявляет нам, что для современного человека «камень преткновения — это Бог» 21. Единственно реальной проблемой в данном случае является то, что такие выводы называют христианством.

Должны ли мы демифологизировать?

Мы можем иметь собственное положительное или отрицательное отношение к бультмановской демифологизации, но действительный вопрос, на который мы обязаны ответить, состоит не в том, нравятся ли нам конечные результаты демифологизации, а в том, представляет ли она собой верную интерпретацию Библии.

Только мифы можно демифологизировать. При таком подходе к Библии исходят из того, что все, изложенное в форме исторического повествования, на самом деле — миф. Мы уже говорили о предпосылках вообще, а также познакомились с сутью бультмановских предпосылок. Он рассматривает чудеса (и не только чудеса) как миф, во-первых, потому, что, по его собственному предположению, они не могли происходить, и, во-вторых, потому, что он фактически не интересуется историей. Но ведь тогда это абсолютно голословные заявления.

Имеем ли мы достаточно оснований считать эти повествования мифами? К. С. Льюис сделал следующее важное замечание о том, насколько компетентен такой исследователь Библии, чтобы обнаружить мифы. Если человек провел многие годы за скрупулезным изучением Нового Завета и трудов других исследователей по этому же предмету, но не имеет широкого знакомства с литературой в целом и понимания ее, то «весьма вероятно, что он не заметит в ней очевидных вещей» 22. Для того чтобы понять, что такое миф, необходимо перечитать множество мифов. Поэтому весьма знаменательно, что Льюис, который был большим знатоком мифологии, подверг такой беспощадной критике тех, кто трактует значительную часть Библии как миф. Тот факт, что Льюис не был по профессии богословом, не может умалить достоинства его вывода, поскольку основанием для такой критики были его обширные литературные познания.

В целом бультмановский подход к истории весьма сомнителен. История занимает в Библии не случайное, а самое важное место. Как выразился Адольф Кёберле: «История спасения, непосредственно связанная с именем Иисуса, коренным образом отличается от мифологического мира. Ведь миф по своей природе не имеет исторического контекста: он описывает события природы, которые повторяются вновь и вновь в периодически меняющихся циклах» 23. «Во всей Библии Бог изображается непосредственно действующим в мире, в истории спасения. Поэтому те, кто отвергают историю и рассматривают ее как миф, занимаются не толкованием Библии, а изменением ее основного содержания» 24. «Библейский язык, повествующий о великих делах Божиих в истории, конечно, нуждается в истолковании, — говорит Алан Ричардсон, — но не в демифологизации, потому что это не миф» 25. В другом месте этот же автор говорит: «Тот, кто принимает свидетельство апостолов, что воскресение Христа из мертвых было реальным событием в реальной истории, поступит рассудительно, если совершенно отвергнет употребление терминов «миф» и «мифологический» в связи с Новым Заветом и его теологией… Евангельская история радикально отличается от тех легендарных рассказов о богах и олицетворенных силах природы, которые достойно называют мифологическими, поскольку они не касаются реальных людей или событий, которые могут стать объектом исторического исследования» 26.

Идя в ногу со временем

Мы могли видеть, что бультманская демифологизация подается как отвечающая нуждам «современного человека» и удовлетворяющая требования «современной науки». Сейчас было бы обскурантизмом игнорировать современного человека и современную науку, но и полная капитуляция перед тем, что, как предполагается, способен принять современный человек, в равной мере нежелательна. Требуется нечто более умеренное.

Критические замечания Джона Маккуорри достойны внимания в основном потому, что сам Бультман написал предисловие к той его книге, в которой содержатся эти замечания, и признал их справедливыми. Бультман говорил: «Мы не можем пользоваться электричеством и радио или требовать современного медицинского обслуживания при болезни и в то же время верить в новозаветний мир чудес и духа». Маккуорри просто отвечает на это, говоря, что фактически люди именно так и делают! Он добавляет, что как раз мировоззрение самого Бультмана устарело: «Он (Бультман) до сих пор с одержимостью придерживается того псевдонаучного взгляда на мир, который был популярен полстолетия назад, и все, что не вписывается в эту подразумеваемую картину мира, является, по его мнению, неприемлемым для современного человека и относится к области мифа» 27.

Теперь нам необходимо подумать над тем, можем ли мы сделать современного человека основой нашей интерпретации Библии. Конечно, нам действительно необходимо стремиться к тому, чтобы сделать Евангелие понятным, насколько это возможно. «Но теолог не обязан приспосабливать христианское учение к современному секуляризованному самосознанию, да он и не может делать этого» 28, — напоминает нам Маккуорри. Но это не новая проблема. В I в. по Р. Х. Павел пытался быть «всем для всех» 29, чтобы сделать Евангелие доступным, но в то же время он сознавал, что, поскольку он проповедовал распятого Христа, это было «для иудеев соблазн и для эллинов (язычников) безумие» 30. И вновь, выступая перед афинянами, Павел всячески старался сделать проповедуемую им весть понятной, связывая ее с представлениями своих слушателей. Однако делая это, он не шел на компромисс и не менял содержания вести, если даже оно прямо противоречило некоторым представлениям слушателей. Он бы никогда не демифологизировал благовестие, чтобы угодить «современным афинянам» 31.