Многократор - Художник Её Высочества

• Название: Художник Её Высочества
• Автор: Многократор
• Жанр: Научная Фантастика

Произошло событие, имеющее фундаментальное значение. Написан портрет, с которого будут считываться физические законы природы и формироваться облик следующего цикла Вселенной. Сайт иллюстрирует роман «Художник Её Высочества», описывающий события, недавно произошедшие в Москве, на вашей планете. В романе закодировано место, где в Москве закопана золотая статуя. Вес статуи — 1 кг. Глаза — однокаратовые бриллианты (каждый стоит — 7000$). Статую смотрите на странице www.art-stepan.ru Удачи!

---------

В тексте полностью сохранено форматирование, орфография, пунктуация авторского текста — вдруг кто-нибудь из читателей начнёт поиски золотой статуи. Все материалы, картины, фото можно посмотреть на авторском сайте http://www.art-stepan.ru/ или http://samlib.ru/m/mnogokrator/chudoznik.shtml

---

Герр Штромайер отработал по императивным грёзам человечества. Тортю — черепаховый суп, подаваемый в раковине черепахи, Виджняна обитает в сердце, но может выходить из тела по разным отверстиям. Как думаете, преимущественно из какого, meine Damen und Herren? Пенсионеры-моралисты, сдирающие наклейки гадёнышей в лифтах. Сдирают они остервенело не из моральных соображений, просто наклейки с арбузными грудями, — напоминание о простатите и констатация того, что, увы! закончены войнушки за девушек. Губная помада — символ фаллоса, касающегося губ. Либидо является глубочайшим пластом душевной геологии, кипящим вулканом, пока не прорывается рассекреченным побуждением, как у них здесь, сейчас, в почти семейном кругу, в такой уютной студии, с такой замечательной публикой. Гип-гип, ура!

Герр Штромайер так доволен рейтингом шоу, что пригласил Степана домой на чашку кофе.

— Не перезывайте, результаты анализа нам сообсят по телефону.

Профессорская жена приготовила неплохой кофе и сообщила, что любимый муж ей напоминает кота. Возбужденный профессор съюморил в том плане, что, ага, гадит везде также. Позвонили по телефону, сообщили негативный результат анализа.

В дверях герр Штромайер успел-таки шепнуть насчёт передачи горячейшего привета Наташечке, а урод-переводчик успел перевести, пока не выбежала в прихожую супруга профессора:

— Обязательно передайте, что он всегда будет помнить её, Натасюцку!

Из тучи лихо, как из сливного бачка, обрушились струи, смыв с улиц пешеходов.

По дороге в аэропорт Степан дёргался лицом и, пугая сердешного соседа в электричке, придушенно шипел о результатах анализа, которые фир унд фюнфцих, хер унд цванцих, легко ранило, называется, — голова в кустах, и о том, что Германия — страна, населенная дикими барменами, на которых охотиться можно, но есть нельзя, мясо воняет пивом, и о том, что сразу же потребует у стюарда водки. Дождевая капля на стекле маячит перед глазом прицелом пулемёта, дура-дурой. Целиться то не в кого. Нет, вон встал как раз напротив директрисы выстрела очередной бармен. Пальни, и нет его.

Как все оказались в квартире на Бережковской набережной? На кухне Головатый с Бадьяном лбами срослись. Элечка сразу напустилась:

— Человек не может столько спать. Реакция на болезнь. Я же говорила: ей нельзя раскачивающее. Что же ты ничего не предпринимаешь?

Остаётся только отвернуться и зверски уставиться в окно. На горизонт небожители накидали фиолетовые поленья облаков, а художник как глянул испепеляющим взглядом, так и накалил дрова до оранжевого, поджёг закат. Запылало вовсю на прощанье.

— А что тогда чего?! Дурдом?!

Не о чем тут спорить, если прозябание на голом камне. Пока варил кофе, визири расказали, что спит Абигель с тех пор, как он улетел в Штутгарт, что один раз проснулась на мгновенье, сказала Жулю в ногах: «Паспортом рыцаря является щит, украшенный родовым гербом. Предъявите паспорт, рыцарь!»

Спасибо за участие и идите по домам, друзья. Постоял над Абигелью, посидел на ковре, пока не догорел воспламененный им закат, лёг, неудобно примостившись на краю дивана, обнял рукой её плечи и заснул.

Когда проснулся, сморщился от раздражающего количества людей, обступивших кровать.

— В рот заглядываете, пока я сплю? Вон отсюда!

Придворные, толкаясь, бросились в двери.

— Спальничий, назад. Одеваться. Нет, сначала горячего «Порто».

«Порто» появилось быстро. Желание короля — закон природы.

Вино взбодрило. Штефан милостиво выпростал из-под одеяла ногу. Спальничий хлопнул в ладоши. Тут же влетели пажи и натянули на сиятельные ноги носки. Сел в кровати — надели тафтовое белье. Встал — осторожно натянули жесткие трудные для шитья парчовые ткани камзола, вспушили кружевные манжеты, скрепили фибулой хитон на плече. Король брызнул на щёки пару капель кипяченой воды с духами — умылся — и вышел в галерею, нафаршированную знатными бездельниками. Те бросились выстраиваться в две волны, меж которыми поплыл королевский корабль.

Вошёл в церковь. Капеллан осенив крестным знамением, с печалью молвил:

— Крепитесь, мой король. Ваша жертва спасет королевство.

«О чём он говорит? Что это за заутреня?»

— Кто вы такой, падре? Я вас раньше не видел.

— Мое имя — Грандье. До последнего времени богослужил в церкви Святого Петра в Лудене.

Король слышал от кардинала Ришелье о луденском деле.

— Разве вас не сожгли на костре?

— Если бы церковь сжигала всех своих еретиков, на свете остался бы один Назаретянин.

Церемониймейстер издали кабриольками напоминает о завтраке. Однако сегодня король пройдётся по кухне. Известна знаменитая слабость. Порой процесс соблазнительней результата. Не раз Его Величество лично наблюдал, как рубят головы безансонским курам, потрошение зеркальных карпов, приготовление соусов, где для пробы прогуливался монарший палец.

Салаты — личная причудливая фантазия короля. Например. Печень куропатки быстро трогают маслом на сильном огне. Кочанчики брюссельской капусты режутся пополам, отвариваются и окунаются в фондю. Маринованные шампиньоны, ананасы кубиками. Но главное, разумеется, соус. Паризьен, готовится на прозрачном бульоне, связанным, Ру, который готовится как можно более светлым. Щепотка эстрагона. Ах, эти монаршие изыски!

— Не желаете ли в последний раз заказать что-нибудь эдакое, непротокольно-карнавальное?

У шеф-повара панталоны мятые, на коленях охра, будто человек накануне молился в парижской глине. Кошевар фландрийских наёмников. Всем известно, шеф-повар стоит на предпоследних от верха ступенях общественной лестницы. Ему королевским словом даровано право подтираться живым гусёнком. А это что за стряпуха: говорит направо, смотрит налево?

— Сменить его.

— Но, сир, это же личный повар испанского монарха: подарок мадридского двора Вашему Величеству.

— Смеете оспаривать? То-то!

А то! Королей не переполемизируешь.

В столовую втянулась цепочка юношей с посудой. Предлагаются: пирожные, желе из свежих мандаринов, мусс клубничный, крем с меренгами, мороженое ассорти, свежие ягоды со сметаной. Что будет пить Его Величество? Как обычно, жасминовый чай?

— Кофе.

— Кофе..?! Но Его Величество ведь ненавидит это питье диких племен.

Он ненавидит? Кому позволено фривольничать?!

— Я сказал: кофе! Сэ ту. Мерси. Пора, наверно, секир-башка делать.

— Прикажите позвать живописца, сир? Вы сказали, сеанс состоится сегодня сразу после завтрака.

— А я сказал? Хорошо, зовите.

Вносят станок и какая-то тень начинает ковыряться со своими причиндалами.

— Эй, дружище, а ты почему такой унылый? Самого короля пишешь!

Живописец неопределённо дёргает прозрачными плечами.

— Жизнь художников не очень-то жалует. Общество считает, что даже золотарь, черпающий говно из нужников, и то полезней. В действительности, больше художников никто самое говно больше не вычерпывает. Разве справедливо? Чернь ладно, но на государственном уровне…

— Государство, милейший, — это я!

— Кто бы сомневался? Но разве тот же Ван Гог, продавший единственную картину, бедствовавший и умерший в психушке, не является тем же государством в государстве? — совсем закрылся плечом, матовой маской, только белок через неё то ли слёзливо, то ли лаково-презрительно блестит. — Принесли орехи, когда зубов не стало у мазилы и теперь с чистой совестью перепродают, деляги, «Подсолнухи» на Кристи-Сотби за сорок пять миллионов долларов.

— Кристи-Сотби? Что такое доллар… кто такой Ван Гог..? Чей-то придворный художник?

— Он ещё родится через сотни лет и будет задним числом придворным всему самому лучшему в этом паскудном мире.

— Ба, да ты сумасшедший, похоже! Группа взбесившихся деревьев напала на возвращающегося с работы алкоголика… как твоё имя, художник? Пошли-ка вы все в жопу! С утра бред какой-то! Я еду на охоту.

Кого изволит пригласить с собой Его Величество? Сейчас в Лувре находятся; наместник италийский, вице-король Неаполя, принц де Астильяно, посол русского царя… Никого ему не нужно, отмахивается король. Только он и его борзые. Но король есть король. Сопровождающих

лизоблюдов собралось до сотни душ. Всю дорогу ехал, сумрачно щурясь на дворовых и ласково на тявкающих четвероногих друзей, возбужденных предчувствием гона.

Отохотились удачно. Лис, кабанов, волков — десятками. Зайцев хоть травили, но бросали там, где их разрывали борзые. Настроение несколько подправилось. А от скачки появился такой аппетит, впору Гаргантюа. Вернувшись в Лувр, потрапезничал. После чего — отдых и массаж.

— Вы новенькая? А где прежний? Болен?

— Гораздо проще. Его обезглавили.

— Чтобы не болела голова? И за что?

— Государственная измена. Лежите спокойно, Ваше Величество.