Слава Сэ - Жираф

• Название: Жираф
• Автор: Слава Сэ
• Жанр: Юмористическая проза

Неофициальный сборник миниатюр опубликованных в ЖЖ Славы Сэ в 2010–2011 годах.

Название условное.

---

А я пью чай на балконе и кидаюсь в собак диабетом. Несерьёзный человек.

О любви к природе

Маша любит всех животных целиком, а не только котлеты из них.

Навещал её в лагере пионэров, лазил по какой-то бузине, звал дочь:

— Маша! Маша!

Начал с пиано, закончил таким фортиссимо, что вдали сработала сигнализация. Маша возникла из куста неожиданно, как снайпер. Лохматая, под глазом синяк, в руке лягушка, гольфы разной высоты. Счастливая.

Рассказывает:

— Мы организовали зоопарк. Из жука и стрекозы. Есть ещё лягушки в банке. Мы их воспитываем, две уже сдохли. Видимо, это холера. Муравьёв сначала приручали чупа-чупсом, теперь не можем выгнать.

На завтрак была гороховая каша, две девочки молились богу, чтобы их забрали домой. Катя плакала тридцать шесть минут, сама удивилась своей выдержке. Говорит, с детства так не ревела. Кристина сказала, если опять будет каша, сломает ногу, и её заберут. У неё дедушка хирург по женским ногам, он всё прекрасно вылечит. И если кто желает присоединиться, дедушка будет только рад. Удивительно, какая от гороховой каши бывает ностальгия. Но к обеду ничего, рассосалась. И вот мне интересно — не для себя — какие бывают способы ломать ноги?

Маша принесла из столовой печенье, мы пошли в конюшню, сели на забор и стали говорить о литературе.

Литература, считает Маша, лучший способ заработать на собаку. Нам срочно нужна собака, а собаке нужен воздух. Поэтому мы полезли в интернет, нашли домик вблизи от природы, уже с будкой. Осталось написать роман, издать, получить Букера, а лучше Нобелевку. И можно переезжать.

Однажды Маша сама писала книгу. Взяла тетрадь, и два часа велела не шуметь. Иначе работа растянется на три часа. Маша спросила, можем ли мы уже в эту субботу купить домик, если к вечеру она закончит. Я ответил, что да. Если к вечеру.

Тогда Маша сказала:

— Удивительно, уже в субботу мы будем спрашивать друг друга, чья это лохматая рожа сгрызла тапки.

И уселась за роман.

Название пришло сразу — «Кот Чуня». Очень логично, ведь именно коты самые прекрасные существа на свете, а не эта фиолетовая Джоконда Рафаэля.

Кот спал на холодильнике безучастно, будто не он тут главная действующая морда, а просто устал. По-хорошему, должен был сесть и рассказать самое волнующее из биографии. О детстве и матери. Про фантазии и комплексы. Про трёхцветную Мурку с упоительно кривыми ногами, конфликт с психическим котом Матвеем и ужасный характер латышских дворников. В развязке романа кот получил бы приглашение пожить у одной девочки и почти добровольно принял таблетку от глистов, этот символ кошачьего счастья. Но кот молчал, и Маше пришлось опять всё делать самой.

Может поэтому, всё перипетии и коллизии уместились в четыре слова:

«Мой кот очень хороший».

Получился шедевр конструктивизма. Экзистенциалисты и последователи поэта Брюсова в тот день проснулись в слезах. Разбавлять повествование какими-то соплями, значило всё испортить.

Нести роман в мир было невозможно, мир не созрел ещё покупать столь пронзительное искусство.

Маша посидела-посидела и тоже заплакала. От чувств.

И сказала:

— Ты сам садись, сочиняй. Ты же отец. А я стану о тебе заботиться. Всё-таки, я женщина.

И ушла жарить яичницу. В холодильнике было десять яиц, Маша применила все. Она не знает, сколько надо на отца средних размеров. Она не боится, что на мне вылезут прыщи, лишь бы работал. Всю свою любовь к природе Маша вложила в омлет. Добавила соли, перцу, помидоров, всего побольше. Сама отказалась. Сказала, у неё каникулы, она перебьётся черешней. Кот свою порцию закопал. Не в смысле — спрятал, а навсегда, чтоб никогда не найти. Я же, от обилия соли и яиц стал раздражительным. Назавтра отвёз Машу в лагерь. Там море, воздух и меню разработано в специальном НИИ по воспитанию детей через невзгоды. Особенно гороховая каша.

Сам теперь сижу на диване, мажу спину сметаной и мечтаю растянуть лето хотя бы до октября.

До свиданья, лето, до свидания давай

В августе комары научились кусать без посадки. Они втыкаются как дротики, делают два глотка и убегают.

Майские комары были интеллигентней. Тихо приземлялись, бродили, выбирали капилляр. Я приманивал их тёплым пузом. Ложился поверх одеяла и шлёпал не спеша, на ощупь. Теперь по ним не попадаю, они стали ужасно спортивные. Из-за них у меня паранойя, постоянно мерещится, будто кто-то ползёт по ноге.

Август печальней июня. Дожди, Новая волна, по Юрмале гуляют облака голых женщин, приманивают богачей тёплыми ногами. Богач подсаживается, выпускает хоботок, его тут же шлёпают. В финансовом смысле.

Вчера видел певицу Нюшу, в шортах. Потом певца Агутина с необъяснимо красным лицом. Хочу домой.

Но вернуться мы не можем. Соседка Даша сдала свою квартиру арабским террористам, они пустили корни. А я не могу оставить Дашу тут без присмотра. Вы не представляете, какие здесь дачники гуляют, с хоботками.

Дарья придумала сдать на лето рижское жильё. Она вообще, ужасно ловкий финансист. Вчера не дала мне купить яблоко за четыре доллара. Сказала, лучше курицу купим. Как будто это нормально, грызть сырую курицу на пляже.

Так вот, Даша запросила за свою двушку, как за Зимний дворец. Родина не сеновал, сказала она. Надо сдавать так, чтоб не было больно за изгаженный паркет.

Я смеялся, говорил, никто не клюнет. Но Даша пригласила фотографа. Сказала, очень талантливый мальчик. Этот мальчик весь день потом встречался в самых неожиданных закоулках квартиры. Через неделю прислал фотки. Если верить его искусству, Даша всю жизнь прожила в царских палатах, как она и предполагала.

Оказалось, многие хотели бы поселиться в Эрмитаже. Мы повесили объявление. В первый же час позвонили семеро, мы не знали, кого выбрать. Победили два арабских террориста. Они запутались в валютах и согласились заплатить за полтора дворца.

Я опять поступил как скептик. Пообещал, они придут, увидят и сбегут. Потому что тумбочка не открывается, полочка отвалилась, холодильник — электрический маньяк, дерётся током. Пианино не настроено, золотой клозет в реальной жизни — обычный фарфор лососёвого цвета. Но террористам всё понравилось. Особенно, азимут унитаза. Они проверили его с компасом. У них такая прерогатива, не какать в сторону Мекки.

Удивительно покладистые люди. Тумбочку не открывают, на пианино режутся в нарды. Соседская кошка ходит к ним через балкон писать на диван, холодильник обезумел, научился стрелять молниями, а они говорят, на всё воля Аллаха. Вытирают за кошкой и с холодильником здороваются в перчатках, будто он английский лорд. И ничем не убедить их вернуться в родную Сирию. Кошка, электроприборы и тумбочка бессильны.

А может, они не шахиды, а простые инженеры.

У меня есть один приятель, тоже гражданский лётчик. Летает в Африку, возит списанные гранатомёты. Чтоб местным племенам было чем спорить за водопой.

В нашей стране что ни инженер, то специалист по мирному урану для прогрессивного Ирана. Самый воинственный тут я. У меня за лето развилась смертоносная ловкость, невероятная координация, ночная чувствительность и немножко паранойя.

Вчера террористы согласились уехать. Но Даша сказала, пусть я не радуюсь, на их место просится богач-китаец. Инженер, как вы уже догадались. Думаю, я завтра оторву ему хоботок, и у нас сразу наступит осень.

О детях вообще

Зачатие длится 12 минут и это лучший момент во всей педагогике. Дальше сплошные убытки. 40 недель ты толстеешь от одного взгляда на булочку. Тебя разносит, бесит и тошнит одновременно. Ходить тяжело, сидеть неудобно, лежать вредно, жить тошно. Ощущение, будто выпила аквариум и внутри плавает черепаха. Родятся дети тем же дурацким способом, какой использовали инопланетяне в голливудском кошмаре. Не по-людски как-то. Причём роды — это не конец приключений. Всё лучшее впереди и ты ещё не раз об этом пожалеешь.

Дети не дают спать. Их почему-то бесит, если родители спят. Какают они исключительно, когда вы надели пять штанов и зашли в лифт. А однажды нарисуют на стене такую бабочку, что не сразу ототрёшь.

Каждый день дети едят, пьют и другими способами портят настроение. Чуть что не так, они же на тебя орут.

В три года ребёнок вернётся из сада с грандиозной шишкой на лбу. Ты пойдёшь и убьёшь чужого папашу. Он так и не успеет понять, за что.

К десяти годам смиришься с двойками и перестанешь искать, кто в родне был такой тупой.

В двенадцать лет чадо признается, что любовь разрушила его жизнь и всё зря.

В тринадцать обнаружишь в его кармане сигареты и ужаснёшься.

В четырнадцать найдёшь презервативы, ужаснёшься, но уже не так бурно.

В шестнадцать сама подсунешь ему презервативы и вспомнишь, каким он был милым, когда в тринадцать только начинал курить.