Пак Голь - Отечество

• Название: Отечество
• Автор: Пак Голь
• Издательство: Издательство иностранной литературы
• Жанр: О войне
• Год: 1962

Роман «Отечество» воскрешает в памяти тревожные годы, когда на Корейском полуострове загорелось пламя войны — Соединенные Штаты и продажные марионетки Ли Сын Мана совершили на рассвете 25 июня 1950 года вероломное нападение на молодую Корейскую Народно-Демократическую Республику. Империалистические агрессоры обрушили на свободолюбивый корейский народ всю мощь своей военной машины, торопились бронированным кулаком раздавить народный режим на севере Кореи. Писатель Пак Ун Голь, раскрывая в романе страницы титанической борьбы патриотов за свободу родины и ее честь, помогает глубже, отчетливее осознать все величие подвига корейского народа, который не склонил головы перед варварами XX века, не испугался ни напалма, ни диких, неописуемых по своей жестокости «тотальных» бомбардировок, целью которых было превращение всей Северной Кореи в «зону выжженной пустыни». Писатель переносит нас в небольшой уезд Ковон на восточном побережье Кореи. Герои романа — рабочие шахты, которые под руководством местных партийных вожаков организуют в тылу оккупантов партизанский отряд, мстят врагу за его преступления. Роман «Отечество» охватывает небольшой отрезок времени — менее года, но этот период был решающим, переломным в ходе освободительной войны корейского народа. Хотя действие романа ограничено одним лишь уездом Ковон, мы видим, что так же героически сражались все патриоты Кореи. Ни один клочок захваченной оккупантами корейской земли не стал для них спокойным тылом.

---

Мать Тхэ Ха услышала приглушенные голоса и проснулась. В щель между створками двери из соседней комнаты пробивался слабый свет.

— Молчать! Иначе застрелю! — послышался чей-то резкий окрик. И тут же хриплый задыхающийся голос:

— Красные!… Кра-красные!… Помогите!…

Ну конечно, это офицер бредит во сне. Но вот он умолк. Стало тихо. И все-таки в комнате, кроме офицера, находился еще кто-то. «Нет, это не бред во сне», — подумала мать Тхэ Ха. Что-то с грохотом упало. Уж не собираются ли солдаты задушить своего мучителя? Эта мысль обрадовала старуху.

— Молчать! — повторил чей-то до странности знакомый голос. — Если хочешь остаться в живых, молчи!

Голос умолк. Офицер по-прежнему хрипел. На улице хлопали выстрелы часовых. В комнате погас свет. Скрипнула открываемая дверь. Послышались шаги. Они удалялись и затем стихли. Но мать Тхэ Ха все еще не решалась заглянуть в соседнюю комнату.

«Неужели это Тхэ Ха? — подумала мать. — Но он бы не ушел, не простившись со мной… Теперь поздно, в комнате никого нет. Кто же там был?…»

В ее ушах снова и снова звучал этот до странности знакомый голос, напоминавший ей голос сына. И все-таки она сомневалась. Сердце говорило «да», разум «нет».

Начало светать, на стеклах окон обрисовался причудливый зимний узор. Поселок еще спал: нигде не поднимался ни один дымок. Мать Тхэ Ха так и не сомкнула глаз.

Рассеялся туман, с южной стороны чуть оттаяли стекла; стали видны неясные очертания сопок. Мать Тхэ Ха приоткрыла дверь на улицу. Ослепил снег. Она вышла на крыльцо и в ужасе отпрянула. На снегу что-то темнело. Подошла ближе. Перед ней, уткнувшись в снег, лежал мертвый солдат. Это был солдат, которого в шутку называли «профессор». Он ночью стоял на посту. Сейчас на его спине алело кровавое пятно.

Дверь в комнату офицера была распахнута настежь. Свежие следы на снегу со двора тянулись к сопке.

«И все-таки это Тхэ Ха», — подумала мать. Ее охватила тревога, но в душе она гордилась своим сыном…

Через несколько часов начались повальные обыски во всем поселке; полиция, лисынмановские солдаты и американцы рыскали из дома в дом. Большой отряд отправился на грузовиках в погоню за партизанами.

Спустя некоторое время каратели вернулись, так никого и не обнаружив. Полицейские арестовали всех оставшихся в поселке мужчин, даже четырнадцатилетних подростков.

Мать Тхэ Ха сразу же доставили в полицейский участок. Начальник полиции свирепо посмотрел на нее, но не отважился подойти ближе к матери расстрелянного им красного.

Док Ки не мог выдержать ее взгляда и отвернулся. Вот так же смотрел на него Тхэ Ха перед расстрелом.

Начальник полиции старался сохранить спокойствие. Ведь за его спиной стоят американцы, которым он уже не раз доказывал свою преданность. Однако Док Ки не мог преодолеть своего смятения и старался не встретиться взглядом с матерью Тхэ Ха. Чтобы успокоиться, он сел за стол и закурил.

— Кто приходил к вам ночью?—обратился он к матери Тхэ Ха.

— Не знаю…

— Кто похитил младшего лейтенанта?

— Понятия не имею. Откуда мне знать?

— В соседней комнате украли офицера, на дворе убили часового, а вы смеете утверждать, будто ничего не слыхали? Отвечайте, кто приходил ночью?—Док Ки начинал злиться.

— Вы, господин заместитель директора, сами, наверное, все знаете, а я человек старый. Случись это и в моей комнате, я бы ничего не услышала и не поняла.

— Молчать!!!—услышав напоминание о своей прежней должности, Док Ки ударил кулаком по столу. Он боялся, что американцам станет известно его прошлое. Именно поэтому он выдал оккупационным властям немало членов Трудовой партии и беспартийных, которые его хорошо знали. Но всем рот не заткнешь.

— Ври, ври, старая! Дожила до шестидесяти лет, ум потеряла. Надеешься обвести нас вокруг пальца?

— Я по простоте думала, что начальник полиции будет чином пониже заместителя директора… — насмешливо ответила мать Тхэ Ха.

Док Ки чувствовал, что ничего не может поделать с этой женщиной и только теряет свой авторитет в глазах подчиненных. Ему пришлось допрашивать немало людей, но с этой старухой он не знал, как себя вести.

— Я не заместитель директора, а начальник полиции. Слышишь? Еще раз назовешь заместителем директора, язык вырву! — в бешенстве орал Док Ки.

— Простите меня, глупую, не поняла сразу, что начальник полиции чином повыше, потому и сболтнула. Вы уж не сердитесь.

Док Ки вскочил из-за стола, подбежал к матери Тхэ Ха и бросил ей прямо в лицо:

— Закрой свою пасть! Красной ведьмой стала, глотку дерешь. Проучим!…

Он совсем потерял самообладание. Еще бы! На слова старой женщины могли обратить внимание американские офицеры. Это так и будет.

— Вы вызвали меня на допрос, а сами рот затыкаете. Дайте сказать. Почему я потеряла сына и осталась одинокой? — по-прежнему спокойно и насмешливо спросила мать Тхэ Ха.

Не отвечая ей, Док Ки подошел к двери смежной комнаты и крикнул:

— Следователя!

Тут же появился невысокого роста полицейский в фуражке набекрень — бывший счетовод шестого участка шахты. Сейчас он работал начальником следственного отдела.

— Заберите старую ведьму. С ней надо разобраться особо. Грязное дело.

Следователь увел мать Тхэ Ха. Док Ки, взволнованно прохаживаясь по кабинету, выкурил одну за другой три сигареты. Перед глазами возникло видение: в непролазной грязи барахтается человек, хочет выбраться, но глубже увязает. Док Ки показалось, что этот человек — он сам.

Все запуталось в жизни Док Ки. Он не мог и мечтать, что займет высокий пост начальника полиции. Когда по поселку разнесся слух о предстоящей оккупации уезда американцами, Док Ки решил во что бы то ни стало прибрать шахту к своим рукам. Стать ее владельцем и разбогатеть. В этом заключалась теперь его мечта, в этом оказался весь смысл его жизни. На первых порах он решил припрятать часть оборудования шахты и постарался — правда, тщетно — привлечь на свою сторону рабочих. Пришли оккупанты, и Док Ки помогал американскому командованию и, веря в его силу, взялся за организацию местной полиции. С помощью оккупантов он и надеялся осуществить свой план.

Вначале как будто все шло гладко, но вскоре стало возникать одно препятствие за другим. Первым на его пути встал Тхэ Ха. Он, опытный шахтер-подрывник, мог оказаться полезным. Док Ки пообещал ему хорошую должность, но тот отверг это предложение. Пришлось сообщить Уоттону, что Тхэ Ха — коммунист, и в конце концов расстрелять его.

Потребовалось немало времени, чтобы убедиться в том, что не один Тхэ Ха враждебно относится к Док Ки. Даже люди, ранее находившиеся в подчинении у Док Ки, в особенности женщины и подростки, при встрече убегали от него, как от ядовитой змеи. И о чем эти глупцы думали, на что надеялись?

Начальнику полиции приходилось выставлять у дома часовых, класть под подушку пистолет. Когда по ночам за окном завывал ветер или слышался лай собак, Док Ки не мог уснуть до рассвета. А днем новые заботы — рыскай из дома в дом, хватай каждого недовольного.

— Если оправдаете наше доверие, шахта может достаться вам, — не раз обещал ему Уоттон. Американец говорил, что ему приятно встретить в этом захолустье человека, немного знающего английский язык, поэтому он хорошо относится к Док Ки. И тот привязался к американскому советнику, готов был молиться на него.

Сначала Док Ки поручили арестовать всех оставшихся в поселке членов Трудовой партии. Он выдержал этот экзамен. Каждого, кто прежде работал на шахте с огоньком, числился активистом, Док Ки выдал Уоттону. Из штаба оккупационной дивизии в Ковоне поступали новые распоряжения об усилении репрессий против «подрывных элементов». Док Ки проявлял максимум усердия. Власти отмечали это с удовольствием. В их списке Док Ки числился первым с пометкой «очень полезный начальник полиции».

Однажды на шахте появился некий джентльмен, тучный, черноусый, с американской сигарой в зубах. Он прошел в кабинет Уоттона и долго непринужденно беседовал с ним без помощи переводчика. Затем позвали Док Ки. Уоттон притворно улыбался, с интересом рассматривал Док Ки, точно обезьянку в зоопарке.

— Мистер Сон, покажите шахту президенту компании мистеру Киму. Он представляет горнопромышленную акционерную компанию «Тонбан»[20], созданную совместно американцами и деловыми людьми Кореи. Помогите ему. Прошу вас…

Поняв, о чем идет речь. Док Ки мгновенно побледнел и не двинулся с места. Уоттон усмехнулся и продолжал:

— Ну-ну, не надо падать духом. Если есть деньги, всегда можно стать акционером… но пока вы начальник полиции, имеющий особые заслуги в ликвидации коммунистов. Мы это ценим. Если и впредь будете стараться, получите новое повышение по службе.

Насмешливое выражение лица Уоттона сменилось сочувствием, желанием приободрить Док Ки.