Альфредо Конде - Грифон

• Название: Грифон
• Автор: Альфредо Конде
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Современная проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-352-00773-1

«Грифон» — интеллектуально-авантюрный роман одного из крупнейших писателей современной Испании, удостоившийся восторженной похвалы самого Умберто Эко.

Альфредо Конде приглашает читателя в увлекательное, полное неожиданностей путешествие во времени и в пространстве. Герои романа таинственным образом связаны друг с другом фантастическим существом — грифоном, способным перемещаться из одной исторической эпохи в другую. Испания XVI века и современная Франция, Инквизиция и интеллектуальная атмосфера современного университета, гибель Непобедимой Армады, борьба за национальное возрождение Галисии и Ирландии и, конечно же, история любви.

---

В Понтеведре он наносит визит Шуршо Биканьо, которого, как ему известно теперь, после изысканий, проделанных в архиве, на самом деле зовут Хорхе Промонторьо; купец, итальянец по происхождению, для купца он «слишком большой грамотей» и слишком уж увлекается книгами, без всякого страха читая даже латинских классиков, что более чем странно для человека его звания; этот Шуршо Биканьо весьма приближен ко дворам Англии и Франции, а Галисия, как известно, является страной, соседней с Францией, а по морю граничит с Англией, и потому у ее причалов всегда полно британских судов, и оживленная торговля связывает ее с Ла-Рошелью. Шуршо Биканьо бежал из Ла-Коруньи, ибо там, на южных лиманах, торговля книгами идет особенно бойко, и Инквизиция чуть было не схватила его, он спасся только благодаря своему внушительному состоянию да хорошему к нему отношению местных жителей.

Посланец уничтожил его бумаги в Компостеле, но Биканьо никогда не узнает об этом; тем более ценным было признание, сделанное купцом однажды вечером, когда на землю уже спустились сумерки и они совершали прогулку от церкви Святой Марии к церкви Святого Франциска, спускаясь по извилистой улице Скорби, а затем по соседней улице к Хлебной площади, проходя еще пятью улицами до Печной площади, через Птичью площадь, минуя Королевскую улицу, оставляя позади корзинщиков с Зеленной площади и жестянщиков с Дровяной, а затем поднимаясь по склону вверх по Торговой улице, возвращаясь туда, откуда начали прогулку. Признание было вызвано дружеским расположением и восхищением, с которым относился к купцу Посланец Инквизиции, однако он не стал ему ничего рассказывать ни о своем участии в провозе книг, ни о Королевском Воинском Ордене, к которому принадлежал — свидетельством чему была белая рукоять его шпаги, светившаяся в темноте, — ни о многих других вещах, связывавших и объединявших их. Но Посланец узнал в тот вечер, что Шуршо исповедует лютеранскую веру, и стал относиться к нему с еще большим уважением и восхищением, чем раньше.

Проходит несколько месяцев, и зима заканчивается. Ушли в прошлое долгие дождливые дни с короткими солнечными часами, с деревьями, гнущимися на ветру, который вновь играет теперь в их кронах, слегка опушенных зеленоватой, почти что белой листвой. Душа Посланца полна тревоги: у него слишком уж много счастья; ребенок растет, к Симоне вернулась ее былая красота, так прельстившая его в свое время, так хорошо соответствующая тому, что он ожидал найти в ее душе. Симона становится прежней, она не распускает себя, не полнеет, она такая, какой была всегда и какой она навеки останется в памяти Посланца. Племянницы чувствуют, что с появившимся на свет отпрыском их связывает единая кровь, и принимают как родных и его, и его мать, к которой они относятся с уважением. Но Инквизитор неспокоен; он письмом сообщает своим помощникам, чтобы они как можно скорее прибыли в Понтеведру, иначе он сам отправится за ними в Компостелу; однако в глубине души он желал бы, чтобы они не приехали никогда.

* * *

Через десять дней он получает известие, что секретарь очень болен, и сообщает с тем же посыльным, что более ждать он не имеет права и посему пускается в путь, дабы совершить все необходимые инспекционные поездки. Его будут сопровождать местный комиссар Инквизиции, нотариус, чиновник Инквизиции и двое полицейских Трибунала, так что он будет не один. При инспекции судов первым должен подняться на борт комиссар, сопровождающий теперь Посланца, он обязан сделать это немедленно по прибытии корабля в порт, прежде чем тот окончательно пришвартуется, а полицейские в это время будут следить за тем, чтобы никто не взошел на корабль и никто с него не сошел; первым делом комиссару необходимо выяснить у капитана, какого он вероисповедания. И только после этого они продолжат инспекцию.

Первая инспекционная проверка проводится в порту Камбадос. Посланец отправляется в путь сразу же, получив известие о болезни своего помощника, в то же самое время узнав, что в порт зашел корабль, из-за шторма сбившийся с курса и прибитый ветром к берегу возле города, славного своими замками и добрым вином, которое стали делать здесь благодаря монахам-цистерианцам. Судно английское, и Посланец догадывается, что отклонение от курса было отнюдь не случайным: фок-мачта оснащена парусами и нет следов соли, всегда остающихся после того, как палубу заливает водой. Да, конечно, была непогода и в последние дни море разбушевалось, но не настолько, чтобы корабль мог сбиться с курса. Итак, корабль не сбился с курса, а сознательно выбрал другой курс.

Посланцу предоставляется уникальная возможность. О его подвиге, несомненно, пойдет слух: Камбадос недалеко от Компостелы, а также от Понтеведры, и туда легко дойдут известия о его деяниях: изъято пятьсот книг. Обыск, досмотр произведены самым тщательным образом: все тюки, один за другим, осмотрены на борту, затем сняты с корабля, на пирсе осмотрены еще раз и добросовестно сверены с таможенной декларацией. Никто из купцов не выразил протест, все желающие присутствовали при проверке и могли ознакомиться с исчерпывающим описанием всех пятисот книг: произведения Лютера и Кальвина, Каноническое право в трех томах, несколько экземпляров Декретов Тридентского собора, толкование псалмов, роман Роберто Беллармино [130], три тома Грасиано [131]… «Suaviter in modo, fortiter in re» [132], скажут о Посланце в Компостеле, как уже не раз говорили и в Мадриде, и при дворе, в Эскориале.

А вот чего никто не скажет, так это что со время всех последующих инспекций он больше всего будет стараться не разлить ни одного бурдюка с вином…

— Благословен Господь, одаряющий нас этим вином, рожденным в виноградниках и политым людским потом, — будет говорить он, всякий раз произнося слова благословения, когда кто-нибудь скажет ему, что надо проверить мехи с вином. И все подумают, что это происходит от благоговения, основанного на почти что суеверном преклонении перед тем, при помощи чего совершается таинство евхаристии, — ведь Посланец всегда наклонится, поднимет и поцелует даже самую маленькую корочку хлеба, — но сам-то он прекрасно знает, что внутри больших мехов с вином спрятаны другие, поменьше, в которых под прикрытием вина, иногда даже церковного, провозятся книги в монастыри и имения местной знати.

Никто из комиссаров так и не узнает, что Посланцу известно, через какие именно из находящихся в его ведении портов проходят запретные грузы, провозу которых в одних случаях способствует жадность, в других — халатность, почти всегда — подкуп, а подчас и жажда знаний; и еще ему известно, что большая их часть проходит отнюдь не торговым путем. Слишком много протестов поступает от торговцев, выходящих из себя по причине ущерба, наносимого товару проверками, напуганных тем, что из-за бюрократических формальностей разгрузка судов происходит очень медленно, уставших терпеть убытки из-за конфискации груза в результате удачно завершившегося поиска книг, к которым они не имеют ни малейшего отношения.

Посланцу хорошо известно, что провоз книг чаще всего осуществляется особым способом: корабли, груженные ими, пристают в заранее оговоренных местах или же в морских просторах теряются маленькие суденышки, чтобы там, в тысяче миль от берега, в открытом море пришвартоваться к большим кораблям, в чьих трюмах находятся книги. Посланец знает, как это происходит, ему известны тайные места стоянок и люди, плетущие хитроумную сеть доставки книг как раз сейчас, когда он сам, помалкивая, ездит по южному побережью Галисии, все время отправляя подробные донесения о том, где он бывает и что делает, но он старательно избегает мест, в которых его присутствие нежелательно.

В течение нескольких месяцев Посланец проверит наиболее значительные причалы Риас и Нойи, Байоны, Туя, Понтеведры, Виго, и там убедятся в его самоотверженности и усердии, а в это самое время окрестные монастыри и даже те, что находятся в отдалении от побережья, до отвала насытятся книгами, что придут к ним по морю; никогда еще у бернардинских и бенедиктинских монахов не было таких богатых библиотек, такого количества новых томов, наполняющих самые отдаленные уголки пьянящим ароматом свежей типографской краски. А между поездками, между разгрузками судов он спешит в свое родовое поместье в Сальседо, где ждут его растущий сын и Симона, любовь к которой не увядает.

* * *

… Наконец он приходит в себя. Одна из створок окна распахнулась, и ветер ворвался в комнату. Посланец кутается в наброшенную на плечи накидку и протягивает руку, чтобы проткнуть барашка длинным острым ножом. Жаркое готово. Он внимательно разглядывает его, решая, куда бы вонзить зубы, и тут же приступает к трапезе, осторожно, чтобы не обжечься. Он ест медленно, он никуда не торопится.

… Медленно, не торопясь, откусывая маленькими кусочками, Посланец в одиночестве съедает барашка в тиши своего пристанища в Эксе. Теперь он уже хорошо знает, что значит печаль. Позади остались багряные закаты в Камбадос, и кротость теплых вод залива Понтеведры, открывающегося взору с холма, на котором стоит его дом в имении Сальседо, и пленительная услада дождя, льющегося день за днем с небес как благословение, а может быть, как наказание. Именно поэтому его сердце пленила вода — мелкий дождь, омывающий душу светлой печалью, роса, еще не остывшая на склоне дня, — а вокруг столько света, — столько света! — что сердце не может не плакать… В этом — приятная особенность таких, как он, пантеистов; погрузившись в себя и почувствовав, что сердце их увлажнилось, они без труда проделывают тот путь, что для других почти всегда оборачивается непреодолимой мукой или медленным отказом от жизненных благ, часто так и не приводящим к желанной цели. Но теперь с ним происходит нечто другое: половина его существа устремилась по Галисийской дороге, к Симоне и Мартину, к его Земле — кто знает, почему галисийцы называют именно так, всегда с большой буквы, свою землю — Земля! — так вот, он устремился к Земле, той самой единственной Земле, к мягким влажным лугам, обласканным в этот закатный час пришедшим с моря поразительным светом, что так любят птицы, — пройдя сквозь листву берез, свет опустился на траву, отразившую тень ветра, который, пытаясь пригладить ее, запутался в ней. Другая же его половина неподвижно пребывала здесь, в земле Прованса, ошеломленная светом, одурманенная жарой, в образе и плоти человеческой, силясь вспомнить не только названия птиц, предметов, растений и холмов, всего того, что охватывает его любовь к покинутой родине — всего, что теперь оторвано от него, подобно цветущей ветви, оторванной от старого дряхлеющего ствола, — но еще и то, каким же ветром его сюда занесло.